Мэри Маккомас - Вечность в смерти (сборник) Страница 21

– Едва ли в промежутке между Пенски и Кент он постился, – согласилась Ева, сверля взглядом двери лифта. – Так что, думаю, да, должны были быть и другие.

– Вот и я о том же. И слушай, веришь ты или мы в вампиров или нет, кто сказал, что он сам в них не верит? Я же видела, как он в клубе себя ведет. Словно это все обман, игра, но все согласны подыгрывать. А вдруг он на самом деле считает, что это правда?

– Мира составила психологический портрет, она говорит, что есть возможность самообмана. Допустим, изначально он убедил себя, что он бессмертный. Но по уголовному досье выходит, что он тот еще авантюрист и преступник. Засунем его в комнату для допросов, – решила Ева, – тогда и поглядим, как он там себя поведет.

– Думаю, если он и вправду считает себя вампиром, он сейчас собой весьма доволен. Две жертвы за две ночи.

– С этого момента он у меня садится на диету. Без гемоглобина.

Выйдя из лифта, Ева направилась в «загон» отдела убийств и застыла перед дверью как вкопанная. С дверного косяка причудливой гирляндой свисала внушительная связка чеснока. По всему коридору слышались сдавленные смешки. Ева решила наплевать на это и не обращать внимания на бросаемые ей вслед многозначительные взгляды, когда вошла в «загон».

Войдя, она направилась прямиком к столу Бакстера.

– Ну и во сколько это тебе обошлось?

– Да это муляж, – усмехнулся он. – Я б для пущего эффекта и на настоящую раскошелился, пусть и дорого, да не достать было. Зато нашли бутафорскую. Признайте, лейтенант, шутка смешная.

– Ага, прямо надрываюсь от смеха. Я возвращаюсь в подземелье, нужно еще разок побеседовать с графом Дракулой. Хватай своего стажера, будете моим подкреплением.

– Подземелье? – Улыбка на лице Бакстера сменилась гримасой искреннего отвращения. – Да я эти туфли сегодня первый раз надел!

– Ах, теперь у меня прямо сердце от жалости разрывается. Слезы душат. – Ева с довольной ухмылкой оттеснила Бакстера и завладела его компьютером.

Секунду спустя ее подозрения полностью подтвердились. На сонной артерии у Грегора Пенски были зафиксированы два проникающих ранения, списанные на укус животного. Что ж, придется ей просветить болгарских судмедэкспертов. Но для начала она связалась с собственным.

– Что там у тебя по Алессерии Картер? – спросила Ева Морриса.

– Образцы слюны и спермы. Послал с ними в лабораторию своего лучшего человека. Причина смерти – обескровливание. Побои до и после наступления смерти. Кто-то поработал кулаками в перчатках. Частичный перелом хрящей гортани в результате удушения. Только что пришел анализ крови. Тот же коктейль, что и в теле Кент, введен через отверстия в сонной артерии.

– Через укус его впрыснул?

– Да. В желудке у нее нет ни крови, ни алкоголя.

– Это была уже не вечеринка. Спасибо, Моррис. – Ева откинулась на стуле, приводя мысли в порядок и прикидывая план дальнейших действий.

– Пибоди, – позвала она, вскакивая на ноги, – Бакстер, Трухарт. Поехали. – Ева подошла к двери, щелкнула гирлянду чеснока. – Кому нужно, можете взять с собой. А я, – добавила она, похлопав по кобуре, – обойдусь вот этим.

8

Бакстер хоть и любил в шутку поплакаться насчет сохранности своего пижонского костюма и туфель, копом был что надо. Трухарт, состоявший при нем пока стажером и носивший форму, еще не до конца подрастерял юношескую наивность, но на него можно положиться так же твердо, как и на то, что завтра солнце встанет. Короче, надежен на все сто.

Любой коп в ее отделе – по крайней мере, любой здравомыслящий коп – к перспективе прогуляться по подземелью отнесся бы без энтузиазма, и не важно, ночью или днем. Но лучше этих двоих подкрепления было не сыскать.

Ева шла первой, Бакстер прикрывал тыл. Под землей время не существовало. Там, наверху, светило солнце, день обещал быть теплым. Здесь, внизу, было темно и сыро, как зимой на кладбище. Но уже то было хорошо, что большинство обитателей подземных тоннелей в этот час расползлось по своим норам.

Некоторые из клубов и притонов работали круглосуточно, поэтому из темноты по-прежнему доносились звуки скрежещущей музыки, по-прежнему вспыхивали огни уродливых вывесок. Те, кто спустился или задержался под землей, искали боли или прибыли и совсем не горели желанием задирать четверых вооруженных копов. Кто-то выматерился им вслед. Один отчаянный смельчак предложил девушкам отведать своего отростка, который тут же с гордостью достал и потряс им вслед уходящим.

Ева на секунду обернулась и смерила отросток взглядом.

– Такое здесь по вкусу только крысам, да и те предпочитают порции побольше.

Замечание вызвало взрыв хохота среди приятелей эксгибициониста.

– Лейтенант, – с мягким укором произнесла Пибоди, – право же, не стоит дразнить животных.

– Да уж, пусть крысы поработают.

Ева свернула в следующий тоннель, не обращая внимания на несущиеся ей вслед вопли обиженного эксгибициониста, предлагавшего различные творческие варианты того, как именно она могла бы применить предмет его гордости.

– Надо отдать ему должное, парень оригинал, – прокомментировал Бакстер.

– И к тому же оптимист, – поддакнул Трухарт и вызвал у наставника приступ оглушительного хохота.

Ева, краем глаза поймав улыбку на симпатичном, хотя и малость бледном лице парнишки, тоже не удержалась от смеха. Под землей Трухарт заметно нервничал, но задора не терял.

Когда они подошли к «Кровавой бане», эхо криков у них за спиной уже стихло. Клуб был наглухо закрыт.

Ева набрала номер, который ей оставил Дориан. Трубку он поднял, но изображение заблокировал, и из динамика донесся лишь его невнятный сонный голос.

– Это Даллас, открывайте. Мы при исполнении.

– Конечно. Один момент.

Это заняло у него несколько больше времени, но в конце концов замки на дверях щелкнули и зажглась лампочка над дверью. Створки дверей медленно распахнулись.

Ева поняла, что задержка вызвана желанием подправить антураж.

Внутри клуб был освещен тусклым дымчато-синим светом с красными проблесками. Экран над эстрадой работал, крутя калейдоскоп из черно-белых изображений женщин, добровольно и не очень подставляющих шеи под укус вампира. Стекавшая по их телам кровь была черна как деготь.

Дориан стоял над экраном на одном из открытых балконов. Он был с головы до ног затянут в черное, причем рубаха расстегнута до пояса. Казалось, он завис в воздухе в тонком облаке тумана и в любом момент, если захочет, может воздеть руки и воспарить. Лицо его казалось смертельно-бледным, а глаза и волосы – чернильно-черными.

– Вижу, вы привели с собой друзей, – отразился эхом от стен его певучий голос. – Прошу вас… – он указал рукой на лестницу, – поднимайтесь.