Светлана Демидова - Клубника со сливками Страница 21

– Твои дела – ее дела, ты же знаешь.

Егоров нервно взъерошил волосы и опять повысил голос:

– Неужели мне еще раз спрашивать, зачем ты пришла?!

– А неужели тебе не понятно, Юрочка? – бросилась к нему Лариса. – Я люблю тебя и хочу, чтобы все было как раньше.

Он хотел что-то возразить, но бывшая жена закрыла ему рот душистой рукой и горячо продолжила:

– По сути дела, мы оба сходили налево и оба неудачно… оба ошиблись, а у нас сын!

– Ты шантажируешь меня Илюшкой, – отозвался Егоров, убрав от своего лица ее руку.

Лариса почувствовала, что упоминание о сыне поубавило у Юры раздражения, и решила разрабатывать эту тему дальше:

– Он скучает по тебе, Юра. И ты скучаешь… Я же знаю. Илюшка будет счастлив, если ты вернешься!

– Я не вернусь! – бросил ей Егоров и сел на диван, опять скрестив на груди руки и словно отгородившись ими от Ларисы.

– Но почему?!!!

– Потому что, когда я на тебя смотрю, мне каждый раз видится этот твой… со спущенными штанами… посреди нашего коридора…

– Юра… Ну сколько можно? Я виновата… знаю…. и уже сто раз просила меня простить… тем более теперь это вполне можно сделать…

– Что значит «тем более теперь»?

– Ну, теперь, когда тебе тоже приходилось, извини, спускать штаны… перед другой женщиной…

– Лариса!!!

– А что такого?! Я называю вещи своими именами, как и ты, между прочим!!!

– Я не позволю, чтобы… – Егоров так побагровел, что Лариса испугалась, как бы у него не хлынула носом кровь, как иногда бывало.

Она хотела в очередной раз покаянно попросить прощения, но вздрогнула от телефонного звонка. Егоров схватил трубку.

– Да, мама, конечно же, это я! – крикнул он. – И вовсе я не кричу! Нет! Не кричу! Это мы тут с Ларисой… как всегда… ссоримся… Да… Хорошо… Хорошо, говорю! Ты сама-то не кричи! Сейчас приеду! Ладно, приедем…

Юрий положил трубку и уже не раздраженным, а встревоженным голосом сказал:

– У мамы что-то случилось, и она требует, чтобы мы немедленно приехали.

– Мы?

– Да, мы с тобой.

– Зачем?

– Не знаю. Сказала, что все объяснит при встрече.

Дверь Егорову и Ларисе открыла заплаканная Анечка.

– Да что случилось-то? – спросила уже не на шутку обеспокоенная Лариса.

Анечка махнула рукой и, ничего не ответив, пошла в спальню к Евстолии.

– Мама! В чем дело? – выкрикнул Егоров и, не раздеваясь, бросился вслед за Анечкой.

– Сядь, Юра, – сказала Евстолия. Она изо всех сил старалась сохранить самообладание, но все видели, что это дается ей с трудом. Многочисленные морщины ее лица находились в непрестанном движении, сходились под разными углами, расходились, и казалось, что старая женщина корчит отвратительные, постоянно сменяющиеся рожи.

Егоров плюхнулся на кресло рядом с кроватью, а Лариса встала за его спиной и даже положила руку ему на плечо, как на старинных фотографиях.

– Юра, ты помнишь… Никиту? – спросила Евстолия.

– Соловьева? Папиного шофера?

– Нет… папиного сына от первого брака…

Егоров пожал плечами и ответил:

– Да так… Немного… Мы почти и не виделись с ним. А что?

– А то, что он неожиданно появился на нашем горизонте.

– И? Хочет встретиться?

Евстолия переглянулась с Анечкой и сказала:

– Думаю, тебе придется с ним встретиться, потому что он… В общем, он недавно приходил, Юра… чтобы предъявить свои права.

– Права? На что?

– На все! – выкрикнула Евстолия почти таким же громовым голосом, каким обладала в юности.

– Не понимаю, – покачал головой Юрий и даже пожал руку Ларисы, которая посчитала это хорошим знаком и тут же положила вторую ладонь на другое его плечо.

– На все, Юра, это значит, на коллекцию книг и на эту квартиру… со всем ее содержимым…

Егоров усмехнулся:

– Ну… на коллекцию он, наверно, может претендовать, как сын, а вот на квартиру… Она же является моей по завещанию.

– Понимаешь… – Евстолия приподнялась на своих подушках, и Юрий впервые в жизни прочитал на лице матери настоящий животный страх. – Он утверждает, что уже говорил с юристами… и получается… будто бы незаконно, что ты наследуешь все один.

Егоров в раздумье потер подбородок и сказал:

– Может, он и прав… Я в этом не разбираюсь. Он ведь тоже сын отца. Мы можем отдать ему часть коллекции…

– Юра! Что ты говоришь! – перебила его Евстолия. – Николой Витальевич собирал ее всю жизнь не для того, чтобы она разошлась по рукам!

– Ну… почему по рукам? Она будет находиться в равных долях у его сыновей. Не вижу в этом ничего страшного.

– Ты не знаешь Никиту, Юра! Он продаст все! Он так и сказал, что продаст! Ему нужны деньги! Ему плевать на коллекцию!

Лариса посчитала, что пора и ей кое-что добавить к словам свекрови.

– К тому же, Юрочка, у тебя есть сын! – ввернула она. – Коллекция деда может и ему пригодиться. Евстолия Васильна говорила, что эти книги и… всякие альбомы с репродукциями год от года только дорожают!

– Лариса права, – прошептала Евстолия и упала на подушки, закрыв глаза.

– Мама! Что?! – испугался Егоров.

– Со мной все в порядке… – проговорила старуха и опять окинула всех потускневшим взглядом. – А вот с квартирой… Даже если уступить Никите всю коллекцию, чего, разумеется, никто не собирается делать, то остается еще квартира, на которую он тоже претендует. Он собирается оспорить завещание Николая Витальевича, понимаешь?!

– Но ведь там все законно! Отец имеет право завещать свое имущество любому из сыновей! Разве не так?

Евстолия не ответила. Егоров обернулся к Анечке. Та ловила ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Не понимаю, чего вы так испугались? – улыбнулся Юрий.

Женщины продолжали молчать, и он вынужден был сказать:

– Если хотите, я могу встретиться с Никитой и даже вместе с ним сходить к юристам. Да и вообще… мы же братья… Может быть, договоримся?

Евстолия опять приподнялась с подушек и, пожевав бледными губами, незнакомым сыну голосом сказала:

– Все дело в том, что вы не братья, Юра…

– Не братья? – удивился Егоров.

– Что значит «не братья»? – спросила Лариса, выскочила из-за спины мужа и уселась прямо на постель свекрови. – Ну-ка, ну-ка! Это что-то новенькое!

Евстолия вздохнула и, остановив на сыне блеклые глаза, ответила:

– Никита тебе не брат, Юра… Он твой отец…

– Ничего не понимаю… – пробормотал Егоров ставшим вдруг шершавым и непослушным языком. – Я сын… Никиты?

Евстолия кивнула.

– Поэтому он и собирается оспаривать завещание. Он первый наследник по прямой линии, – сказала она.

– Погоди с завещанием… – отмахнулся от нее Юрий. – Как же я могу быть сыном Никиты, если ты… Не хочешь же ты сказать, что Никита… и… Неужели такое предательство возможно? Папин сын… и ты?!!! – Он перевел гневный взгляд на Евстолию и задушенным голосом произнес: – Неужели даже ты, такая правильная… Что же вы за люди, женщины? Нет… Вы не люди… Вы… вы твари… грязные похотливые самки, которым все равно, с кем…