Валерия Вербинина - Ее любили все Страница 19

«Ух ты, как они все сразу примолкли», – подумал Кирилл. Он заметил быстрые взгляды, которыми обменялись Лиза и Филипп, Надя и Дмитрий, Илона и профессор. Ира смотрела на Макса, Макс хмурился и глядел в сторону. Домработница машинально вытирала руки о фартук. Глаза у нее были красные. У Виктории отрешенный вид, но Кирилл уверен, что на самом деле она сконцентрирована и не прекращает размышлять: кто? Кто же из них?

– Валентин Степанович умер, – сдавленно напомнил Дмитрий Каверин.

– Как-то очень вовремя, – с задумчивым видом заметил Подгорный. – Даже если бы я не читал детективов, я бы и то заподозрил неладное.

– Вы гнусный провокатор! – прошипел Филипп.

– Полегче, парень, полегче, – ухмыльнулся критик. – Ты вообще меня должен благодарить за свое семейное счастье. Потому что папа Адрианов одно время активно сватал свою дочку мне.

Ах ты черт, в полном расстройстве подумала Виктория. А она-то в свое время гадала, почему между Валентином Степановичем и ее приятелем Львом словно черная кошка пробежала. Вот где, значит, истоки его крайне оскорбительного отзыва на последнюю книгу Адрианова. Старые счеты! Просто старые счеты, и больше ничего!

Не выдержав, Лиза громко заплакала. Надя Каверина бросилась к ней.

– Лиза, ну что ты… Лиза! Не обращай внимания на этого дурака.

– В самом деле, – пробормотал Филипп. – Ты что, не понимаешь, что ему нравится нас стравливать?

Гости, отвлеченные очередной провокацией Подгорного, не сразу обратили внимание на то, что Олег Кошкин уже стоял возле стола и, хмурясь, рассматривал на свет содержимое бокала, из которого старый писатель пил незадолго до смерти.

– Ой, – сказала Ира несмело. – Кажется, он что-то нашел.

– Бокалы все чистые, – проворчала домработница, по-своему истолковав движение капитана. – Никакой грязи там быть не может.

Кирилл шмыгнул носом и покосился на Викторию.

– Кажется, он обнаружил на бокале наклейку «цианистый калий», – рискнул пошутить бизнесмен. – Тебе не кажется?

– Что там? – подал голос Толя Владимиров.

– Сам не пойму, – коротко ответил Кошкин. – Какой-то осадок.

Профессор Свечников подошел ближе.

– Вы не в курсе, что в вине может быть осадок естественного происхождения? – осведомился он саркастически.

– Вся проблема в том, – серьезно ответил Кошкин, – что этот осадок не кажется мне естественным.

– А что это лежит под столом? – спросила Надя внезапно. – Вон, что-то блестящее…

Олег Кошкин нагнулся и осторожно подобрал лежавший у ножки стула кусок фольги, который при ближайшем рассмотрении оказался оберткой какого-то лекарства.

– Вам известно, что это такое? – спросил он у профессора.

Свечников холодно посмотрел на него, затем на первые буквы, отпечатанные на фольге, и ответил:

– Да. Это проксивезин, французское лекарство.

– От чего? – поинтересовался Кошкин.

– Его прописывают гипертоникам, – раздраженно ответил профессор. – Чтобы сбить давление. Предваряя ваш вопрос, отвечу сразу же: Валентин Степанович не мог принимать ничего подобного. У него не было с давлением никаких проблем.

– Извините, профессор, – усмехнулся Кошкин, – просто у меня странный случай. Человек выпил вино и умер. Я вижу осадок в его бокале и нахожу под столом облатку от таблетки. И у меня появляются совершенно разные вопросы, самый главный из которых – что будет, если проксивезин бросить в вино и дать выпить человеку без проблем с давлением?

– Антоша! – простонала Илона Альбертовна, выпрямляясь. – Антоша, что же это такое? Ах!

– Балаган какой-то, – пробормотал совершенно растерянный Свечников. – Честное слово!

– Профессор, я задал вам вопрос, – тихо напомнил Кошкин.

– Если бросить в вино и дать выпить… – Свечников безнадежно махнул рукой. – Прежде всего, это лекарство нельзя совмещать с алкоголем. Ни в коем случае! Иначе давление упадет слишком резко. И… – Он запнулся.

– А если лекарство все-таки растворить в вине, оно может дать такой ясно различимый белый осадок? – настаивал Кошкин.

– Откуда мне знать? – уже со злостью ответил профессор. – Я уже сказал вам, что это лекарство нельзя принимать с вином!

– Но сама таблетка проксивезина – она белая?

– Да, и очень быстро растворяется в любой жидкости. – Свечников дернул щекой.

Виктория уловила ошеломленный взгляд Лизы, обращенный к матери, и сразу же догадалась о его причине. Ну конечно же… Ведь Илона Альбертовна была гипертоничкой, а раз так… Раз так, не исключено, что ей прописали проксивезин. И Лиза об этом знала, иначе не смотрела бы на мать так растерянно.

– Мне бы хотелось попросить всех пройти в соседнюю комнату, – негромко проговорил Олег Кошкин. – А эту придется запереть до приезда следственной группы. Возможно, что здесь было совершено убийство.

– Но ведь надо же прибраться… – пробормотала домработница.

– Не надо, поверьте мне. Просто отдайте мне ключ.

Один за другим гости вышли из столовой и потянулись в соседнюю комнату, которую хозяева обычно называли бильярдной. Посередине и в самом деле стоял старый бильярдный стол, крытый выцветшим зеленым сукном, но даже по его виду становилось ясно, что тут уже давно никто не играл. Вдоль стен стояли старые кожаные диваны, над которыми были развешаны картины в рамах – произведения Евгении.

– Макс, – внезапно сказала Ира, шмыгая носом, – мне страшно.

– Чего тебе страшно? – холодно спросил он. – Евгению убили, потом убили ее мужа. Все очень даже логично.

Он отвернулся от нее и сел поближе к Виктории и Кириллу, которые устроились у окна в форме капли. Надя Каверина, морщась, смотрела на картину, которая висела на стене. Издали та казалась просто мешаниной пятен, но вблизи можно было разглядеть лицо и руки. Это было изображение диковинного человека, сидящего в кресле. В голове у него копошились какие-то крошечные фигурки, некоторые высунулись из черепной коробки и бесцеремонно, судя по всему, дергали его за волосы.

– Это ее работа? – спросил Дмитрий, имея в виду Евгению.

Надя кивнула.

– Смотри, тут написано: «Портрет писателя», – сказала она и вымученно улыбнулась. – Все-таки она талантливая была.

Подгорный покосился на картину, оттопырив губу.

– Лично я бы такое на стену не повесил, – заявил он.

«А ты прав, что и говорить, – внезапно подумала Лиза. – Как только станем тут хозяевами, картины уберем на чердак. Только на психику давят».

Невольно Виктория обратила внимание на то, как гости и хозяева распределились по бильярдной. В одном углу устроились Илона Альбертовна, Лиза, которая утирала глаза, и хмурый Филипп. В другом оказалась она сама, Кирилл, неподалеку от них Макс и возле Макса – Ира. Между этими двумя группами расположились супруги Каверины. Критик отошел к окну и повернулся спиной ко всем, что, впрочем, весьма для него характерно. Толя Владимиров стал у дверей, домработница бродила по комнате, то и дело поправляя вещи или вытирая пыль. Профессор Свечников остановился у бильярдного стола, делая вид, что чрезвычайно интересуется им, но было заметно, что его мысли на самом деле витают где-то далеко. Последним в бильярдную зашел Олег Кошкин. Он хмурился, и в полумраке его глаза казались почти черными.