Русич (СИ) - Елена Синякова Страница 19

И своим одиночеством, которое сейчас было так необходимо, чтобы просто выдохнуть и принять ситуацию окончательно и бесповоротно.

Ванная комната тоже была на удивление приличной.

Варя даже сказала бы, что как в домах, где у хозяев заработок выше среднего.

Со светлым кафелем и полом с подогревом.

А еще большим зеркалом с полочкой, где красовались средства для ухода самого Лекса.

Вряд ли в тюрьме у кого-то еще были подобные условия пребывания.

За что он попал сюда и почему находился именно в этой камере, которую и камерой-то сложно было назвать, кажется, лучше было не думать, потому что ничего хорошего в голову определенно не шло.

Единственным огорчением стало то, что дверь ванной никак не закрывалась.

Но пока Женя был здесь и мужчины общались, можно было не бояться того, что Лекс войдет.

Хотя он, конечно же, мог сделать всё что угодно. И был бы прав.

Варя неловко скинула со скованных напряженных плеч свое платье и нижнее белье и забралась в ванную, чтобы включить теплой воды.

Вода не просто освежала.

Она буквально обновляла душу, отчего дышалось легче, а мысли становились более спокойными.

Ну ведь хорошо же всё!

Мама и Лиса наконец в безопасности. В новом доме. Сытые и в тепле.

Да и сама Варя попала в руки не к маньяку и монстру, а очень адекватному мужчине, который вел себя, прямо скажем, более чем хорошо: накормил, напоил, дал выспаться, спас ее семью.

Лекса часто называли русским медведем.

Наверное, за глубину голоса и волосатость на груди, а еще этот варварский нрав, который проявлялся чаще, чем цивилизованность. Но при всем этом было в Лексе столько тепла и душевности, что рядом с ним сердце постепенно отогревалось и начинало биться ровно и размеренно.

Не страшно рядом с ним было.

Что бы там люди не говорили про зверства, которые он учинял.

Одно только было плохо: вода показала наглядно все ранки, о которых Варя почти забыла. Израненные колени и ладони не так тревожили, как раны на спине, которых было не видно, но они стали настолько ощутимы, что девушка едва не ахнула.

Кажется, всё было куда хуже, чем она думала, и острые выпирающие края забора всё-таки распороли кожу сильнее, чем могло показаться сразу.

Вчера на эмоциях, страхе и адреналине Варя совсем ничего не чувствовала, но теперь было больно. Очень.

Она знала, что нужно было немного потерпеть и боль пройдет. Пощиплет и успокоится от воды, поэтому Варя прилежно лежала в воде и не двигалась до тех пор, пока боль не стала терпимой, чтобы начать двигаться и вымыться.

Было слышно голоса мужчин на кухне, которые что-то обсуждали. Серьезно и размеренно.

Становилось ясно, что они доверяют дуг другу и явно прислушиваются, поэтому не было слышно споров или криков на повышенных тонах.

И Варя надеялась, что они пообщаются довольно долго.

Настолько, чтобы она успела помыться и выйти из ванной.

Когда первая волна острой боли на спине прошла, Варя наконец смогла опуститься в ванну ниже, чтобы намочить волосы и тщательно вымыть их несколько раз.

Всю комнату тут же наполнил аромат миндаля — теплый и уютный.

Он обволакивал и оседал капельками влаги на кафельные стены. И на душе становилось спокойно и хорошо, потому что этот запах был с ней с самого детства.

Мужчины продолжали говорить, а потом загремели посудой, потому что, видимо, доели все, что было, и теперь стали мыть посуду.

Лишь по этой причине Варя не позволила себе и дальше нежиться в теплой воде и поспешно выбралась, чтобы вытереться большим мягким полотенцем и в него же завернуться на первое время.

Платье девушка постирала и аккуратно повесила на полотенцесушитель. Постирала и нижнее белье.

— Сколько мне еще торчать здесь, Жень? — услышала девушка глубокий, пробирающий бас Лекса, когда осторожно вышла в спальню, закрутив вокруг себя полотенце, в мыслях о том, что в нем придется ходить до тех пор, пока одежда не высохнет. — Давай на живца ловить уже! Чем быстрее я выйду, тем быстрее будет покушение! А там и поймаешь того, кто будет стрелять. И допросишь о том, кто его послал за мной.

— Не выдумывай, — отозвался Женя недовольно. — Сидишь себе спокойно и сиди!

— Да всё равно окажется, что это кто-нибудь из китайского квартала! Кому я еще, на хрен, нужен?

— Вот это мне и нужно выяснить. Так что сиди здесь и не мешай мне работать.

Лекс только протяжно и демонстративно недовольно выдохнул.

— Нельзя было меня на дачу отправить, как раньше? Что это за выбор вообще — тюрьма или сумасшедший дом?

— Нормальный выбор, Лёш. К тому же тебе есть чем заняться.

Лекс довольно хохотнул и, судя по звуку, хлопнул Женю по плечу.

— Веди сюда этого парня из монголов! Заодно проверим, можно ему доверять или нет.

— Позвоню на днях, договоримся.

— Лады.

— Дозванивайся до Психа. Он нам нужен здесь, если всё еще заинтересован в том, чтобы встать во главе китайского квартала.

Лекс звучно фыркнул в ответ.

— Я уже пальцы стер ему набирать. Он или недоступен, или не отвечает. Пусть теперь сам перезванивает! Не слепой! Видит, что я звоню!

— Хорошо. Скоро увидимся.

— Держи меня в курсе, Жень!

Когда тяжелая дверь загромыхала, сначала выпуская Евгения, а затем с гулом захлопнулась на замок за ним, Варя поняла, что небольшая передышка закончена и они снова будут с Лексом один на один.

Странно, но больше это ее не пугало.

Было ощущение, что процесс привыкания вошел в первую стадию. И теперь девушка переживала за другое — что она привыкнет к нему слишком сильно.

— Варюша, ты вышла?

Лекс остановился у спальни и даже дверь открыл лишь тогда, когда услышал в ответ:

— Да.

Она снова подумала о том, какой же он большой, когда мужчина вошел в спальню, первым делом окинув ее долгим жадным взглядом, и проговорил чуть хрипло:

— С легким паром.

— Спасибо.

Варя не знала, что еще сказать.

Просто ТАК на нее еще никто никогда не смотрел. Даже бывший муж.

Странно, но сравнивать его с Лексом даже не хотелось, потому что это сравнение было бы не в пользу мужа. Хотя она его любила. Очень. И потому даже спустя пять лет жизни в статусе свободной девушки так и не смогла завести другие отношения.

Мама всегда только тяжело вздыхала, когда Варя отшивала очередного ухажера, каким бы симпатичным и настойчивым он ни казался.

Она обожглась на замужестве