Харли Козак - Смерть экс-любовника Страница 21

Невозмутимость Саймона исчезла. Он, казалось, был в ужасе.

– И зачем тебе это нужно?

– Деньги.

Он огляделся по сторонам, показывая рукой на окружающую нас обстановку.

– Ты умираешь с голоду? У тебя нет крыши над головой?

– Я почти банкрот. Твои деньги и нынешние обстоятельства не в счет. Мне неудобно быть содержанкой.

– А ходить на свидания удобно? Какое-то низкопробное телевизионное шоу, где ты…

– Я не буду спать с ними, Саймон. Это не настоящие свидания.

– В глазах публики самые что ни на есть настоящие. Секс, Уолли. Что еще они, по твоему мнению, могут продавать?

– Какое тебе дело до того, что какая-нибудь домохозяйка из Спокейна подумает о моей личной жизни?

Саймон ничего не ответил.

– Я участвовала в отвратительном реалити-шоу, когда мы познакомились, – напомнила я. – Это ничем не хуже.

– Если ты сделала такое однажды, это пустяк. Дважды – уже…

– …испорченная репутация? – Я немного разгорячилась. Наверное, потому, что разделяла его мнение. – Почему ты против? По личным или профессиональным мотивам?

Телефон Саймона зазвонил. Он ответил, выслушал собеседника, посмотрел на меня и вышел из комнаты.

Мне хотелось дать ногой по кровати! Но я была босиком и боялась сделать себе больно. Быстро сунув ногу в туфлю, я изо всех сил лягнула кровать. Войдя в гардеробную, я посмотрела на чемодан. Переодевание в домашнюю одежду отменялось, ибо в этом случае преимущество окажется на стороне Саймона: домашние шмотки против хорошо сшитого костюма. Как нужно одеваться для спора? Черт с ним, со свиданием; я подумаю об этом позже. До свидания еще нужно дожить.

Я остановилась на джинсах и майке. Черной.

Когда я вошла в гостиную, то обнаружила, что Саймон ушел. На кухонном столе лежала записка: «Непредвиденные обстоятельства на работе. Буду поздно». Ни тебе «Обнимаю, целую». Ни даже подписи.

Я скомкала бумагу в шарик и бросила через всю комнату. Он ударился в телевизор – там все еще шел хоккей.

Глава 14

Джулио, шофер в униформе, отсалютовал мне. В доме Саймона было много такого: избыточной услужливости и униформы, у которых не имелось иного предназначения, кроме как обозначать чье-либо место в иерархии. Джулио был послан студией, но он хорошо сочетался с вестибюлем, отделанным мрамором, вычурной мебелью, на которой никто никогда не сидел, огромным искусственным деревом с белыми клоками ваты и электрическим канделябром. Все это неправильно. Когда я мечтала о любовниках, уезжающих в сторону заката, то никогда не представляла, что в конце концов они поселятся в многоэтажном доме на Уилшире и им будут отдавать салют. Нужно выбираться отсюда. Но я не хотела жить без Саймона, если словосочетание «совместная жизнь» применимо к нашему случаю. Саймон, кажется, не прочь, чтобы его приветствовали салютом. Я подумала: «Интересно, у них в офисе тоже так принято?»

Джулио отвез меня на север, на забитую машинами стоянку в Дьюкс-Малибу, расположенную между океаном и Тихоокеанским шоссе. Макс Фройнд открыл мне дверцу, и я ступила в свет, который заставил меня зажмуриться. Я смогла разглядеть камеру и изо всех сил старалась не опозориться. На мне была прямая юбка и свитер, не желающий прикрывать пупок, – наряд, одобренный Фредрик по телефону.

Затем мою талию обняла чья-то рука, и меня поцеловал в губы мужчина, которого я не сразу узнала. Оказалось, это Руперт Линг, с которым у меня должно состояться свидание.

От моего внимания прежде ускользало, насколько я выше Руперта, особенно на каблуках, – возможно, потому, что прежде нам целоваться не доводилось.

Макс, подлинный Аякс, тоже заметил это.

– Давайте снимем, как они целуются, – сказал он, – а потом пусть отправляются на свидание. Принесите, пожалуйста, ящик из-под яблок.

У наших ног появился небольшой деревянный ящик. Руперт встал на него.

– Выше в полтора раза, – велел Макс.

Руперт сошел с ящика, на который поставили еще один ящик, в два раза меньше. Руперт забрался наверх. Теперь он смотрел на меня с высоты шести футов – именно такой рост был у Саймона. Он снова меня поцеловал. Это был довольно агрессивный поцелуй, но рот у него оставался закрытым – я всегда думала, что так целовались в 1950-х годах, словно до сексуальной революции о языках не имели никакого понятия.

– До свидания, красавица! – сказал Руперт, затем повернулся к объективу и подмигнул.

– Снято, – произнес оператор.

– Великолепно! – одобрил Макс. – Камеру сложить, а для вас двоих заказан столик.

– Но… – Я подняла руку. – Что происходит?

– О, простите, вам ничего не объяснили, – засмеялся Макс. – Нам просто нужен визуальный ряд, на фоне которого состоится интервью с Тришей о реальном свидании. Как в «Новостях», чтобы все казалось документальным. Теперь вы поужинаете в отсутствие камеры. За все заплачено. Руперт, ты на работе до половины одиннадцатого, но можешь оставаться там сколько угодно. Уолли, машина весь вечер в вашем распоряжении. Если захотите покататься по городу, шофер будет рад выполнить ваше желание, только не покидайте пределы штата. Счастливого свидания!

Команда, юпитеры, камера, оборудование и помощник режиссера растворились в темноте. Я повернулась к Руперту, который, казалось, теперь вовсе не был со мною знаком.

– Уолли, – сказала я, протягивая ему руку.

– Руперт. – Он пожал ее. – Мы уже виделись, правильно?

– Дважды.

На этом наш разговор иссяк.

Первые двадцать минут были тяжелыми. Мы подолгу смотрели из окон «Дьюка» на темный прибой. Время от времени я задавала вопросы, а Руперт отвечал. Скупо, будто, согласно некой программе, он должен был ограничиться одним предложением. Есть ли у него хобби? Карате. Был ли женат? Нет. Роль в сериале? Шеф полиции. Он казался слишком молодым для роли шефа. Проводил ли он какие-нибудь исследования? Нет.

Любимый фильм? «Люди Икс», первый фильм, а не последние два. Это было самое длинное его предложение.

Проблема заключалась в том, что у меня было весьма смутное понимание того, что я должна делать, какого рода сведения нужны для «Мыла и грязи», и потому не испытывала вдохновения. Руперт воспринимал меня как навязанную ему тупицу, и это неудивительно.

Когда официант принес карту вин, Руперт оживился, а я пошла в туалет. Там была очередь, и я стояла в холле, стараясь не попадаться на пути официантам с подносами и изучая фотографии в рамках и пресс-релизы о Дьюке, чьим именем был назван ресторан. Он оказался знаменитым серфингистом, который катался на волнах длиной в милю в Уайкики, спас восьмерых тонущих возле Ньюпорт-Бич и, кроме всего прочего, был потрясающе фотогеничен. Даже будучи старым, с густыми седыми волосами, Дьюк Каханамоку продолжал оставаться в форме. И Саймон будет таким же. Я взяла свой телефон и проверила, не объявлялся ли он, желая помириться или по какой-либо другой причине. Единственное послание было от моего брата Пи-Би – он звонил из «Рио-Пескадо», государственной психиатрической больницы. Я перезвонила ему, но мне ответили, что он пошел спать. Я позвонила Джо домой и нарвалась на автоответчик. Звонки Фредрик и дяде Тео дали тот же результат. Я снова начала изучать стену.