Падай, я ловлю (СИ) - Татьяна Семакова Страница 22

— Можно, — бормочу, отчего-то волнуясь.

Когда в постели с мужчиной лежишь, голая уже, поцелуи воспринимаются как неотъемлемая составляющая ласк. А все эти нежности без очевидного продолжения…

Поднимаю глаза, и он тянется навстречу, запуская руку в мои волосы. Чувственно обхватывает губами сначала мою верхнюю губу, следом нижнюю. Когда рот приоткрываю, совершенно размякнув, проникает в него языком. И это — самый настоящий взрыв. По телу ток мчит, в груди огненный водоворот из эмоций. И так сладко ноет живот, что рвется неуместный стон.

Если бы он предложил прямо там переместиться на заднее сиденье, я бы отбросила все свои принципы и наплевала на приличия. Но он отстраняется, глядя на меня мутным от желания взглядом, проводит большим пальцем по щеке, снова коротко и импульсивно целует и возвращается в нормальное положение, откидывая зеркало и стирая мою помаду.

Сглатываю и моргаю, пытаясь прийти в себя, и следую его примеру.

— Это все твоя рубашка, — хмыкает и трогается с места. — Заедем заправиться. Насколько я помню, пилить туда часа полтора.

— Ты был у него на даче? — поддерживаю разговор, приводя себя в порядок хотя бы внешне.

— Там неплохая баня.

— Не видела…

— Неудивительно.

На этом разговоры заканчиваются, я обиженно отворачиваюсь к окну, а спустя минут пятнадцать и вовсе начинаю дремать.

Когда останавливаемся у ворот, сонно тру глаза, забыв о косметике, тихо ругаюсь и достаю пудреницу из сумочки, слыша, как Туманов хмыкает, прежде чем выйти. Становится еще обиднее, потому что явная насмешка. Но пусть лучше он считает, что я прихорашиваюсь перед встречей с Даней, чем знает реальную причину моих стараний. Не хочу выглядеть жалкой, пусть лучше буду похотливой.

Минут пятнадцать сижу в машине, пока не становится душно: он заглушил мотор и забрал ключи. Прежде чем выйти, смотрю по всем окнам, но на прямой как стрела дороге никого, только соседские заборы возвышаются. Размышляю еще с пару минут и в итоге не выдерживаю и выхожу, сразу следуя к калитке, за которой скрылись мужчины.

Вижу их, выходящих из-за дома, и иду навстречу.

— Его нет, — коротко сообщает Туманов.

— А как вы зашли?

— Калитка незаперта. Возможно, он был тут, но, когда — не ясно, — рубит сдержанно и обходит меня, следуя обратно к машине.

— Ясно, — мямлю дрожащими губами и ловлю на себе взгляд Зотова.

— Ты б определилась, а, — морщится, равняясь со мной. — Смотреть на все это тошно.

— И кого же мне выбрать? — кривляюсь в попытке скрыть эмоции. — Тебя?

— Я никогда не женюсь. А с тобой по-другому не вариант.

— Какой вздор, — раздраженно закатываю глаза.

— Я достаточно хорошо читаю людей, Сашуля, — нагло подмигивает и оставляет меня стоять на чужом газоне.

Окидываю взглядом дом, вспоминая свой последний раз, когда была тут, и вновь чувствую, как меня с головой погружают в отходы. День, когда меня впервые назвали шалавой. На этом две взбешенные дамочки не остановились, рассыпаясь в красноречивых и местами витиеватых оскорблениях, но особенно запомнилось почему-то брошенное первым. Наверное потому, что в тот момент я себя именно таковой и ощущала.

— Есть еще одно место, — говорю глухо, когда выезжаем из поселка. — Тут недалеко.

— Веди, — скупо отвечает Туманов и немного сбавляет скорость.

Зотов быстро ориентируется и следует за нами, а я показываю знакомую дорогу до речки. Погода хорошая, тут и там расположились отдыхающие, но нам нужно особенное место, у самой плотины. Там заход возможен только по бетонным плитам, они довольно скользкие и с детьми туда не ходят. Да и берега по реке в основном пологие, можно найти места гораздо комфортнее, от того нам с Даней это и приглянулось: ни души.

Его зализанный седан видим, едва выезжаем из-за поворота, объехав деревню. Его самого не сразу, только когда выходим из машин.

— О! — горланит Даня из воды и брызгает в нашу сторону. — Какая честь!

— Вылезай, — недовольно бросает Зотов. — Разговор есть.

— Не могу, — злорадно ухмыляется Борисов.

Разводит руками и перестает шевелить ногами, погружаясь в воду. Когда его макушка скрывается из вида, я начинаю откровенно психовать. Стискиваю кулаки от напряжения и начинаю дышать только когда он выныривает, отплевываясь и смахивая с лица воду.

— Хорош спектакль устраивать, — рычит Туманов. — Вылезай, пока я сам тебя не вытащил.

— Не могу, друг, — кривляется Даниил. — Батя дал задание. Про-тре-зветь! — провозглашает, подняв указательный палец повыше и в этом положении снова уходит под воду.

— Клоун, — цедит Туманов сквозь зубы и начинает расстегивать рубашку.

— Нырнешь, я тоже! — зло орет Борисов, увидев его манипуляции. — И хуй ты меня найдешь потом! Водичка-то зацвела-а-а… — потешается пьяно. — Прямо как мое солнышко. Да, Сашуль? Красивая какая! Помнишь, как мы этот прикид тебе выбирали? Ты еще сомневалась, фу, брюки, — мило передразнивает меня, а мои губы дрожат то ли от попытки улыбнуться, то ли от боли воспоминаний. — Вот, пригодились! Коленочки содранные прикрыть!

— Я его сейчас грохну, — нервно посмеиваясь, выдает Зотов. Чешет голову и добавляет зло: — Я серьезно.

— Он пьяный, — бросаюсь к нему, удерживая правую руку. — Пьяные все дурные, Дим. Не надо. Остынь, прошу.

— Может, охладиться? — ухмыляется и идет к крутому берегу сбоку от плит, намереваясь сигануть в чем есть.

— Зотов! Даже не думай! Мне уже так похуй, я готов выкинуть что-нибудь эдакое, — паясничает, качая ладонью над водой. — Интересненькое!

— Да хватит уже! — визжу, не выдержав.

Топаю ногой и проваливаюсь каблуком в землю, неловко взмахивая руками. Зотов ловит меня, а Даня громко смеется.

— Сашка! Давай ко мне! Как раньше, а?

— Хрен тебе, — ворчу тихо и показываю ему фигу.

— Спускайся или уезжайте, — говорит серьезно. — Я не вылезу и проверять, окончательно ли я спятил, вы не будете.

Оборачиваюсь на Туманова и сразу же отвожу взгляд, потому что видеть его разъяренным откровенно страшно. Аж вена на шее надулась, так его захлестнуло.

— Че делать будет с этим дятлом? — вздыхает Зотов, тоже заметив перемены в Туманове и резко сменив гнев на милость. — Привязался я к нему уже. И Сашка права, он в дерьмище. Как до сих пор не захлебнулся неясно.

— Предложения? — «мило» улыбается Родион.

— На меня только не надо агриться, — осаживает его Зотов. — Вполне способен оценить ситуацию. Сашка белая уже от страха, отпусти.

— Пусть идет куда хочет, я ей не хозяин, — чеканит зло.

Разворачивается и идет в машину, громко хлопая дверцей.

— Ты слышала, — пожимает плечами Зотов и садится на берег, выдергивая палочку канареечника и засовывая ее в рот. — Тебе решать.