Екатерина Гринева - Хранитель тайн, или Сброшенная маска Страница 21

– Иди сюда! – позвала меня Муська. – Сфоткай меня на фоне римских крыш.

Вид и в самом деле был замечательный, и я щелкнула Муську. Римские крыши были как игрушечно-театральные или выполненные в компьютерной графике – такие нарядно-красивые и ухоженные. В отличие от домов крыши были прямо образцово-показательные. Дома выдавали некую итальянскую халатность, сродни российской, и облупленный фасад или покосившиеся ступеньки были не редкость. А здесь… аккуратные горшки с цветами на балконах и лоджиях, стульчики, кое-где скульптуры или вазы. Как в кино про «итальянскую жизнь».

Потом мы вышли на большое поле и отправились во двор весталок. Это замкнутое пространство со скульптурами было словно отгорожено от всего мира. Небольшой прямоугольный водоем красовался в центре, по краям росли кусты роз.

Вскоре по динамику раздался голос, призывающий туристов покинуть холм, так как он закрывается…

Мы вышли на улицу, и Муська повернулась ко мне:

– Теперь куда?

– В путеводителе я нашла неподалеку остров Тиберина. Пошли там поедим.

– Не откажусь. Уже кишки сводит. Слушай, а где тут красавчики итальянцы? Я пока ни одного не вижу…

– Разуй глаза! – пошутила я. – Вон на каждом шагу твои итальяшки.

– В упор не вижу…

Киношных итальянцев и правда не было. Попадались мелкие, невзрачные с озабоченными лицами. Может, они вымерли уже? А по актерам в кино не судят. В отличие от Муськи по отсутствию красавцев итальяшек я не страдала. Был один мужчина, при воспоминании о котором мое сердце начинало сильно биться о ребра, но, похоже, он не в счет. И когда синьор Парчелли вернется к себе?

– Подожди! Я сейчас, на минуту… – Я отошла от Муськи и позвонила. Вестей никаких пока не было…

Мы обогнули огромный бело-рафинадный комплекс императора Виктора-Эммануила и потопали вниз. Количество туристов в Риме зашкаливало и явно превосходило коренное население. Немножко поплутав, мы вышли к острову. Нужно было перейти мост, пройти несколько метров и еще один мост, и тогда попадаешь на остров. Там уже колыхались от ветра белые натянутые тенты кафе и ресторанов. Прямо перед нами были остатки древнего моста – почти разрушенного; он естественным образом переходил в другой мост и являлся его органической составной частью. Вообще я заметила, что в Риме древности не являлись предметами обожания, они скорее были предметами повседневного быта.

Народу на острове было много. Мы выбрали ресторан и сели за столик; рядом, через небольшую преграду, с шумом прорывался Тибр. Мутно-зеленый, с желтоватым оттенком.

Взяв по тарелке пасты, мы еще заказали граппу и вкусный хлеб с оливковым маслом.

Муська ела с аппетитом, время от времени стреляя по сторонам глазами.

– Расскажи о себе! – неожиданно предложила она. – Не пора ли раскрыть свои тайны?

– Никаких тайн нет! – пошутила я.

– А Вазген говорит…

– Мало ли что говорит Вазген. Нашла кому верить!..

– Не хочешь, как хочешь… – обиженно надула губы Муська.

Я перевела взгляд на людей, прибывающих на остров. Похоже, у них это было место вечерней и ночной тусовки. Ресторан, который еще минут пятнадцать назад был почти пуст, сейчас быстро заполнялся людьми. Толпа шла мимо нашего ресторана – дальше на мыс острова, откуда раздавалась музыка. Я смотрела на людей, и на секунду мне показалось, что в толпе мелькнул человек со знакомым лицом – с теми самыми светло-зелеными глазами, о котором я так часто думала. И я стала вертеть головой в разные стороны, мне даже хотелось вскочить и побежать в толпу.

– Ты чего дернулась? – спросила Муська.

– Одного человека увидела.

– Показалось?

– Похоже на то, – призналась я.

– Ты даже побледнела. Знакомый близкий?

– Да нет. Я обозналась. Точно обозналась, – убеждала я сама себя в этом.

– Как хочешь, – пожала плечами Муська. – А чего мы здесь стенки подпираем? Вроде девушки свободные… незамужние. Симпатичные…

– Кого подцеплять-то? Итальянцев?

– Почему бы и нет. Горячие, темпераментные. Говорят, женщин на руках носят.

– А также сплошные бла-бла-бла разводят и маму свою прежде всего любят. Бабники и маменькины сыночки, короче. Ненадежная публика… Если только роман на час. Но такого добра и в России навалом. Секс на раз, и никаких обязательств.

– Приземленная ты, Ксюха! Никакой романтики не осталось.

– Что есть, то есть, – усмехнулась я. – Спалилась вся романтика. Была да вышла.

Внезапно я помрачнела. Вся моя жизнь четко разделялась на до и после: мокрый шершавый снег, истошный крик матери «Тема!» и ее тело на снегу… И собственное отчаяние и бессилие. А через секунду примирение с неизбежным… Одна мысль: меня сейчас не станет. Есть такое выражение «смотреть в глаза смерти». И я смотрела ей в глаза… Те глаза, сверкавшие из-под маски, я никогда не забуду… И почему меня не убили тогда? Пожалели? Но зачем?

Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания.

– Слушай! – шепнула Муська. – На нас два итальянских товарища пялятся.

– И что?

– А то! Я не хочу до конца своего века прозябать одна. Давай хоть поразвлечемся немного!

Я улыбнулась.

– Ну давай. Рискнем. Но если что – пеняй на себя…

Муська стрельнула глазами и залилась смехом. Я посмотрела вправо и увидела двух итальянцев, сидевших за соседним столиком. Это как раз были типичные итальянцы – черноволосые, высокие, со жгучими карими глазами. В наступающих сумерках их белоснежные улыбки так и сверкали.

Через несколько минут они уже пересели за наш столик и на чудовищной смеси английского и итальянского, почерпнутого из мини-разговорника, который мы изучали в самолете и в первый день, всюду таскаясь с ним, полилась наша беседа. Мне было откровенно скучно. Но Муська неожиданно расцвела. Она встряхивала кудрявыми волосами и блестела глазами. «Грацие!» – восклицала она. Ей в ответ было «Белиссимо» (мы уже выучили, что это значит).

Одного звали Анжело, другого Лука. Муська облюбовала себе Анжело – он был симпатичнее и веселей, и с удовольствием флиртовала с ним. Лука, улыбаясь, поглядывал на меня и спрашивал почему-то о моей работе. Я сказала ему, что временно не работаю. Он улыбнулся и сказал что-то вроде: «Такой красивой девушке работать не нужно». Следующий вопрос был про мой английский: где я так научилась на нем шпарить. Когда я сказала, что жила в Лондоне целый год, Муська тут же отвлеклась от своего ухажера и пристально с возмущением посмотрела на меня.

– Ты жила в Лондоне! А мне ничего не сказала…

Комплименты лились рекой; мужчины заказали нам кофе, и когда мы достали свои кошельки – замахали руками.

– Не жадины! – резюмировала Муська. – Эх, жалко, я свое красное платье в обтяжечку-облипочку не надела. Оно мою фигурку подчеркивает в выгодном свете. К моим черным волосам красное идет!