Юлия Шилова - Время лечит, или Не ломай мне жизнь и душу Страница 2

Лешкина мать выпила рюмку водки за любимого сына, заголосила и неожиданно посмотрела на меня каким-то безумным взглядом.

– Это ты виновата.

– Тетя Валя, вы что? Я-то здесь при чем? – опешила я.

– Довела парня. Из-за тебя он в тот вечер напился, сел пьяным за руль, поехал за город и слетел с обрыва.

– Он сел пьяным за руль совсем не из-за меня. Тетя Валя, вы что-то не то говорите.

– Из-за тебя, – стояла на своем обезумевшая женщина. – Он мне сам рассказывал, что вы в последнее время много ссорились, и ты его своей ревностью замучила. Поскандалили, наверное, опять. Он хотел снять стресс, хорошо принял на грудь и разбился.

– Да он хорошо принял на грудь не тогда, когда выезжал от меня, а когда ездил по своим делам. Тетя Валя, вы же отлично знаете, что я здесь ни при чем. Зачем вы делаете из меня крайнюю? Для меня самой это страшная потеря. Я до сих пор не могу поверить, что с Лешкой могло произойти подобное. Кажется, что это просто дурной, кошмарный сон. Тетя Валя, нам нужно держаться вместе, а не друг друга грызть. Нас же объединяет общее горе.

– А чего нам вместе держаться?! – злобно посмотрела на меня несостоявшаяся свекровь. Ты завтра за другого замуж выскочишь и забудешь, как моего Лешку звали. Вот и вся любовь. Угробила парня своей нервотрепкой и ревностью, а теперь вместе держаться хочешь! Побойся бога! Убийца!!!

– Ну зачем вы так? – всхлипнула я и прикусила нижнюю губу. – Зачем вы про меня такое говорите?!

– Затем, что сын у меня один-единственный был, и из-за твоего стервозного характера у меня сына не стало. Угробила ты моего сына! Со свету его сжила и сидишь здесь, как ни в чем не бывало.

– Это неправда!!! – прокричала я, не обращая внимания на других гостей. – Я понимаю, что вы потеряли единственного ребенка, но это не дает вам права говорить мне такие страшные вещи!

Затем встала из-за стола и бросилась прочь. Я неслась, не разбирая дороги, и сама не знаю, как добралась до дома. Распахнув входную дверь, я влетела внутрь и, упав на пушистый ковер, стала громко рыдать. Мне было обидно и больно из-за слов Лешкиной матери. Больно за него, за себя и за все, что случилось...

Через три дня заточения в собственной квартире я наконец-то пришла в себя и, подойдя к зеркалу, посмотрела на свое изможденное и бледное лицо. Лешки больше нет, а я есть. Это значит, что, как бы ни было тяжело, теперь я должна жить за нас двоих.

Тем не менее, я никак не могла поверить в реальность происходящего. В моем сердце и в моей памяти Лешка был живой и жизнерадостный. Я посмотрела на лежащий на тумбочке мобильный телефон и с огромным трудом удержалась от того, чтобы не набрать Лешкин номер. Мне казалось, если я наберу его, то Лешка сразу ответит. Скажет о том, что он жив и что это какая-то чудовищная ошибка. Но реальность слишком жестока, и Лешки нет. Я не смогу стереть номер его телефона. У меня не поднимется на это рука. Пусть будет. Пусть будет все, как будто он жив.

И все же Лешка уже никогда не сможет разделить со мной все мои радости и печали. Господи, как жаль...

Я взяла Лешкину фотографию и подумала о том, как же мне теперь жить дальше. С момента его гибели я почти не сплю, и то, что происходит со мной сейчас, очень трудно назвать жизнью. После горьких слов, сказанных Лешкиной матерью на поминках, мне стало казаться, что весь мир ополчился против меня и что я действительно виновата в Лешкиной смерти. Почему он напился, выключил телефон и куда-то поехал? Как бы ни искала себе оправдания, подсознательно я чувствовала, что виновата. Наверное, больше никогда не смогу улыбаться. И даже если попытаюсь спрятать свою боль за улыбкой, все будут думать, что я слишком быстро забыла своего Лешку.

Когда зазвонил телефон, я тут же сняла трубку и услышала на том конце провода свою подругу Веру.

– Регина, ну ты как, держишься? – тихо спросила она.

– Не знаю, – глухо ответила я и почувствовала, что вновь могу разреветься. – Как же я теперь без Лешки-то? Его мать на поминках на меня наорала, словно я в чем-то виновата. Это же так жестоко, ведь я страдаю ничуть не меньше, чем она. Обозвала меня убийцей.

– Да она и раньше особой к тебе любовью не отличалась, – заметила Вера. – А после похорон так вообще от горя рехнулась. Не бери близко к сердцу.

– Легко сказать.

– Сейчас она просто душевнобольная женщина. Придет время, и она отойдет.

– Если бы ты знала, как же мне хочется руки на себя наложить.

– Ты что, с ума сошла? Даже не думай. Жизнь всем несет испытания. Кто-то потерял любимого, а кто-то жизненные ценности. Ты просто обязана с этим справиться.

– Мне кажется, что все обвиняют меня в Лешкиной смерти.

– Ерунда. Уж ты-то точно здесь ни при чем. Сам выпил, сам сел за руль, сам разогнался и сам себя убил. Его жизнь закончилась, а твоя нет. Не смей заживо себя хоронить. Несмотря на то что ты испытала большое горе, ты должна жить. Ты уже дала волю эмоциям и выплакала все наболевшее. Пришло время начинать следующий день. Какое тебе дело до тех, кто тебя обвиняет? Тебе и так хреново. Не позволяй никому сделать тебе еще хуже. Нечего сидеть дома и скулить. Пошли завтра куда-нибудь сходим, развеемся.

– Куда? – Предложение Веры показалось мне каким-то неуместным и даже абсурдным.

– Да куда хочешь. Пойдем в ресторанчике посидим. Тебе нельзя замыкаться в своем горе. Нужно быть побольше на людях. Тебе еще рано себя закапывать.

– Мне кажется, что это будет как-то подло по отношению к Лешке, – только и смогла сказать я.

– Ну ведь твоя жизнь не может закончиться вместе с Лешкиной смертью. Никто же не отнимает у тебя память. Лешка сделал свой выбор. Никто не просил его садиться в дупель пьяным за руль. Пойми же ты наконец, что ты здесь ни при чем!!! Чувство вины разрушительно. Учись отпускать мертвых. Ты нужна не мертвым, а живым людям. То, что произошло, – это судьба, и уже ничего не изменишь. Ты должна освободиться от этого и продолжать жить. Ты просто обязана сохранить себя для любимого человека, который непременно у тебя появится, для твоих будущих детей.

– Вера, ну о чем ты говоришь? Какой любимый человек? Какие дети? Это конец.

– Я знаю, что говорю. Вот увидишь, все обязательно еще будет. А уныние – это смертный грех. Чем больше ты будешь плакать о Лешке на земле, тем намного тяжелее ему будет на небе. Ты должна ему помочь там, а за это он будет оберегать тебя здесь. Просто у тебя еще совсем свежая рана. Помни, жизнь для живых.

– Я постараюсь, – честно пообещала я подруге и положила телефонную трубку.

Посмотрев на лежащее на диване белоснежное свадебное платье, я не удержалась и зачем-то его надела. Я влюбилась в это платье сразу, как только увидела в свадебном салоне. Роскошная ткань с кружевами, изящная отделка, безупречный покрой превращали это платье в настоящее произведение искусства. При выборе свадебного наряда мне хотелось создать неповторимый образ невесты и воплотить в жизнь мои самые заветные фантазии и мечты. Платье состояло из корсета и пышной юбки и было отделано ручной вышивкой, жемчугом и стразами. Перед самим торжеством стилист должен был украсить его живыми цветами... Но, видно, не судьба. Живые цветы теперь уже лежат на могиле того, кого я так сильно любила. Мне хотелось быть самой красивой невестой, стать по-настоящему неотразимой и поразить не только Лешкино воображение, но и воображение окружающих. Платье стоило сумасшедших денег, и нам пришлось потратить значительную часть наших накоплений. Но это того стоило. О таком великолепии я даже не могла мечтать.