Индира Макдауэлл - Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви Страница 22

Это означает, что работа под прикрытием для меня теперь едва ли возможна, и то, что Элизабет Форсайт вообще подключила меня к делу хотя бы для помощи следствию, – настоящий подарок с ее стороны. Подвести нельзя, потому я буду работать за троих, чтобы доказать, что списывать со счетов меня никак нельзя.

До сих пор я нарушила правило лишь однажды – когда влюбилась в Джона. А правило простое: не подпускать к себе никого ближе расстояния вытянутой руки, даже самых дорогих тебе людей. А уж влюбляться вообще немыслимо. Правила устанавливают не из желания кого-то ограничить, а ради того, чтобы спасти. Нарушившие их обычно расплачиваются. Иногда собственными жизнями, иногда и жизнями других.

Я плачу по счету сама…

Пройдя пару улиц, я покупаю прессу и решаю все же поймать такси, поскольку давно пора принимать лекарства. Я и без того пропустила дневной прием, а уж вечернего запаса с собой не имела совсем. Кто же мог утром ожидать, что мне придется до полуночи возиться с трупами?

Едва устроившись на заднем сиденье, я разворачиваю газеты одну за другой. Но мне попался весьма разговорчивый таксист, впрочем, они часто норовят обсудить с пассажирами все происходящее в мире – от заседаний ООН до обезьяньих разборок где-нибудь в джунглях Малайзии. Я всегда считала, что таксисты одни из самых осведомленных людей в городе.

– Вы слышали о налете на Букингемский дворец?

– Да, конечно.

– Мне рассказал один пассажир, – водитель оглядывается, проверяя, слушаю ли, – что там нашлась девушка, которая перестреляла десяток террористов. Да… только благодаря ей и удалось спасти королеву, не то захватили бы в заложницы, как Саманту Браун, упокой господь ее душу. Саманты, конечно.

Опля! О моем героизме уже слагают легенды?

Я честно пытаюсь усомниться:

– Но ведь пишут, что убитых боевиков всего пятнадцать…

Таксист в моей уникальной способности уложить каждым выстрелом пятерых не сомневается ничуть:

– Вот из них десять эта героиня и убила! А потом прикрыла собой королеву.

М-да… Мой светлый образ явно начинали путать с образом барона Мюнхгаузена…

– А откуда ваш пассажир все узнал?

– Он сам там был! Жалел, что и у него не было оружия.

Я замечаю как можно более равнодушным тоном:

– А здесь пишут, что королеву прикрыла собой министр…

В данном случае я согласна с газетчиками, поскольку точно помню, как Элизабет Форсайт заслоняла собой ее величество, но таксист снова возражает:

– Они что хотите напишут…

Вот с чем не поспоришь, и все же я осторожно интересуюсь:

– Как можно сначала перестрелять десяток бандитов, а потом от них же заслонять?

Столь логичный вопрос ненадолго озадачил водителя, однако он нашелся:

– Значит, сначала заслоняла, а потом застрелила!

Я не уточняю, почему бандиты покорно ждали, когда, закончив заслонять собой королеву, героиня возьмется за оружие. Не желая вступать в долгий и бесплодный спор, просто тяну: «Ааа…» и прошу высадить у метро.

Кажется, таксист с удовольствием расстается со слишком въедливой пассажиркой, тем более что сразу находится пожилая пара, которая, заняв мое место в машине, тут же задает вопрос:

– А вы слышали о сегодняшнем налете на Букингемский дворец?

Представляю, какое количество небылиц сейчас будет озвучено.

Я спешу прочь. И дальше решаю ехать подземкой, благо теперь она работает круглосуточно.

Но и в метро творится нечто подобное. Все разговоры только о налете и поведении людей, оказавшихся в сложной ситуации. Два джентльмена едва не подрались, пытаясь выяснить, кто же кого закрывал грудью – то ли премьер королеву и потому получил пулю, то ли королева всех остальных, не позволив террористам расстрелять полторы сотни посетителей выставки.

Домой я приезжаю с сильнейшей головной болью, пришлось даже принять аспирин. Джон всегда твердил, что это одно из самых вредных лекарственных средств, поскольку меняет к худшему формулу крови, но я обычно на это возражала:

– Жить вообще вредно, ты не знал? Никто не выдерживает, все в конце концов умирают.

Я долго стою под душем, на меня упругие водяные струи действуют оживляюще. Правда, теперь приходится следить, чтобы вода как можно меньше попадала на грудь. Потом варю себе кофе и с удовольствием пью.

Почувствовав себя немного лучше, я снова берусь за газеты.

У меня сто лет нет семьи («сто» значит «десять», но это одно и то же), нет нормального дома, а крохотная кухонька чуть больше трех квадратных ярдов просто не предназначена для приготовления кулинарных изысков. Но мне хватает, чтобы разогреть что-то из пакета или баночки, достаточно микроволновки, одноразовая посуда не требует мытья, а кофеварка уютно чувствует себя на низеньком холодильнике. Главное, чтобы в нем всегда был запас этих самых пакетов и баночек.

Вспомнив, что сегодня ничего не ела, я достаю очередную упаковку. Конечно, это негодная диета для человека с проблемами сердца, она вредна для организма, но едва ли мой организм протянет долго – потому какая разница, чем его питать? На вопрос своего доктора Викрама Ратхора я неизменно отвечаю, что сижу на строгой диете. Он почему-то верит. Или делает вид, что верит. Мне все равно.

Курица, зеленая стручковая фасоль и картофель фри – три блюда, три пакетика и кипяток из чайника, рисковать здоровьем, пользуясь горячей водой прямо из-под крана, как делают в Швеции, я бы не стала. На ближайшие пару лет я себе все же еще пригожусь. Чайник закипает быстро, я ставлю все на поднос и разыскиваю в морозилке мороженое. Есть только банка под названием «Банановый фостер». Вообще-то «банановый фостер» означает фламбированные бананы, которые по определению должны быть горячими. И что мне делать – греть мороженое?

Единственное, что я категорически не могу поглощать в суррогатном виде, – кофе. Он должен быть только смолотым и заваренным и хорошего качества, никакого растворимого. Не такая уж я и привередливая…

Наспех проглотив курицу и картофель, забираюсь с мороженым на диван. Пора работать…

Поза лотоса: в одной руке банка с лакомством (банановое фламбе превратилось в тянучку, но все равно вкусно), другая на клавиатуре ноутбука.

Рахул Санджит… Какой бы ты ни был, тебе страшно не повезло оказаться на выставке и стать заложником.

Гугл на запрос его имени послушно выдает внушительный список фильмов, которые явно пользуются успехом в Индии и соседних странах. Но больше всего, конечно, сообщений о его захвате и… гибели! Вот кто, спрашивается, сливает информацию? Бывают минуты, когда я, как и большинство моих коллег, прессу просто ненавижу.

Врут на все лады, чтобы не злиться зря, я принимаюсь изучать работу Санджита, связанную с «Тадж-Махалом».