Юлия Шилова - Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу Страница 22

Одним словом, мы любим трахать тёлок, а тёлки любят трахать нам мозги. Каждая хочет, чтобы о ней думали как о самой лучшей, и даёт, потому что не может устоять перед возлюбленным. Секс движет человечеством! Именно после последнего сладостного содрогания получается самый откровенный разговор. И даже зажатая девица становится раскованней и забывает хотя бы на время о своих комплексах.

Я часто имел групповой секс не с проститутками и ничего не платил. Когда-то с моим другом мы несколько раз трахали одну тёлку. Она возбуждалась от двух членов в десять раз сильнее. Или вы думаете, у баб нет мыслей переспать сразу с двумя мужиками? Таких полно, и это не какие-нибудь продажные девки, а нормальные женщины. Просто многие боятся озвучить свои мысли, боятся, что их посчитают шлюхами или кто-то узнает эту тайну. Зато какие потом воспоминания! На всю жизнь, можно сказать, ведь женщина орёт от удовольствия так, что соседи затыкают уши.

Было время, когда групповушки были для меня обычным делом. Хотел ещё раз испытать состояние, когда я первый раз занялся групповухой. Увы, не получилось. Всё шло по нарастающей. Хотелось уже серьёзных оргий, чтобы куча народа и все постоянно меняли партнёров. Пришло время, я попробовал и это. Нет ничего невозможного. Если захотел разврата, всегда можно его получить…»

Поняв, что не могу больше читать эту муть, я бросила скоросшиватель, подошла к мёртвому Мартину и принялась пинать его в бессильной злобе ногой.

Глава 14

Моё занятие прервал резкий звонок в дверь. Пришли люди, чтобы забрать труп. Я умудрилась, проходя мимо, вновь дать Мартину пинка.

— Получай, сволочь!

Мужчины с ужасом уставились на меня. Один из них назвался Олегом, сообщил, что он новый телохранитель отца и что ему велено отвезти меня в родительский дом.

— А этого мудака куда денешь? — поинтересовалась я пьяно.

— Это не должно вас волновать.

Мы вышли на лестничную площадку, Олег попытался забрать у меня недопитую бутылку, но я не позволила и побежала по ступенькам на чердак.

Я плохо понимала, что делаю. Олег успел схватить меня за платье и стал тащить назад, когда я решила спрыгнуть с крыши и почти шагнула вниз… Меня охватил ужас. Я хотела закричать, но не могла издать ничего, кроме безжизненных и приглушённых хрипов. Я висела в воздухе, и мне было страшно даже глянуть вниз. Очень страшно… Крепкие руки пытались затащить меня на крышу, поднимая за одну руку. Мысли в голове путались. Я понимала: если у моего неожиданного спасителя не хватит сил и он отпустит мою руку, я упаду и моё недавнее желание покончить с собой исполнится.

Не знаю почему, но именно в тот самый момент, когда я находилась между жизнью и смертью, почувствовала сильное желание жить… Жить во что бы то ни стало! Я вдруг подумала, что не имею права умирать, я ведь так долго боролась за жизнь. Меня охватил дикий страх, сработал инстинкт самосохранения.

— Не отпускай руку, — прохрипела я.

— Дура! — послышался голос Олега. — Либо я тебя вытащу, либо мы свалимся вместе. Но в отличие от тебя, я нормальный человек и не хочу умирать.

Теперь я уже вцепилась в руку Олега и, задыхаясь, хрипела:

— Не отпускай. Я не хочу умирать…

— О чём раньше думала?!

— Так получилось…

Увидев, что Олег уже лежит на краю крыши и удерживает меня с огромным трудом, я поняла, что ему проще не рисковать и отпустить мою руку. Животный ужас охватил меня, и я решила, если повезёт и останусь жива, обязательно буду всю жизнь благодарить судьбу за этот подарок. Я буду ценить жизнь, ведь самоубийство — удел слабых и не уверенных в себе людей. Я стану сильной. Обязательно стану.

Не хочу представлять, что я умерла, лежу в гробу, а вокруг море цветов и все сожалеют, что меня больше нет. И ведь кроме родных меня быстро забудут. Знакомые будут жить дальше: встречаться, влюбляться, жениться, ошибаться, расходиться. И только меня не будет. Одним словом, я больше не в теме.

— Держись крепче!

— Вытащи меня! Не отпускай!

Олегу с огромным риском для жизни всё же удалось затащить меня на крышу и отодвинуть подальше от края. Он что было сил встряхнул меня за плечи и стал хлестать по щекам.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиотка?

— Сама знаю! — рыдала я и тряслась, словно в лихорадке.

— А если бы я не успел?! — Голос у него дрогнул. — Если бы не увидел?! Ты бы уже через пару дней лежала в земле и тебя ели черви! Что случилось? Несчастная любовь? Ну, скажи! Дурацкая, несчастная любовь?! Ты любила, а потом его убила!

— Нет, — мотала я головой и захлёбывалась в рыданиях.

Олег прекратил хлестать меня по щекам, взял бутылку и, сев рядом, стал насильно поить меня. Я всхлипывала и судорожно трясла головой.

— Дура! — повторял как заведённый Олег.

— Знаю, — всхлипнула я.

— Ни черта ты не знаешь. У меня сестра в онкологическом центре лежит. Господи, как она хочет жить! Люди хватаются за жизнь, как утопающий за соломинку. Страшно смотреть, а ты тут такое вытворяешь! Почему ты не ценишь жизнь?

— Не знаю, — растерянно пожала я плечами.

— Ценить жизнь начинают, когда она в опасности. Чего тебе не хватает? А ты знаешь, каково проснуться после страшной операции и понять, что ты жив? А боль — это так… Можно перетерпеть. Жизненные ценности меняются моментально. Живи, дурёха, пока есть возможность. Ведь это так здорово — жить! Не тебе решать, жить или умереть. На небесах дни каждого сочтены до минуточки.

— Я сама была смертельно больна. Тоже в больнице лежала чёрт знает сколько времени. Перенесла тяжёлую операцию. Еле выкарабкалась.

— Тогда какого хрена с крыши прыгаешь?

— Пока в больнице загибалась, тот, с кем я жила, гулял как законченная сволочь.

— Но ты же его пришила.

— Это да…

— Слушай, а ты не хочешь сказать мне спасибо?

— Спасибо, — с надрывом произнесла я. — Я только сегодня поняла, что больше всего на свете хочу увидеть улыбку будущего ребёнка.

— Это мечта такая?

— Да.

— Ты беременная, что ли?

— Нет.

— Тогда зачем про детей говоришь?

— Просто подумала… Если бы меня сейчас не стало, я бы никогда в жизни ребёнка не родила. А так хочется… И внуков на руках подержать мечтаю.

Я отбросила пустую бутылку и мысленно попросила прощения у Бога.

— Подумай о своей семье, о тех, кто тебя любит. Как переживут родные известие о твоей смерти? Что будет с ними? Думаешь, у тебя есть право распоряжаться своей жизнью, потому что она твоя? Но ведь это не так. Мыслями о тебе живут твои близкие. Жизнь человека прочно связана с жизнями тех, кто его любит. Как бы ты ни была убеждена в том, что одинока, не имеешь права ломать судьбу близких тебе людей. Думаешь, после смерти станет легче?! В ад ведь попадёшь. Ты хоть знаешь, что самоубийц даже в церкви не отпевают? Это люди, о которых нельзя молиться, на них страшный грех. Они отдали свою душу не Богу, а сатане.