Сандра Браун - Беззвучный крик Страница 2

Эта новая программа представляла собой часть тюремной реформы, которая ставила своей целью дать возможность заключенным почувствовать себя полезными членами общества. Конечно, Карлу на все эти социальные аспекты было наплевать. Его заботило только одно — как это можно использовать в своих интересах. Когда подойдет его очередь покинуть тюремные стены и поработать снаружи, он первым сядет в автобус.

Поэтому он вел себя тихо, старался не делать ничего, что могло бы привлечь к нему внимание вертухаев. Никаких нарушений правил, никаких драк — исключительно хорошее поведение. Если Карл слышал, как кто-то бормочет в его адрес оскорбление, то он отворачивался. Да, уж чего Карл не любил — так это делать вид, что ничего не замечает. Несколько дней назад ему пришлось наблюдать, как Майрон отсасывает у одного заключенного. Этот тип, южанин, два года назад получивший пожизненное заключение за убийство жены, подкупил Майрона подачкой.

Наиболее агрессивные из заключенных и раньше пытались воспользоваться умственной неполноценностью Майрона, но Карл в таких случаях обычно вмешивался. Однако сейчас, перед самым побегом, он не хотел рисковать. Да и Майрон как будто ничего против и не имел. За работу он получил в награду живую мышь, которую потом распотрошил длинным ногтем.

— Запомни мои слова, Майрон, — сказал ему Карл, понимая, что время прогулки истекло и теперь до конца дня они не смогут поговорить наедине. — Когда наступит наша очередь работать в дорожной бригаде, ты не должен этому слишком радоваться.

— Ладно, — обронил Майрон, с интересом разглядывая мозоль на большом пальце.

— Было бы даже хорошо, если бы мы казались чуточку недовольными. Сможешь ты это изобразить? Выглядеть недовольным?

— Конечно, Карл. — И он стал энергично грызть мозоль.

— Если они подумают, что мы очень хотим туда пойти, то…

Он не успел договорить. Мощный удар буквально сбросил Карла с бака, на котором он сидел. Карл повалился на бок прямо в грязь. В ушах звенело, перед глазами все плыло.

В этот момент он забыл о своей решимости не ввязываться в конфликты. Движимый инстинктом самосохранения, Карл перекатился на спину и резко ударил неприятеля ногой в пах.

Черный тяжелоатлет, очевидно, полагавшийся только на силу своих мышц, не ожидал контратаки. Упав на колени, он скорчился и застонал. Естественно, остальные черные тут же набросились на Карла и начали молотить его кулаками.

Размахивая дубинками, вскоре прибежали тюремщики. К этому времени заключенные успели отскочить в сторону, подбадривая дерущихся выкриками.

Когда порядок был восстановлен и ущерб подсчитан, выяснилось, что он минимален: пришлось отправить в изолятор всего лишь двоих травмированных заключенных.

Одним из них был Карл Херболд.

Глава 2

— По-моему, все прошло очень мило. Это замечание жены заставило Эззи Харджа возмущенно фыркнуть:

— Мясо было ужасно жестким, а кондиционер работал вполсилы. Я чуть не расплавился в этом черном костюме.

— Ну, тебе обед не понравился бы в любом случае. Ты с самого начала был настроен поворчать.

Эззи женился на Коре за два года до того, как стал шерифом округа Блюэр, — то есть пятьдесят два года назад. Он впервые увидел ее на проповеди, куда забрел с друзьями просто смеху ради. Огненно-красный бант в волосах Коры и под цвет ему губная помада словно бросали вызов адскому пламени, о котором вещал с кафедры странствующий проповедник. Когда запели церковный гимн, девушка оторвала взгляд от книги псалмов и посмотрела на Эззи, который уже давно взирал на нее с большим интересом. Глаза Коры горели отнюдь не религиозным рвением — в них светилось дьявольское лукавство. И вдруг она ему подмигнула…

За прошедшие годы огня в ней так и не убавилось, что до сих пор нравилось Эззи.

— Жителям округа пришлось похлопотать и потратить массу денег, чтобы устроить обед в твою честь. Надо было хотя бы постараться изобразить, что ты им благодарен. — Сняв халат, она легла к нему в постель. — Если бы обед проводился в мою честь, уж я-то наверняка была бы благодарна.

— Я не напрашивался на званый обед. Я чувствовал там себя просто дураком.

— Ты злишься не из-за обеда. Тебя бесит то, что приходится уходить на пенсию. — Кора обычно выражалась прямо, и сегодняшний день не был исключением. — Не думай, что я с нетерпением ждала, когда ты уйдешь на пенсию, — сказала она, без особой необходимости взбивая подушку. — Ты полагаешь, я хочу, чтобы ты весь день сидел дома, дулся и вертелся у меня под ногами? Нет, сэр!

— Наверно, ты предпочла бы, чтобы однажды ночью меня подстрелил какой-нибудь псих и избавил тебя от моего общества!

Кора замерла.

— Ты весь вечер пытался меня спровоцировать и в конце концов своего добился. Такие разговоры приводят меня в бешенство, Эзра Хардж.

Выключив свет, она повернулась к нему спиной. Обычно они спали лицом к лицу.

Она знала его слишком хорошо. Он специально сказал так, чтобы ее разозлить. Ирония заключалась в том, что каждый день его службы Кора молилась, чтобы его не застрелили на работе и ей бы не пришлось возиться с окровавленным трупом.

Хотя с практической точки зрения ему было бы лучше умереть на боевом посту. Для всех это было бы проще. У лидеров общины отпала бы необходимость намекать, что ему не стоит баллотироваться на новый срок. Кроме того, они могли бы сэкономить деньги, потраченные на сегодняшнее празднество, или истратить их на что-то более полезное.

Если бы Эзра умер раньше, ему не надо было бы страшиться будущего, в котором он стал бы таким же бесполезным, как лыжи в Сахаре.

Семьдесят два года, идет уже семьдесят третий. Артрит в каждом суставе — или, во всяком случае, так кажется, И голова работает теперь не так хорошо, как раньше. Нет, он-то ничего такого не замечает, но другие, возможно, все подмечают и втихомолку смеются над ним.

Самое ужасное заключается в том, что все они правы. Он действительно уже старый и дряхлый и не должен возглавлять такую службу. Да, он это понимает. Нравится ему или нет, но он обязан уйти на пенсию, потому что жителям округа будет лучше, если в этой конторе станет заправлять человек помоложе.

Он просто очень не хотел уходить со службы до того, как выполнит свой долг. А это значит — пока он не узнает, что случилось с Пэтси Маккоркл.

Вот уже двадцать два года эта девушка лежит в постели между ним и Корой. Фигурально выражаясь, конечно.

Почувствовав себя виноватым в том, что об этом вспомнил — особенно в свете нынешней ссоры, — он повернулся на бок и любовно похлопал жену по бедру.

— Кора!

— Даже не думай! — проворчала она. — Я слишком зла на тебя.