Нора Робертс - Глубоко под кожей Страница 21

— Иными словами, вы хотите устроить представление, но о деталях знать не желаете?

— Вы правильно меня поняли.

Он опустил руки.

— А я-то думал, что вы смелая женщина.

Она открыла было рот, чтобы наорать на него, но тут же закрыла, потому что поняла, что он прав. У нее действительно не хватает смелости.

— Остыньте, Доран.

Шантел развернулась на каблуках и ушла. Глядя ей вслед, Квин подумал, что его интуиция его не обманула. Когда дело дойдет до драки, она не дрогнет.

Глава 5

Выходные прошли, они с Квином не съели друг друга, и Шантел поняла, что дело у них пойдет. Она была недовольна, что пришлось поехать на обед с ним и на глазах у трех сотен человек делать вид, что она наслаждается его обществом. Шантел приказала себе рассматривать это как работу, очень тяжелую и неприятную работу. Но Квин приятно удивил ее. Он был очарователен.

К ее изумлению, ему очень шел черный галстук. Костюм, конечно, не мог скрыть его угловатости и резкости движений, но сделал их более привлекательными. От Квина нельзя было ожидать обходительности, любезности или лоска, но, по каким-то ей самой непонятным причинам, Шантел вдруг поняла, что это ей нравится. Он мог обрядиться в тогу или нацепить шелковый галстук, но все равно было заметно, по крайней мере женщинам, что под этой одеждой скрывается варвар.

На вечере он выпил шампанского с режиссером, фильм которого дал в этом году самые высокие кассовые сборы, и потанцевал с актрисой, три раза получившей «Оскара». Семидесятилетний ветеран Голливуда похлопал Шантел по коленке и заявил, что ее вкус в отношении мужчин стал значительно лучше. И хотя это было трудно проглотить, Квин за весь вечер ни разу не дал ей повода фыркнуть на него.

В воскресенье он предоставил ее самой себе. Когда явились репортеры и она дала им интервью, а потом продемонстрировала дом, ей показалось, что его вообще нет поблизости. Она знала, что он где-то здесь, но его не было видно. Она дочитала сценарии, долго и с наслаждением лежала в джакузи, что ее успокоило, просмотрела свою корреспонденцию и уладила кое-какие срочные дела. К тому времени, когда они в понедельник утром выехали на студию, Шантел была уже почти готова изменить свое мнение о нем.

Она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к работе. Прошлой ночью она закончила читать сценарий, который начала в субботу утром, и он понравился ей еще больше. Она разбудила Мэта, который крепко спал, и велела ему, чтобы он добыл для нее эту роль. Конечно, шесть утра несколько рановато, но Шантел не могла ждать.

Она бросила взгляд на Квина, который сидел рядом с ней, вытянув ноги и спрятав глаза под темными очками. Похоже, что он не брился с самой субботы. Она вынуждена была признать, что легкая небрежность очень ему шла.

— Провели тяжелую ночь?

Он открыл один глаз. Но наверное, это усилие слишком утомило его, и он снова закрыл его.

— Мы играли в покер.

— Вы играли ночью в покер? А я и не знала, что вы уходили из дома.

— Мы играли на кухне, пробормотал он, думая о том, скоро ли ему удастся выпить еще одну чашку кофе.

— На моей кухне? — нахмурилась Шантел, слегка недовольная тем, что ее не позвали играть. — С кем?

— С вашим садовником.

— Рафаэлем? да ведь он почти не говорит по-английски

— А зачем ему этот английский, если он хорошо знает, как надувать людей!

— Понятно. — Ее губы тронула улыбка. — Значит, вы с Рафаэлем играли на кухне в покер, напились и врали напропалую.

— И еще Марш.

— Что Марш? — Ее рука, тянувшаяся к бокалу, замерла в воздухе. — Марш тоже играл в карты? Мой Марш?

— Ну да, этот высокий парень, почти совсем лысый.

— Послушайте, Квин, ему уже под восемьдесят, и он еле ходит. Я не удивлюсь, если узнаю, что вы его совсем раздели.

— Ага, я проиграл ему восемьдесят три доллара. Очень ловкий сукин…

— Так вам и надо, — с удовлетворением произнесла Шантел. — Будете знать, как сидеть на моей кухне, попивать пивко, курить сигары и болтать о женщинах, в то время как я плачу вам за работу

— Но ведь вы спали.

— Это ничего не меняет. Вам платят за то, чтобы вы меня охраняли, а не за то, чтобы вы играли в дурака.

— Не в дурака, а в покер. И при этом охраняя вас.

— Неужели? — Шантел поднесла бокал с соком ко рту. — Странно, а я вас вчера не видела.

— Я был рядом. Вам понравилось в джакузи?

— Прошу прощения?

— Вы провели в этой ванне чуть ли не целый час. — Он выхватил из ее рук бокал и выпил сок. — Может, это смоет вату с его десен. — Это смешно, но я думал, что у такой женщины, как вы, будет две дюжины купальников. Но наверное, вы не смогли найти ни одного.

— Так вы подсматривали за мной! Он вернул ей стакан и откинулся на спинку кресла.

— За это вы мне платите!

Шантел с возмущением опустила бокал в держатель.

— Я плачу вам не за то, чтобы вы подсматривали за мной. Тешьте свою похоть в свободное время!

— Мое время это ваше время, мой ангел. Я увидел почти столько же, сколько разглядел бы, купив за десять баксов журнал «Тонкий лед». Кроме того, если бы я захотел потешить свою похоть, я бы влез к вам в ванну.

— А я бы вас утопила, — бросила она, но он только улыбнулся и снова закрыл глаза.

В голове стучало, словно кто-то работал отбойным молотком. У него и раньше бывали случаи, когда он почти не спал ночью, но обычно это происходило по его собственному выбору. Он стал вчера играть в покер, чтобы отвлечь себя от мыслей, что наверху спит она. За игрой он пытался забыть о ее теле, расслабленно лежавшем в пенистой ванне вчера днем.

Квин не охранял ее, как уверял Шантел. Он увидел, что она идет в банный домик. Она долго не выходила, и он решил проверить, все ли в порядке. Он зашел и увидел, что она лежит в огромной ванне, а из колонок над ее головой льется музыка Рахманинова. Ее распущенные волосы плавали в бурлящей воде. А ее тело… ее тело было удивительных удлиненных пропорций, тонким и белым. Он до сих пор не мог позабыть, что испытал тогда словно удар молотком в солнечное сплетение.

Он не остался, чтобы посмотреть, что она будет делать дальше, а сразу же удалился — так же тихо, как и вошел. Он испугался, очень испугался, что, если она откроет глаза и увидит его, он упадет перед ней на колени.

Мысли о ней преследовали его днем и ночью. Он знал, что должен подавить их. Никому и ничему не позволялось взять над ним власть. Но он начал понимать, что женщина может превратиться для мужчины в навязчивую идею одним лишь фактом своего существования. Он начал понимать, как мужчина становится рабом собственных фантазий.