Виктория Холт - Властелин замка Страница 20

— Эти драгоценности долго принадлежали нашей семье, — сказал он. — Они стоили… трудно сказать, сколько, цена их значительно изменилась с тех пор. Они поистине бесценны. Их хранили в укрепленной комнате в замке. Тем не менее, они исчезли во время Революции. Никто не знал, что с ними случилось. Но сложилось убеждение, что они где-то в замке.

— Время от времени мы пускаемся на розыски сокровищ, — сказал граф. — У кого-то возникает очередная идея по поводу их местонахождения. Все ищут, покупают, пытаются открыть места в замке, которые не открывались годами. Шуму много, но никаких изумрудов.

— Папа, — воскликнула Женевьева, — может быть, стоит поискать сокровища еще раз?

Принесли фазана. Он был великолепен, но я едва прикоснулась к нему, так как была слишком увлечена беседой. Весь день я находилась в состоянии крайнего волнения из-за того, что остаюсь здесь.

— Вы произвели такое впечатление на мою дочь, мадемуазель Лоусон, — сказал граф, — что она уверена, что вы добьетесь успеха там, где другие отступали. Ты хочешь возобновить поиски, потому что чувствуешь, что при участии мадемуазель Лоусон они увенчаются успехом, не так ли, Женевьева?

— Нет, — ответила девочка, — я вовсе так не считаю. Я просто хочу поискать изумруды.

— Какая ты нелюбезная! Простите ее, мадемуазель Лоусон. И еще, Женевьева, я предлагаю тебе показать мадемуазель Лоусон замок.

Он повернулся ко мне:

— Вы еще не исследовали его, я уверен, и с вашей живой, но разумной любознательностью вам непременно захочется это сделать. Ваш отец разбирался в архитектуре так же, как вы в картинах, и вы ведь работали с ним. Кто знает, может быть, вам удастся обнаружить тайники, скрытые от нас в течение столетия.

— Мне было бы интересно изучить замок, — призналась я, — и если Женевьева покажет его мне, я буду очень рада.

Женевьева не смотрела в мою сторону, и граф нахмурился. Я быстро добавила:

— Мы договоримся, если Женевьева согласна.

Она посмотрела на отца, потом на меня.

— Завтра утром вас устроит? — спросила она.

— Утром я работаю, но после обеда с удовольствием отправлюсь на экскурсию.

— Очень хорошо, — пробормотала она.

— Я уверен, эта экскурсия будет полезна и для тебя, Женевьева, — сказал граф.

За суфле мы разговаривали об окрестностях, в основном, о виноградниках. Я чувствовала, что добилась успеха: меня пригласили на семейный обед — то, чего никогда не удостаивалась бедная мадемуазель Дюбуа; я получила разрешение на верховую езду — к счастью, я привезла с собой свой старый костюм; на следующий день мне покажут замок, и я установила некие отношения с графом, хотя пока и не понимала, какого они рода.

Я была рада возможности удалиться в свою комнату, но перед моим уходом граф сообщил, что в его библиотеке есть книга, которая может заинтересовать меня.

— Один человек писал ее по заказу моего отца, — объяснил он. — Он очень заинтересовался историей нашего рода. Книга была написана и издана. С тех пор, как я читал ее, прошли годы, но я уверен, что вы не останетесь к ней равнодушны.

Я ответила, что несомненно буду рада познакомиться с этим произведением.

— Я вам ее пришлю, — сказал граф.

Я ушла вместе с Женевьевой, оставив мужчин одних. Она проводила меня до моей комнаты и холодно пожелала мне спокойной ночи.

Через некоторое время в дверь моей комнаты постучали, и вошла горничная с книгой.

— Господин граф просил передать вам это, — сказала она мне.

Она вышла, оставив меня с книгой в руках. Книга была довольно тонкой, с несколькими гравюрами замка. Я была уверена, что книга увлечет меня, но в тот момент голова моя была занята событиями прошедшего вечера.

Мне не хотелось ложиться спать, потому что мой мозг был слишком возбужден для сна, и мысли мои занимал, в основном, граф. Я ожидала, что он окажется необычным человеком. Он действительно был окружен тайной. Его дочь боялась его; насчет его кузена я не была так уверена, но подозревала, что он тоже испытывал страх перед графом, которому, видимо, нравилось, чтобы окружающие боялись его, но он презирал их за это. Я не случайно пришла к такому выводу: эти двое явно вызывали в нем раздражение, но при этом своим поведением он старался еще больше запугать их. Интересно, как он обращался с женщиной, имевшей несчастье выйти за него замуж? Страдала ли она от его презрения и грубого обращения? Трудно было представить себе, что он применял физическую силу… но я ни в чем не могла быть уверена. Я едва была знакома с ним… по крайней мере, сейчас.

Должна признаться, последнее слово взволновало меня. Интересно, что он думал обо мне? Вряд ли он вообще обо мне думал. Он оценил меня, решил дать мне работу, и на этом его интерес ко мне вполне мог иссякнуть. Зачем же меня пригласили на семейный ужин? Разумеется, затем, чтобы он мог повнимательнее рассмотреть особу, чье вызывающее поведение слегка заинтересовало его. Жизнь в замке была однообразна. Ему вполне могли наскучить одинокие трапезы в обществе Филиппа и Женевьевы. Я бросила ему вызов — правда, не слишком успешно: он был слишком умен, чтобы не понять моей оборонительной тактики — моя дерзость забавляла его, и он придумывал мне новые испытания, пытаясь унизить меня.

Определенно, он садист. Таково было мое впечатление. Он повинен в смерти своей жены, пусть и не впрямую: именно из-за него она приняла смертельную дозу яда. Бедная женщина! Каково ей жилось? Каким несчастным должен быть человек, чтобы решиться на самоубийство? А ее дочь? Бедная Женевьева! Я должна постараться понять эту девочку, как-нибудь подружиться с ней. Я чувствовала, что она была ребенком, заблудившимся в ужасном лабиринте и испытывающим все больший страх, что никогда не найдет из него выхода. Даже я, гордившаяся своим здравым смыслом, вполне могла позволить безумным фантазиям опутать себя в этом доме, где в течение столетий, должно быть, происходили странные события, где совсем недавно так трагически умерла женщина.

Чтобы этого человека изгнать из своих мыслей, я принялась думать о другом. Как отличалось от мрачного облика графа открытое лицо Жан-Пьера Бастида!

Внезапно я развеселилась. Как странно, что я, после несчастной любви к Чарльзу, много лет не интересовавшаяся мужчинами, теперь нашла сразу двух, постоянно занимавших мои мысли.

«Как глупо, — увещевала я себя, — Что у них со мной общего?»

Я взяла книгу, переданную мне графом, и начала читать.

Замок был построен в 1405 году, и до сих пор большая часть первоначальной постройки сохранилась. К старинному зданию позже были пристроены два крыла высотой более ста футов, и цилиндрические форты придавали им неприступность. Для сравнения были даны рисунки королевского замка Лош, и казалось, что жизнь обитателей последнего ничем не отличалась от жизни в замке Гейяр, поскольку де ла Талли властвовали в Гейяре, словно короли. Здесь у них были собственные темницы, куда они заключали своих врагов. В самой старинной части здания сохранился один из совершеннейших образчиков «каменных мешков».