Не твоя девочка (СИ) - Романовская Лия Страница 2

— Уйдите немедленно. Иначе я позову охрану!

Тип снова ухмыльнулся и покачал головой, будто уверенный, что никого я не позову. Потому что я из тех дур, что строят из себя суперменш, за что обычно и расплачиваются потом.

Да, он видел меня насквозь и от этого всего, от его позы, наглой усмешки, по телу пробежала волна дрожи и чего-то еще такого… я бы и сама не смогла объяснить те ощущения. Однозначно это что-то было очень странное, манящее и пугающее одновременно. То, от чего хочется бежать подальше, потому что, если останешься, тебя неминуемо обожжет, словно ту бабочку.

Я сама себя испугалась в тот момент. Мне казалось, что стоит ему только протянуть руку и тогда…

Замерла перед ним, словно кролик перед удавом. А ведь я всего лишь видела его шляпу, полоску губ и фигуру. Даже глаз не рассмотрела. Опасный, очень опасный тип. Даже тогда, в свои семнадцать я смогла полностью ощутить это. Так сказать, прочувствовать на собственной шкуре.

Я так и стояла перед ним, вся какая-то беззащитная — такая маленькая, хрупкая и почти раздетая. И позволяла этому типу нагло меня разглядывать и дальше.

И тут на мое счастье от ворот раздался голос дяди Васи:

— Ох, Богдан Владимирович, прости, друг! Прости, что опоздал.

Тут дядя заметил меня и мой купальник и очень неприятно, грозно прорычал:

— А ну марш отсюда! Ты себя видела?! Вырядилась как, как…!!!

Да, дядя, когда хотел, умел бывать очень внушительным. Бить он меня, конечно, не бил, но говорил так, что даже мурашки вставали в стойку и замирали на коже от страха.

Я, разозлившись на этого Богдана, черт его подери, ужасно тогда оскорбилась и в слезах убежала в дом, к себе в комнату. Мне было так стыдно, как никогда раньше. И прежде всего потому, что я сама, САМА позволила какому-то постороннему мужику так нагло себя разглядывать. Я и правда повела себя как какая-то малолетняя дура, простушка. Как девка, только и мечтающая лечь под взрослого мужика. А он-то, он-то каков! Тоже, между прочим, позволил себе многое! Правда, что именно, я так и не смогла тогда придумать.

Но все равно, злость к этому Богдану прочно поселилась у меня в душе, въелась внутрь, буквально проросла в нервные окончания и вытравить её хоть чем-то не представлялось возможным.

Я злилась на него за свои стыд и позор. А эти вещи я никогда и никому не прощаю.

В общем я в слезах ринулась в свою спальню, откуда потом еще двое суток отказывалась выходить. Пришлось дяде даже извиняться. Это он тоже умел прекрасно делать и я, конечно же, его простила…

Потом я еще несколько раз натыкалась на этого Вертелецкого в нашем доме, и всякий раз делала вид, что не вижу его в упор. Даже если натыкалась носом в его сильную широкую грудь. Да-да… и такое тоже было.

Глава 2

Помолвка и свадьба состоялись, когда дядя еще был жив.

В день бракосочетания на меня смотрели сотни людей — кто с сочувствием, кто с презрением, а кто-то и с откровенной завистью.

Ну конечно, первые — гребанные интеллигенты, косящие под элиту города. На деле же обычные слуги при хозяевах-бандитах.

Вторые — женушки и дочки друзей новоявленного муженька — гламурные дивы и дородные матроны в годах.

Третьи — прислуга сплошь из молоденьких девочек, для которых богатый и известный в городе бизнесмен Богдан Вертелецкий — мечта, за которую можно и пострадать.

Да, по их мнению, и страдать-то особо не придется. Внешне мой новоявленный муж красавчик, каких мало.

Высокий и зеленоглазый, с коротким ежиком русых волос и жилистым подтянутым телом. Волевое лицо, зоркий внимательный взгляд холодных глаз, прекрасные манеры и дорогие шмотки. А также пара-тройка фирм в нашем и соседних городах, несколько крутых тачек и вообще, по мнению девиц, у парня все шоколадно. С таким вроде как не зазорно и за бесплатно, а уж за подарки и сытую жизнь — желающих полгорода наберется.

Зато мне, хорошо осведомленной о характере и душе Вертелецкого, было не сладко. Каждый раз, когда Богдан склонялся ко мне для поцелуя, меня непроизвольно била дрожь. Вертелецкий это прекрасно видел. Наконец он примкнул к самому уху и холодно произнес:

— Не позорься.

Отошел, но ту же вернулся, чтобы добавить:

— Не порть дяде настроение.

Я мысленно послала козла и прокляла то утро, когда пообещала дяде, что выйду замуж за Вертелецкого. Но так как я очень хорошо воспитана, то клятвы привыкла выполнять. И вот стою тут как дура, изображаю из себя счастливую невесту. А самой хочется реветь. И что я такого в жизни натворила, что мне теперь век придется куковать с нелюбимым?

Но приходилось держать себя в руках — все-таки я теперь публичная персона. Да и не привыкла знаете ли раскисать на людях. Человек такой страшный зверь — один раз покажешь свои слабые места, при первом же удобном случае именно в эти места и ударит. Это я давным-давно усвоила, даже несмотря на свой весьма юный возраст.

Весь день подходили гости, чтобы лицемерно поздравить, вручить никому ненужные подарки и так по кругу. Я вновь и вновь изображала из себя счастливую невесту, проклиная их на все лады. Проклиная себя, новоявленного мужа, старый парк, в котором проходило торжество и всех гостей вместе взятых.

Не-на-ви-жу!

Хотелось кричать от бессилия. Но нельзя. А что, если психануть и свалить? Вот прямо сейчас взять и убежать?

«Поздно, ты уже замужем»…

Ну и пусть! Значит сбегу в статусе замужней ду…дамы. Ну не убьют же они меня, в конце концов!

Покосилась по сторонам, будто всерьез собираясь осуществить свой «гениальный» план, но тут как раз заметила дядю, явно ищущего мой взгляд.

Улыбнулась ему сквозь толпу и послала воздушный поцелуй.

— Алиса, солнышко, ты такая красивая, — он подъехал на инвалидной коляске и погладил меня по руке. На его глазах я увидела слезы, и сама тут же начала реветь.

Мы спрятались в тени деревьев, подальше от любопытных взглядов такой равнодушной толпы.

Дядя Вася сильно исхудал в последний месяц, разговаривал с трудом и в общем выглядел очень плохо.

Ну и что я могу? Разве имею я право сделать его хоть капельку несчастным? Конечно, нет!

Нужно перестать быть эгоистичной дрянью, маленькой и глупой. Пора уже взрослеть…

Я снова от всей души улыбнулась дяде и прижалась щекой к его холодной, слабой руке.

— Я надеюсь, нет, я знаю, что ты будешь счастлива… Богдан хороший человек, вот увидишь…

— Конечно… мой родной, конечно, я уже счастлива…

Я очень жду вашей поддержки!

Спасибо за вашу активность, за лайки и комментарии!

Наступила первая брачная ночь.

Торжество покинули чуть за полночь, когда почти все гости уже разошлись. Я в сильном волнении и не менее сильном подпитии надолго заперлась в ванной комнате своего нового дома, куда меня привез муж. Мне было и страшно, и любопытно одновременно. Но страшно, конечно, больше. Умылась холодной водой, прежде чем снять непослушными пальцами свадебное платье. Долго возилась с завязками, но одолела непослушный наряд. Хотела оставить чулки, но почему-то вдруг стало неимоверно стыдно.

«Ага… как в купальнике стоять перед ним, так нормально, а тут чулки ей, видите ли, стыдно показать»…

Ну тогда это всё-таки была случайная встреча. Я вообще-то загорала! А тут, тут я практически на заклание иду. И чтоб я, да сама этому способствовала?! Не бывать тому.

Решительно смыла макияж, распустила красивую прическу, убрав в обычный хвост. Сняла красивое белье, приняла душ и натянула банное полотенце. Фиг тебе, Вертелецкий, а не сексуальная я!

В глазах мужа увидела разочарование и… злость? Ну да, он явно не ожидал, что жена придёт к нему в постель с унылой физиономией, ненавистью в глазах и не пойми в чем.

Я долго думала, будет ли она, эта постель, вообще?.. Ведь меня фактически заставили выйти за нелюбимого.

Неужели я обязана еще и спать с ним?

Но внутренний голос предательски шептал "а вдруг, вдруг он и есть твоя судьба"?

Стерпится-слюбится, это еще до нас придумали. Да и что это за жизнь будет, без постели?