Александра Кравченко - Муж во временное пользование Страница 18

Теперь ей хотелось знать все до конца, чтобы вжиться в судьбу Ярослава и попытаться понять ход его рассуждений и поступков.

— Что же было дальше? — спросила она после очень долгой паузы. — Твоего отца посадили в тюрьму, а вы с матерью остались в коммуналке?

— А могло ли быть иначе? Кто бы нам помог? Родственников никаких. Влиятельных друзей тоже. Но даже те, кто хорошо знал отца по работе, не особенно старались его защитить. Да и что бы они могли сделать? В общем, остались мы с матерью одни. Жилье — хуже некуда, соседи — пьянчуги. Денег не было. Мать пошла работать на завод в горячий цех. Иногда ездила на свидания к отцу. Он, конечно, первое время писал прошения, чего-то добивался. Потом перестал. Аппаратное общество всегда было безжалостно к маленькому человеку. Когда я это понял, то решил: все сделаю, чтобы не остаться «маленьким человеком». Но, пробиваясь наверх, не буду ломать чьи-то судьбы. Никогда. Правда, я не сразу до этого дошел…

— Когда погибла твоя мама?

— Мне было семнадцать. Я в институте учился, на вечернем. Днем работал в гаражах, машины ремонтировал. Однажды возвращаюсь с работы, а соседки возле подъезда встречают и начинают жалостно причитать… Ну, в общем, это не лучшие воспоминания в моей жизни.

— Прости, не надо об этом. А что было потом? Армия?

— Об этом тоже не надо. Службу вспоминать не люблю. В общем, отслужил, вернулся домой. Через год и отец из тюрьмы вышел. Он мне всю правду и раскрыл, кто и как ему срок припаял. Пока отец находился в тюрьме, много чего узнал. Конечно, хотел отомстить. Ему для этого и жизни было не жалко. Но прожил он только несколько месяцев, потому что вернулся из зоны развалиной. Он умер, а я точно знал, кому обязан своим «счастьем». Правда, этих людей еще надо было найти и подобраться к ним. Ну, а дальше ты знаешь… в общих чертах.

Нина молчала и сбоку поглядывала на Ярослава. Ей хотелось что-то сказать ему, но она не находила слов. Его рука — крепкая, загорелая, с длинными пальцами — лежала на подлокотнике кресла. Ей нестерпимо захотелось накрыть руку Ярослава своей, но Нина не решалась. Как он расценит ее жест? Вдруг не поймет, что это порыв дружеского участия, знак уважения и поддержки?

— Ладно, уже поздно, — сказал Ярослав, поднимаясь. — Вечер воспоминаний окончен.

— Подожди! — Нина порывисто встала вслед за ним. — Могу я у тебя попросить фотографию твоих родителей?

— Зачем? Ничего интересного, обычные люди. Но, если хочешь…

Ярослав, отпер ящик письменного стола и вытащил оттуда альбом. Другой же ящик оставался закрытым.

— Там — тоже фотографии? — указывая на запертый ящик, спросила Нина.

— Нет, скорее документы. Но не те, о которых ты думаешь.

— Я вовсе ни о чем таком не думала, — смутилась Нина и стала поспешно листать альбом.

Старые фотографии напоминали кадры из добрых фильмов конца шестидесятых. Была какая-то надежность и бесхитростность в этих лицах, в сетчатых «шведках» и капроновых блузках с цветастыми штапельными юбками. То были люди, молодость которых проходила на стадионах и водных станциях, на танцплощадках и в заводских клубах, в кинотеатрах и на вечеринках «в складчину». Они, как и ее родители, тоже были из поколения «стиляг», но стиляг не центровой элиты, а рабочей среды.

Нина засмотрелось на семейную фотографию, сделанную, очевидно, в маленьком районном фотоателье. Типовая схема: ребенок сидит между напряженно улыбающимися родителями. Совсем еще малыш, но в нем уже угадываются черты нынешнего Ярослава. Мать — стройная, белокурая, с миловидным лицом — бережно держит его за ручку. И одет малыш с иголочки. Детдомовская девчонка, никогда не знавшая родительской ласки, была, наверное, образцовой матерью и женой. А отец Ярослава — плечистый, с простым лицом и доброй улыбкой — казался воплощением надежности. Дальше — маленький Ярослав на велосипеде, Ярослав-подросток — с футбольным мячом, Ярослав-юноша — на паруснике, среди яхтсменов. Потом было несколько армейских фотографий. На трех она узнала Костю. Дальше — Ярослав на пляже с двумя симпатичными девушками. Затем — пикник в лесу, и Ярослав сооружает треножник над костром. Тут Нина поймала себя на мысли, что разглядывает не столько родителей Ярослава, сколько его самого. Она вернулась к началу альбома, еще раз всмотрелась в лица людей, которых больше нет. На одной из фотографий отец Ярослава был заснят, очевидно незадолго до смерти и узнать его было трудно. Нина закрыла альбом и отдала Ярославу. Ей хотелось сказать ему что-то приятное и она похвалила его родителей:

— Твои мама и папа были, наверное, очень хорошими людьми. У них такие добрые лица.

— Да, в молодости они были добрые. Но потом жизнь их озлобила. Посмотрела? Ну, все, больше не будем возвращаться к этой теме. Спокойной ночи.

Глава шестая

После разговора с Ярославом Нина ходила как потерянная. Девушке не хотелось ни видеть, ни слышать Гаевого. Она не приезжала к нему и не звонила, на звонки Василия Федоровича отвечала нехотя. Гаевой, обеспокоенный поведением Кати, кричал в трубку, что «вертихвостка» связалась с «каким-то прохиндеем» и отказалась от встреч с Борисом. Нина успокаивала, говорила, что все уладится. Слова давались с трудом. Нина злилась и на себя, и на Гаевого потому, что вынуждена притворяться, не может сказать правду.

Некоторое время она чувствовала неловкость перед Ярославом, но муж вел себя по-прежнему ровно, как будто ничего не изменилось, и постепенно Нина успокоилась.

Однажды, проснувшись утром, она услышала, как Ярослав громко и радостно говорит с кем-то по телефону. Подошла к двери, прислушалась.

— Костя, улови, какое совпадение! — сообщал Ярослав. — Женька завтра приезжает! А послезавтра Севка пожалует в гости к теще. Ну да, у его жены родители здесь живут, в Подгородном. В кои-то века соберемся вместе! Событие, а? Без вылазки на природу не обойтись. Так что, Кот, на тебя вся надежда. Ты у нас по этой части главный организатор.

Нина набросила халат и вышла в комнату Ярослава.

— Доброе утро, — сказала она с улыбкой. — Ты так кричал, что я поневоле услышала. К тебе друзья приезжают?

— Ага. Однополчане. — Ярослав все еще продолжал радоваться. — Последний раз вместе собирались три года назад.

— Ты, наверное, из тех людей, которые превыше всего ценят дружбу.

— Так бывает, когда человек рано теряет семью, а новую долго не приобретает. Правда, сейчас у меня вроде как есть семья, но временная и фиктивная.

Не зная, что сказать, Нина отвернулась. Ей стало тоскливо при мысли, что придется возвращаться в дом отца, которого она уже не могла так безоговорочно любить и уважать, как раньше. Еще тоскливее становилось, когда думала об абсурдности отношений с Ярославом. Сознание собственной ненужности и неполноценности делало жизнь бессмысленной. Нину охватила новая волна ненависти к подонку, когда-то лишившему ее способности любить и быть любимой.