Мэри Стюарт - Грозные чары Страница 2

Приглашение не могло бы прийти в более подходящее время. Пьеса, в которой я играла, как раз сошла со сцены всего после нескольких представлений, да и то данных лишь для того, чтобы спасти лицо, и я осталась без работы. А то, что эта работа была для меня первой большой ролью в Лондоне, так сказать великим шансом, немало способствовало моей нынешней депрессии. На руках больше не оставалось решительно никаких карт: театральные агентства разговаривали со мной вежливо, но уклончиво, а кроме того, зима была просто жуткой, и я до предела устала, пала духом и всерьез задумалась, в двадцать пять-то лет, не сваляла ли я дурака, вопреки всем мудрым советам настояв на том, чтобы избрать себе сценическую карьеру. Но, как известно всякому, кто с этим сталкивался, сцена – это не профессия, а вирус, и я его подцепила. Вот я и работала, пробивая себе дорогу сквозь обычные превратности судьбы начинающей актрисы, вплоть до прошлого года, когда окончательно решила после трех лет ангажемента ведущей молодой актрисы в провинциальной труппе, что пора попробовать удачи в Лондоне. И казалось, удача наконец-то мне улыбнулась. После десяти с небольшим месяцев телевизионных массовок и всяких рекламных пустячков я получила многообещающую роль – и все для того только, чтобы пьеса пала подо мной, точно издыхающий верблюд, не прожив и двух месяцев.

Но я, по крайней мере, могла считать себя счастливее остальных нескольких тысяч, все еще с боями прокладывающих себе дорогу к вершине: в то время как они задыхались в душных приемных различных агентств, я сидела на террасе виллы Форли с перспективой провести под слепящим солнцем Корфу столько недель, сколько захочу или смогу вынести.

Дальний конец широкой, выложенной плиткой террасы нависал над пропастью, где покрытые лесом утесы отвесно обрывались к морю. Под балюстрадой громоздились друг на друга расплывчатые облачка – кроны сосен, утреннее солнце уже успело наполнить воздух их теплым пряным ароматом. В другую сторону за домом уходил склон, поросший прохладным лесом, под сводами которого порхали и щебетали мелкие пташки. Бухту Кастелло скрывала завеса деревьев, но вид впереди был чудесен – безмятежный простор сияющего под солнцем пролива, что лежит в изгибе Корфу. А к северу, за полосой темно-синей воды, угрюмо маячили бесплотные, точно туман, призрачные снега Албании.

Это было само воплощение глубочайшего и зачарованного покоя. Ни звука, кроме пения птиц, а кругом ничего, кроме деревьев, неба и залитого солнцем моря.

Я вздохнула.

– Ну, если это и не волшебный остров Просперо, то должен им быть... Так кто там эти твои романтические двойняшки?

– Спиро и Миранда? О, это дети Марии, женщины, которая у нас работает. Она живет в том домике возле главных ворот Кастелло – да ты его видела вчера вечером по дороге из аэропорта.

– Помню, там горел свет... Крохотный уголок, верно? Так значит, они жители Корфу – как это сказать? Корфусианцы?

Филлида засмеялась.

– Балда. Корфиоты. Да, они крестьяне-корфиоты. Брат работает у Годфри Мэннинга на вилле Рота. А Миранда помогает матери здесь, по дому.

– Крестьяне? – Слегка заинтересовавшись, я пошла у нее на поводу и перестала изображать равнодушие. – Странновато слышать тут подобные имена. Кем тогда был этот их начитанный отец? Лео?

– Лео, насколько мне известно, – отозвалась любящая жена, – последние восемь лет не читал ничего, кроме римских «Финансовых новостей». Он бы решил, что «Просперо и Миранда» – название какого-нибудь инвестиционного фонда. Нет, все еще необычней, чем ты думаешь, любовь моя...

Она удостоила меня довольной улыбки кошки перед канарейкой, – улыбки, которую я расценила как прелюдию к какой-нибудь очередной, притянутой за уши сплетне из разряда «занятных фактиков, которые наверняка тебя заинтересуют».

– Строго говоря, на самом деле Спиро назван по имени святого покровителя этого острова – на Корфу каждого второго мальчика зовут Спиридионом, – но поскольку за крещение, ну, само собой, и за близнецов тоже, был ответствен наш выдающийся арендатор, то готова ручаться, в приходском свидетельстве мальчик записан как Просперо.

– Ваш «выдающийся арендатор»?

Очевидно, это и был bonne bouche[4], который Филлида приберегала для меня, но я взглянула на нее с некоторым удивлением, припоминая яркие краски, которыми она как-то описывала мне Кастелло деи Фьори: «отсыревшее и обветшавшее так, что словами и не скажешь, вроде вагнеровской готики, что-то наподобие музыкальной версии "Дракулы"». Интересно, кого смогли убедить выложить денежки за эти оперные чудеса?

– Так значит, кто-то арендовал Вальгаллу? Вам здорово повезло. А кто именно?

– Джулиан Гейл.

– Джулиан Гейл?! – Я резко выпрямилась и уставилась на сестру. – Ты ведь не имеешь в виду... неужели ты говоришь о Джулиане Гейле? Актере?

– О нем самом.

Сестра сидела с довольным видом. Похоже, моя реакция ей польстила. Я же полностью очнулась от полудремы, в коей пребывала все время обсуждения наших семейных дел. Сэр Джулиан Гейл был не просто актером – вот уже столько лет, что я и пересчитать не могла, он являлся одним из наиболее блистательных светочей английского театра. А совсем недавно стал и одной из непостижимейших загадок театрального мира.

– Вот оно как! – воскликнула я. – Значит, вот куда он уехал.

– Так и думала, что тебя это заинтересует, – заметила Филлида с ноткой самодовольства в голосе.

– Еще как! Все кругом до сих пор только и гадают, почему он вдруг покинул сцену два года назад. Ну конечно, я знаю про этот ужасный несчастный случай, но вот так все бросить и тихо исчезнуть... Да ты, должно быть, слышала.

– Нетрудно представить. У нас тут есть свои источники информации. Только напрасно ты так сверкаешь глазами. Не воображай, будто сумеешь хотя бы приблизиться к нему, дитя мое. Он здесь ради уединения, и под этим словом я имею в виду именно уединение. Он вообще никуда не выходит – в социальном смысле, разве что навещает пару друзей, и у них там все залеплено плакатами: «В нарушителей будут стрелять без предупреждения», развешанными с интервалами не больше одного ярда, а садовник скидывает незваных гостей с утеса в море.

– Я не стану его беспокоить. Я его слишком почитаю. Но ты-то, думаю, с ним встречалась. Как он?

– Ну, я... На вид с ним все в порядке. Просто никуда не выходит, вот и все. Я и сама виделась с ним каких-то пару раз. Собственно говоря, это именно он рассказал мне, что Корфу считается местом действия «Бури». – Она искоса глянула на меня. – Полагаю, ты можешь с полным правом сказать, что он «питает склонность к литературе», а?

На сей раз я пропустила намек мимо ушей.