Алена Судакова - Золотые рыбки Страница 19

— Что ты меня пугаешь, Боря, я знаю и без тебя, что шутить опасно. Но если я заплачу, кто даст гарантию, что они не припрутся второй, третий, четвертый раз?

— Да никто тебе такую гарантию не даст! Только, думаешь, посмертное звание героини тебе пойдет больше?

— Почему посмертное? — Алена совсем пала духом. — Я умирать пока не собираюсь. Если хочешь знать… Меня будут охранять двадцать четыре часа в сутки!

— Да ну? Раз так… Надежный человек?

— Опер из убойного!

Алена врала напропалую: все равно Борис не видит скрещенных пальцев за спиной.

— Ты ему доверяешь?

— На все сто! Он сильный, мужественный и… у него есть пистолет.

Борис хмыкнул, что-то пробурчал в трубку и едко поинтересовался:

— Сестричка, а он это… не того?

— Чего — того?

— Не клеится к тебе? Ты у нас женщина свободная, обеспеченная, красивая…

— Сама разберусь! — рявкнула Алена, краснея до корней волос. — Спасибо за звонок, братик. Жди вестей, привет жене.

Она отключила сотовый, села на диван и запыхтела. Какого черта ее потянуло соврать? И ведь как все гладко получилось: сосед на самом деле мог бы ее защитить — она не стала бы возражать.

Алена достала косметичку, поставила перед собой зеркало и обновила макияж. Не то чтобы она хотела произвести на Семена впечатление, но не идти же лахудрой!

Перед квартирой Семена она потопталась, потом все же нажала кнопку звонка.

Она слышала и раздающуюся в квартире трель, и громкий стук своего сердца. Вот только ей никто не открыл. Стало быть, сосед еще на работе. Может быть, это знак судьбы, чтобы она не вмешивала в дело чужого человека?

Алена нехотя возвращалась к себе. На полпути ее остановил звук подъехавшего лифта. Может быть, Семен…

Она встрепенулась, расстегнула верхнюю пуговицу кофточки, открыла рот… И так и замерла. Он вывалился из лифта, расстегивая на ходу рубашку. А на его шее повисла какая-то шалава, толстая, очкастая, с «мокрой» укладкой.

Продолжая целоваться, они врезались в Алену и только тогда оторвались друг от друга.

— Хм… Извините, — улыбнулся Семен без всякого смущения. — А мы вот тут…

Висящая на его шее баба отшатнулась, поправила очки на носу и опустила задравшийся подол платья.

— Вижу, — насупилась Алена.

— Что? — переспросил Семен.

— Ничего! — отрезала она. — Идите себе дальше. Или вы собираетесь прямо тут?.. Не буду мешать.

Алена вернулась к себе и хлопнула дверью. Потом пнула ее для убедительности.

— Дура! — стукнула она себе по лбу ладонью. — Куда… куда ты пошла? К кому?! Он же… мент, мусор, легавый! Ему до твоих бед, впрочем, как и до бед остальных, как до луны.

Когда приехала Мимочка, Алена продолжала шипеть и плеваться на Семена.

— Боже, на тебе лица нет! — испугалась Мимочка. — Они тебя нашли?

— Кто?

— Рэкетиры! — Мимочка прижала сумочку к груди.

Алена отмахнулась.

— Нет. Проходи. Кофе будешь?

Кофе Мимочка хотела. Еще больше ей не терпелось выяснить, что происходит с Аленой. Они перебрались на кухню. Ели шоколадные конфеты, пили ароматный кофе из крохотных чашечек, которые Борис привез для Алены из Англии, и молчали.

— Ну? — не выдержала Мимочка. — Тебе плохо?

— Мне хорошо! — покачала головой Алена. — Просто я оказалась дурой! Уже в который раз. Представляешь?

— Что-то пока не очень… Это ты про бандитов или…

— Не хочу сейчас говорить о плохом! Ты, кстати, обещала помочь с вещами. Я никак не разберусь — срочно нужна помощь. Пошли, покажу тебе квартиру…

Следующие несколько часов они расставляли мебель, развешивали в шкафах вещи, ставили книги на полки, звенели посудой, что-то роняли, ломали, чем-то гремели.

— Черт! — выругалась Алена, уронив фужер на тонкой ножке. — Где я теперь такой найду? Один грохнул Куроедов, второй — его мамочка. И я туда же… Это были мои любимые фужеры!

Она собрала крупные осколки, приложила друг к другу. Жаль, что разбитого не склеишь! Остатки фужера полетели в мусор.

Алена устало опустилась на краешек стула. Кружилась голова и двоилось в глазах — видимо, наконец-то подействовало успокоительное. Поздно, теперь успокаиваться не хотелось.

Мимочка присела напротив:

— Алена, что с тобой происходит? Ты сама на себя не похожа. Что сказали в полиции?

— Чтобы я не волновалась.

И Алена передала разговор с капитаном Пахомовым.

— Ну вот, все будет в порядке, — успокоила Мимочка. — Чего ты нервничаешь?

— Я абсолютно спокойна. — Алена ударила лыжной палкой по стене, за которой находилась квартира Семена. — Слушай, может, караоке включим? Что-то петь потянуло…

— Сейчас? — изумилась Мимочка и затрясла кудрявой головой. — Алена, может тебе куда-нибудь уехать? Я же вижу, дело плохо. Ты никогда так странно себя не вела. Я бы тоже от страха на стенку лезла. Слушай, мы так расшумелись. Соседи жаловаться не придут?

Алена дернулась, словно на нее плеснули кипятком.

— Соседям сейчас не до нас! Заняты они…

Она представила, чем именно занимается Семен с очкастой лахудрой, и поклялась вслух:

— Чтобы я с ним когда заговорила… Предлагаю напиться до чертиков!

— Если тебе так будет легче, — пожала плечами Мимочка и послушно поплелась следом к бару.

Они открыли дорогое французское вино, нарезали сыр, закусывали спелыми виноградинами, которые сами просились в рот, много болтали и смеялись. К концу вечера о Семене Алена не вспоминала. Почти.

Глава 9. От ревности до любви

Семен потянулся на постели, замычал и громко гикнул. Он отлежал руку, но просыпаться было сладко. Давно у него не было такой замечательной ночи!

— Эх! — крякнул он.

— Это вместо доброго утра?

Из кухни, неся поднос с яичницей и дымящимся кофе, показалась Галина. Б его рубашке, накинутой на голое тело. В последнем сомневаться не приходилось: Семен сладострастно разглядывал нагие бедра.

— Ты держишь форму, — похвалил он. — По-прежнему пропадаешь в тренажерном зале?

— Конечно. А ты все так же бегаешь за преступниками?

— Нужно же кому-нибудь защищать хорошенькие попки…

Он хлопнул ладонью по ее упругому заду.

— Краснов, ты неисправим. И все такой же кобель…

— Женщины не возражают! — рассмеялся он.

— Они начинают понимать что ты за человек уже потом, когда влюбились в тебя без памяти, — со вздохом произнесла Галина.

Она легла на живот рядом, положила щеку на его грудь. Семен гладил ее короткие волосы.

— Зачем ты обрезала локоны? Они мне нравились больше.