Эвелин Энтони - Выстрелы в замке Маласпига Страница 18

– И больше о нем вы ничего не слышали? Это просто невероятно. Проводилось ли следствие?

– Конечно, проводилось. Он использовал как прикрытие иностранную фирму, торгующую антикварными товарами. Герцог показал, что у них был с Фирелли деловой разговор, после чего тот ушел. Кто-то позвонил в гостиницу и от его имени попросил упаковать его вещи. Немного погодя приехало такси и увезло их. И больше никаких следов.

– Ужасно, – медленно проговорила она. – Нет ничего хуже, чем такая безвестность. Никто даже не знает, убит ли он.

– Конечно, убит, – сказал Рафаэль. – Он, видимо, что-то разнюхал, поэтому от него и постарались избавиться. Фирелли убит, но мы никогда не найдем его тела. А теперь я вам дам один совет. Не пытайтесь всячески подавить страх. Страх порождает осторожность, а вам, имеющей дело с вашей семьей, она очень нужна. Не надейтесь, что родственные чувства могут вас защитить. Еще раз повторяю: будьте очень осторожны. То же самое вам просил передать и Фрэнк Карпентер.

– Хорошо.

Они встали.

– Уходите первая, – сказал он. – А я дождусь официанта, чтобы расплатиться по счету. Жду вашего следующего донесения, а пока передам все, что вы сообщили, в Нью-Йорк. Вы действовали очень хорошо.

Они обменялись быстрым рукопожатием, и Катарина вышла на площадь. Смеркалось, было тепло и влажно, толпы людей пересекали площадь или стояли отдельными группами и любовались окружающим видом. Прежде чем направиться домой, флорентийцы заходили в бары и кафе. Все магазины и лавки были открыты, сверкали огни. Над суетливыми толпами величаво высился большой собор и баптистерий; это придавало происходящему на площади характер средневековой сцены. Где-то высоко над головой загудел колокол; стая голубей встревоженно взмыла в воздух и тут же опустилась. В разных частях города зазвонили колокола. Невыразимо печально и прекрасно звучала их мелодия. Двое пижонисто одетых итальянцев остановились возле нее, один из них оглянулся, улыбкой приглашая ее присоединиться к их обществу. Катарина поспешно отвернулась, прежде чем он успел ее окликнуть, и пошла к Виа-Веккиа. На главной улице ей пришлось постоять несколько минут на тротуаре, пока она не нашла свободное такси, которое отвезло ее в гостиницу.

«Будьте очень осторожны, – наставлял ее маленький полицейский. – Не надейтесь, что родственные чувства могут вас защитить». Ее красивый кузен с его горделивой осанкой и неотразимым обаянием убьет ее так же беспощадно, как и Фирелли. Как его подручные убили ее брата.

Не желая ничего делать, она поднялась наверх, в свой номер. Она чувствовала себя больной и усталой. В номере лежал огромный целлофановый пакет, перевязанный розовой ленточкой. К нему была пришпилена визитная карточка. Она увидела знакомый красный герб на конверте, и ее сердце подпрыгнуло.

Начала она с письма.

"Благодарю вас за обед. Извините, что задержался и не смог с вами повидаться. До завтра.

Алессандро".

Под целлофаном виднелась позолоченная плетеная корзинка, полная цветов. Цветы были бледно-розовые, с сильным запахом. Те же самые запоздалые розы, какие носила его мать.

Глава 3

В четверг Фрэнк Карпентер вылетел в Голливуд. Первым делом он позвонил Джону Джулиусу. Разговор с ним закончился приглашением на обед, которое позднее передал ему секретарь. Для актера, вот уже десять лет не занятого в кассовых фильмах, Джон Джулиус жил совсем неплохо, мог себе многое позволить. День напоминал туристический рекламный плакат: туман давно уже рассеялся; все кругом искрилось в солнечном свете. До Беверли-Хиллз, где находился дом актера, Карпентер доехал на такси. Он хорошо знал Калифорнию, но никогда ее не любил. Всегда считал себя сугубо городским человеком; искусственность, свойственная всем развлекательным местам, всегда раздражала его. Если уж он выезжал за город, то предпочитал дикую местность. Несколько раз он отправлялся на охоту в Вермонт, где жил в охотничьем домике вместе с двумя спутниками.

Жена, однако, подозревала, что он проводит свое отпускное время с какой-то женщиной. Но ездить в горы, чтобы заниматься там любовью, а не охотой на оленей, никак не вязалось с представлением Карпентера об отдыхе. Голливуд не обладал для него никаким магическим притяжением: картонный город, кинодекорация, предназначенная для обмана глаз. Или же пластмассовый город, населенный пластмассовыми существами, притворяющимися людьми. И все же его овевала прохлада; и хотя мимо домов кинозвезд непрерывно катили автобусы, набитые зеваками, здесь было красиво и просторно, много чудесных деревьев и прекрасно спланированных авеню. Он повернул налево от Сансета и поехал вверх по длинной дороге, окаймленной царственными пальмами. В самом ее конце стоял типичный, стилизованный под ранчо особняк, с белыми оштукатуренными стенами и зеленой крышей, окруженный цветущими кустами. В дверях его встретил дворецкий, туземец с Гавайских островов, сложенный, как профессиональный боксер. Это походило на начало какого-то посредственного кинотриллера.

Несмотря на грозный вид, голос у дворецкого был дружелюбный, а улыбка – вполне приятная.

– Мистер Джулиус ожидает вас.

Карпентер последовал за ним в дом. Внутри было прохладно и зелено, большие открытые комнаты, обширный зал для приема гостей. Одна его стена была сплетена из многоцветной травы, что создавало странный, тревожный и в то же время прекрасный эффект. Диваны величиной с океанские лайнеры, современные скульптуры из алюминия и камня, мягкая мебель и твердые поверхности, эротическая фреска над камином.

– Пожалуйста, присаживайтесь, сэр. Мистер Джулиус сейчас подойдет. Может, принести вам чего-нибудь выпить?

Карпентер посмотрел в гладкое темное лицо.

– Благодарю вас. Если можно, пожалуйста, пива.

Как только актер вошел в комнату, он сразу же узнал его лицо. Красивый, седовласый, голубоглазый, хорошо сохранившийся мужчина в дорогой, небрежно надетой одежде и с юношеской походкой. Он крепко пожал руку, улыбнулся профессиональной улыбкой и сел напротив посетителя.

– Чем могу служить?

В телефонном разговоре Карпентер попросил об интервью для хорошо известного киножурнала. Сейчас он предъявил свой жетон. Улыбающееся лицо Великой Кинозвезды сразу же перекосилось.

– Какого черта вы ко мне пришли! Я думал, вы собираетесь взять интервью.

– Это и будет что-то вроде интервью. – Представляясь, Карпентер привык видеть раздражение на лицах честных граждан, а на лицах бесчестных – даже негодование. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Джулиус.

– А вы не могли сказать об этом прямо, вместо того чтобы городить всякую чушь, будто вы репортер из «Журнала любителей кино»?