Сюзан Ховач - Таинственный берег Страница 19

Она присела у туалетного столика в ночной рубашке, пытаясь привести в порядок волосы суетливыми неверными движениями. «Интересно, — думала она, — как София выглядела внешне? Я никогда не спрашивала Джона. Должно быть, она была темная, как Джастин, и, наверное, стройная и гибкая. Думаю, темнее меня и стройнее тоже. И, конечно, она была красивее. О Боже, как бы Джон рассердился, если бы он мог слышать мои мысли! Надо перестать думать о Софии».

Джон вернулся из ванной и небрежно бросил одежду на кресло. Он был голый.

— Наверное, я приму ванну, — сказала Сара, обращаясь к своим ногтям на пальцах рук. — Как ты думаешь, это имеет значение?

— Ни малейшего, — сказал Джон, — за исключением того, что нам обоим будет весьма жарко в постели.

Ванная была утешительной тюрьмой, наполненной паром и теплом. Ванна наливалась долго, почти так же долго, как Сара мылась. Она вытиралась очень медленно, а потом села на табуретку, и слезы медленно закапали из глаз. Она попыталась загнать их обратно, но внезапно на нее накатилась волна тоски по дому, и слезы отказались ей подчиняться. Комната поплыла перед глазами, борьба с рыданиями разрывала ей горло, и она в ужасе думала, что у нее не хватит сил вернуться в спальню, когда Джон подергал ручку запертой двери.

— Сара?

Она беззвучно всхлипнула, не ответив.

— Ты можешь впустить меня?

Она попыталась сказать что-то, но не смогла.

— Пожалуйста!

Она резко смахнула слезы, спотыкаясь пошла к двери и отперла ее. Возвращаясь вслепую к табуретке перед зеркалом, она слышала, как Джон вошел. Она помедлила, с ужасом пытаясь представить его настроение, молясь про себя, чтобы он не был слишком рассержен.

— Сара, — услышала она его голос. — Дорогая Сара.

И вдруг он ласково обнял ее, как будто она была очень маленькой, и крепко прижал к себе неловким успокаивающим движением, которое неожиданно растрогало ее. Она никогда не думала, что он способен быть таким нежным.

— Ты думаешь о Софии, — прошептал он ей на ухо. — Я бы хотел, чтоб ты этого не делала, Сара, не думай больше о Софии.

Страхи выветрились из ее головы, и, когда он нагнул голову, чтобы поцеловать ее в губы, она наконец впервые осознала, какое место занимает в его сердце, прежде чем мир закружился у нее перед глазами и превратился в карусель огня.

Через десять дней они вернулись в Лондон. Джон заказал трансатлантические телефонные разговоры, улаживал разные срочные дела. Помощник — его правая рука, — которого Сара встречала в Канаде, вылетел в Европу в связи с какими-то деловыми вопросами, так что первый вечер в Лондоне они провели, обедая вдвоем в ресторане. На следующий день у них был ленч с Камиллой в Найтсбридже. Когда они возвращались в свой отель, Сара повернулась к Джону и спросила несколько озадаченно:

— Где был Джастин? Его имя ни разу не упоминалось, а я не отважилась спросить.

— Это оттого, что он решил ехать со мной в Канаду. Когда он закончил свои дела в Сити, я дал ему немного денег и предложил поехать отдохнуть до отъезда. Он отправился в Корнуолл, где сейчас живет с моей двоюродной сестрой.

— А, понятно.

Такси мягко выехало из туннеля и набрало скорость в сторону Пиккадилли. Справа зеленели деревья парка, трава блестела под солнцем. Было жарко.

— Честно говоря, — сказал небрежно Джон, выглядывая из окна, — я бы очень хотел познакомить тебя с моей двоюродной сестрой. Я подумал, что мы бы могли взять напрокат машину и съездить в Корнуолл на этот уик-энд и провести несколько дней за городом, прежде чем улететь в Канаду.

Сара глядела в безоблачное небо и с тоской думала о золотых песках и морских волнах, набегающих на берег и разбивающихся о него.

— Это звучит великолепно, Джонни. Я бы хотела побыть еще немного в Англии, особенно при такой хорошей погоде, как сейчас.

— Ты бы поехала?

— С большим удовольствием. В каком месте живет твоя двоюродная сестра?

— Ну… — Он сделал паузу. Такси, проезжая мимо отеля «Риц», остановилось в потоке машин. — Так получилось, что она сейчас живет в Клуги.

Огни стали красными и желтыми, дюжина моторов гудела в предвкушении движения.

— Когда я уехал десять лет назад, — сказал Джон, — я решил никогда туда не возвращаться. Я уже почти продал дом, чтобы навсегда отделаться, но в последнюю минуту передумал и, вместо того чтобы продать, передал его двоюродной сестре. Это такой великолепный участок, уникальный пейзаж. Мне этот уголок нравится больше, чем любое другое место в мире. И, представь себе, даже после всего этот дом все еще так мне нравился, что я просто не мог продать его какому-нибудь чужому человеку. Моя сестра ездит туда раза два в год и проводит там лето. Я виделся с ней мимоходом в Лондоне до того, как ты приехала. А когда она стала рассказывать о Клуги, как там спокойно, я вдруг понял, что тоскую по этому дому, что хочется проверить, покажется ли он мне таким спокойным, как прежде. Думаю, теперь, через десять лет, я бы мог проверить. Я знаю, жить там постоянно никогда больше не смогу, но, когда моя сестра предложила приехать к ней на несколько дней, я почувствовал искушение попробовать… Ты можешь это понять? Или, может, лучше не поедешь?

— Нет, — сказала она автоматически, — я вовсе не против. У меня с этим местом не связаны никакие воспоминания. Если ты, Джон, хочешь ехать, то это все решает.

Но в то же самое время она подумала: «Как он вообще мог подумать, чтобы вернуться туда?» Она была смущена и растеряна. Стараясь изо всех сил его понять, она ощутила лишь растерянность и смятение.

— Это главным образом из-за моей сестры, — сказал он, как будто почувствовав ее недоумение. — Мне было бы очень приятно еще раз повидаться с ней, а она хочет с тобой познакомиться.

— Ты мне никогда о ней не говорил, — только и могла сказать Сара. — Или она из тех двоюродных сестер и братьев по материнской линии, о которых ты сказал, что не стоит давать себе труд приглашать их на свадьбу?

— Нет, Мэриджон — моя единственная родственница со стороны отца. Мы росли вместе, пока мне не исполнилось семь лет, а потом, когда мои родители развелись, отец увез ее из дома, где мы остались с матерью, и определил в пансион при монастыре. Он был ее опекуном. Я ее редко видел, пока мне не исполнилось примерно пятнадцать. В то время отец вернулся на постоянное жительство в Лондон и забрал Мэриджон из монастыря. Тогда мы много времени проводили вместе, а потом я женился и уехал жить в Корнуолл. Я очень ее любил. Я ей не говорил о свадьбе, потому что она не смогла бы приехать.

— О!

— Не знаю, почему я не говорил тебе о ней, — сказал он рассеянно. — Я ничего о ней не знал с тех пор, как уехал в Канаду, и, честно говоря, не надеялся увидеть, когда вернулся. Так или иначе, она узнала, что я в Лондоне, и у нас была короткая встреча… Так много всего случилось за те два дня перед твоим приездом, а потом, когда ты уже приехала, я забыл обо всем, кроме предстоящей свадьбы и медового месяца. Когда сегодня утром я проснулся и увидел солнце и голубое небо, то вспомнил о ее приглашении в Клуги и начал раздумывать, не съездить ли туда… Ты уверена, что хочешь ехать? Если ты предпочитаешь остаться в Лондоне, скажи, не бойся.