Мартина Коул - Прыжок Страница 21

Она с трудом сглотнула, но в горле остался комок слез: «Что-то в последнее время у меня глаза постоянно на мокром месте».

— Мне нужно что-то делать, — вновь заговорила она. — Дом такой большой и пустой без тебя. И, помимо всего прочего, я раньше ждала, что вот ты приедешь вечером домой, и хранила этот дом для тебя, а не для себя. А теперь чувствую себя как в тюрьме. Вероятно, в тюрьме иного рода, чем твоя, но все равно в заключении. Брожу по дому, касаюсь разных вещей. Долли содержит дом в чистоте; он почти стерилен как операционная. Немного занимаюсь садом, иногда читаю журнал или книгу. Ложусь спать в девять, предварительно выпив снотворного и стакан шотландского виски. Ты такой жизни хочешь для меня, Джорджио? Так я буду медленно умирать от тоски, тревоги и сожаления. Впервые за двадцать лет супружества я предоставлена самой себе, и мне это вовсе не нравится. Я это ненавижу! Но дела сейчас обернулись так. Как только ты возвратишься домой, мы вернемся к нашему прежнему образу жизни. Однако сейчас я хочу работать. Думаю, это лучший выход для нас обоих.

Он кивнул:

— Прости, девочка моя, я открыл рот, не подумав. Поступай так, как считаешь нужным. На самом деле, я буду рад, даже если ты будешь больше заниматься делами. Если я не могу довериться тебе, то тогда кому же мне доверять?

Донна улыбнулась сквозь слезы. У нее появилось ощущение, что она выиграла что-то в этом споре. Она не могла пока точно определить, что именно. Но поняла: отношение мужа к ее словам по-настоящему задело ее за живое. И еще: она почувствовала, что теперь у нее появилась сила. Может быть, даже власть над Джорджио. В первый раз она настояла на своем, вела себя как более или менее самостоятельная женщина. То, как это происходило, конечно, обижало ее, с одной стороны. С другой стороны, какая-то часть души Донны была удовлетворительна. Она станет специалистом в бизнесе! Пусть этим она и обязана новому выражению мужниного лица. В первый раз за долгие годы она удивила его, и Джорджио обратил на нее реальное внимание. Муж нянчился с ней, ухаживал, но очень редко проявлял к ней настоящий человеческий интерес. Теперь он смотрел на нее с удивлением, и некое ревнивое уважение светилось в его темно-карих глазах.

Одно только это стоило всех усилий.

Маэв въехала на дорожку, ведущую к дому, и со скрипом затормозила. Она поглядела на внушительный дом старшего сына и вздохнула. Дом сейчас стоил почти миллион, хотя десять лет назад Джорджио построил его почти за бесценок. В отличие от других современных домов в окрестности этот был выстроен с размахом. Сложенный из кирпича, в нарочито георгианском стиле, дом имел при себе еще и теннисный корт, и бассейн, которые располагались на площади в три акра. В доме было шесть спален, три ванные комнаты и отдельная «бабушкина квартира», где жила Долли. Оранжерея на заднем дворе в длину составляла пятьдесят футов и в ширину — двадцать. Одна она стоила дороже, чем весь домик Маэв в Кэннинг-таун.

Маэв выбралась из своего «Фиата» и захлопнула дверь. В машине было полно мусора: старые обертки из-под мороженого регулярно разбрасывали внучата, окурки сигарет торчали из всех пепельниц. Машина выглядела побитой, ржавой, но Маэв любила ее. Джорджио же видеть не мог мать, за рулем «Фиата» и безуспешно предлагал ей купить новую машину. Поэтому Маэв всегда с особым издевательским удовольствием визгливо тормозила на его дорожке. Но теперь это удовольствие улетучилось, покинуло ее вместе с Джорджио.

Повесив через плечо потрепанную кожаную сумку, Маэв грузно зашагала по гравию мимо гаражных блоков, направляясь к парадному входу. Долли уже ждала ее. Женщины обнялись.

— Привет, Долли, дорогая. А где твоя подопечная? Где эта женщина?

Лицо Долли сморщилось от улыбки:

— Она скоро придет. Я сказала ей, что ты намерена приехать. И приготовила отличную запеканку.

Они прошли на кухню, и от аппетитного запаха у Маэв чуть не потекли слюнки. Как большинству поварих, любая еда, которой угощали и которую ей не нужно было готовить самой, казалась Маэв амброзией. Она ворчливо признавала, что готовить Долли умеет.

— Как она, Долли?

— Похоже, сейчас лучше. Когда его в первый раз приговорили, она чувствовала себя ужасно, да пребудет с ней Господь. Но за эти последние две недели немного собралась с духом. Днем она работает на автомобильном аукционе. Хотя по строительному бизнесу ездит советоваться к какому-то парню. Все что-то говорят Донне о Джорджио, в основном — забавное, чтобы рассмешить ее. Передают его любимые выражения. Так мне рассказывала Кэрол. Ну, вроде бы Донна, по-моему, в порядке. Если все как-то утрясется, то это будет замечательно.

Маэв одобрительно кивнула:

— Он мой сын, и я люблю его. Но, Долли, даже он не заслуживает такой девочки. Они веселят ее, Господи ты боже мой! А сам он сидит взаперти в «Паркхерсте», как какой-то преступник. Он велел Марио, чтобы тот не подпускал ее слишком к бизнесу. Девочка ничего не понимает, в том числе в чем замешан мой сынок. Если он такой умный, то от чего же гниет в этой тюрьме? Вот о чем я спрашиваю себя…

Долли ничего не отвечала, просто готовила чай. Маэв нужно было выговориться, сказать вслух, что она думает о Джорджио, и единственное место, где она могла сделать это, — здесь, в его доме. И в отсутствие невестки.

— …Знаешь, говорить подобные вещи — просто ужасно, и если бы мой старик меня услышал, он просто сошел бы с ума. Но я не слишком-то уверена, что мой Джорджио так уж невинен, как утверждает. В течение многих лет у него бывали то падения, то взлеты, и хотя полицейские ничего особенного не смогли доказать, я все равно нутром чувствую: здесь есть нечто большее, чем они знают или догадываются. Донна третьего дня сказала мне, что дом записан на ее имя. Понимаешь, только на ее имя! Ну а почему Джорджио должен был так сделать? Вот она, загадка! А она-то ничего об этом не знала. Он дал ей бумаги подписать, она и подписала. Донна сказала, что у них всегда так было заведено.

Долли тяжело вздохнула и сказала:

— Послушай, Маэв, мы обе знаем Джорджио как облупленного. Знаем, что он изначально был лодырем и воришкой. Но что бы там Джорджио ни сделал, он чересчур дорого платит сейчас за это…

Маэв хотела переспросить, что имела в виду Долли, но ее остановил звук открывающейся двери, и последовавшей вслед за этим веселый возглас «Привет!». Донна сразу прошла на кухню с пачкой книг, которую прижимала к груди.

— Привет, Донна, дорогая моя. Что это?

— Привет, Маэв! О, это книги с автомобильного аукциона. Вот собираюсь просмотреть их, разобраться, смогу ли я свести концы с концами. Привет, Долли! Как насчет чашки чая? Я не выживу, если немедленно не напьюсь чаю…