Мария Ветрова - Уведу родного мужа Страница 21

— Да?!

Некоторое время она молча вслушивалась, а мы с Фрэдом, замерев в тех позах, в каких нас и застал звонок, глядели на Таньку. А посмотреть было на что!

В жизни не видела, чтобы здоровый румянец у кого-нибудь переходил в синюшную бледность с такой скоростью!

Очень медленно Татьяна положила трубку на рычаг и уставилась на меня глазами, которые вопреки законам природы стали в два раза больше.

— Ба-ба-ба… — сказала она.

— Чья? — поинтересовался Фрэд.

— Что — чья? — Я почувствовала, что сейчас сойду с ума.

— Бабушка, спрашиваю, чья? Твоя или ее?

— Как-кая еще бабушка? — завопила, наконец, Татьяна более осмысленно. — Ба-бандиты!!!

— Что они тебе сказали? — Фрэд хотя и нахмурился, но все-таки продолжал оставаться самым спокойным из присутствующих.

— Они не сказали! Они сопели! Молча!..

— Тьфу! — разозлилась я. — Тогда с чего ты взяла, что это бандиты?!

— Я ч-чувствую… — сказала Татьяна и неожиданно тихо расплакалась.

Я с сожалением оглядела наш роскошный стол. Но сожаление было чисто теоретическое, поскольку не знаю, как у остальных, но у меня аппетит пропал напрочь.

— Вот что, девушки. — Фрэд, видимо, тоже почувствовал себя по горло сытым и поднялся из-за стола. — Сейчас кто-нибудь из вас вместе со мной поедет на квартиру с автоответчиком, то есть к вам, Татьяна… Думаю, именно вам как хозяйке и следует поехать. А ты, Лиз…

— Ни за что! — подпрыгнула я так оживленно, что успевшая обожраться и спавшая под столом Варька тоже подпрыгнула и залилась отчаянным лаем. — Одна не останусь!

— Не поеду я туда, — высказала прямо противоположные намерения Татьяна. И, как я, добавила: — Ни за что! Не желаю погибнуть по дороге от руки киллера!

Фрэд тяжело вздохнул, видимо только тут до конца осознав, какую непосильную ношу на себя взял, и посмотрел на меня вопросительно.

— Я еду, — успокоила я Федора Степановича, хотя последнее, чего мне в данный момент хотелось, — это высовывать нос из своей квартиры. Меня, однако, подхлестывала мысль о том, что, поняв, с кем он связался, Фрэд просто-напросто откажется нас охранять. А ведь он был для нас, утопающих в этом кошмаре, единственной соломинкой, подходящей для того, чтобы за нее уцепиться! Нет, терять его было никак нельзя. А поскольку Татьяна всю жизнь была из нас троих самой трусливой и в минуты опасности куда меньшей, чем сейчас, теряла остатки разума, рисковать приходилось опять мне…

Слава богу, никаких новых сюрпризов дорога к Танькиному дому не принесла. И никаких черных «фордов» или там серых «Волг» за нами не следовало. В этом я могла поклясться, поскольку с таким старанием это проверяла все двадцать минут пути, так внимательно смотрела назад, что, когда мы с Федором достигли цели, еще какое-то время не могла повернуть шею обратно — в нормальное положение.

В Танькиных дверях действительно торчала записка, предназначенная, как она полагала, исключительно для Вильки и очень краткая: «Ищи меня у Лизы!»

Фрэд пробежал записку глазами и покачал головой, а я вступилась за Таньку:

— Не такая уж она дура, ведь в подъезде домофон, кто попало сюда так просто не войдет!

— До чего ты наивная, — удивился он. — Бандитам домофон — не препятствие, уж поверь мне на слово!

— Откуда ты знаешь?

— Да так… приходилось сталкиваться.

Когда мы вошли в квартиру, мрачную и тихую, как морг, и проверили автоответчик, то убедились, что эта идиотка максимально облегчила задачу любым возможным преследователям и убийцам, оставив на пленке номер моего телефона и даже фамилию… Так вот почему она так странно себя вела, провожая нас с Федором, словно хотела что-то сказать и не решалась! Получается, что сообщение на автоответчике оставлено не только для Вильки, а вообще для всех желающих, включая бандитов и ее папеньку! Нашему мужу достаточно было назвать мое имя, номер телефона, фамилию-то он и так знал!

Что касается содержания остальной пленки, мы с Фрэдом насчитали целых восемь молчаливых звонков, первый из которых раздался примерно в полдень, и одно сообщение, оставленное генеральным прокурором нашего города и сплошь состоящее из таких выражений, что, если бы я или Фрэд были шантажистами, лучшего компромата на дядечку Витю и представить себе было нельзя…

Всю обратную дорогу я вновь следила за появлением хвоста. Но, похоже, наши преследователи, кем бы они ни были, вспомнили, что сегодня воскресенье, и решили немного отдохнуть. Не доезжая до моего дома совсем немного, Федя вдруг вспомнил, что давным-давно должен был позвонить своей маме. Судя по всему, он был необыкновенно любящим сыном, поскольку ни в какую не пожелал дожидаться, пока мы доберемся до моего телефона, и, подкатив прямо к автомату, оставил меня одну — ждать, когда он кончит оправдываться перед своей родительницей.

Правда, все это время я его видела прекрасно, а он так и вовсе не спускал с меня глаз. Но все равно сказать, что я чувствовала себя спокойно, было нельзя…

Больше в этот день, слава богу, ничего примечательного не произошло. Если, конечно, не считать того небольшого спора, который вышел у Татьяны с Фрэдом вечером. Танька почему-то считала, что Федору Степановичу следует ночевать не в гостиной на сдвинутых креслах, а непосредственно в прихожей — на них же.

— Все равно ж на креслах, — пыталась она донести до него свою мысль, — так какая тебе разница где? А нам с Лизкой все-таки спокойнее!

— Это еще почему? — упирался Федор Степанович.

— То есть как почему? А если вдруг эти гады вздумают взорвать Лизину дверь? Ну к примеру… Или ломиться начнут… Ты сразу же услышишь и успеешь нас защитить!

— Если они ее взорвут, — сказал Федя ядовито, — защищать вас будет некому! А грохот от взрыва и в гостиной будет такой, что…

— Хватит! — вмешалась я. — В конце концов, кто здесь хозяйка? Федор ночует в гостиной, как белый человек, тем более что кресла мы поставим поперек входа… Чтобы тот, кто вломится, споткнулся и все мы вовремя проснулись!

На этом варианте и пришлось остановиться.

Не знаю, как Фрэд, но Татьяна, занявшая большую и лучшую половину моей тахты, уснула мгновенно, беззастенчиво всхрапывая как раз в те мгновения, когда мне удавалось подманить к себе дрему, и тут же ее вспугивая. Так что лично у меня ночь перед утром следующего черного понедельника выдалась беспокойная. И если учесть, что будильник я снова забыла завести, следует признать, что не опоздала я на работу исключительно благодаря бдительности Фрэда-Феди, оказавшегося «жаворонком». Во всяком случае, в тот момент, когда он очень деликатно тронул меня за плечо, что не помешало мне подпрыгнуть над нашим с Танькой ложем почти на полметра, выглядел он свеженьким, как огурчик. Словно не его наняли охранять сразу двоих психопаток от профессиональных убийц, словно не он провел ночь на постели не более удобной, чем куриный насест.