Девочка стального магната - Елена Гром Страница 23

Просто у нас по началу лета целые ромашковые поля возле города, и я порой в них буквально купалась. Воспоминания на миг вызвали эйфорию, но я быстро с ней справилась и зашла внутрь.

Нужно помнить, где я. Нужно помнить, что владелец квартиры враг.

Но стоит мне взглянуть в центр комнаты, как все мысли разом вылетают, остается одна, настойчиво бьющая колоколом в мозгу.

Как!? Откуда он мог это знать?

Глава 32.

Скорее всего я себя накручиваю. Скорее всего в спальне Распутина и должна стоять вот такая кровать. С резными высокими столбиками по углам, с балдахином именно голубого цвета. Ведь не я одна люблю его.

Глупо даже думать, что Распутин мог узнать, что я мечтаю о шелковой постели именно этого оттенка. Бредово, потому что об этом знал лишь один человек. Который мало того, что находился далеко, так она еще и не сильно-то меня жалует. И даже если бы эти двое столкнулись, то вряд ли бы обсуждали меня.

Хочу шагнуть вперед, но натыкаюсь на густой ворс ковра и снимаю свои кроссовки.

Стопы утопают с приятной мягкости, словно в траве и я прикусываю нижнюю губу от удовольствия. Тело наполняется негой… Хочется продолжить спать. Как королева.

Боже, какой же кайф.

Это тебе не палас с миллиметровым ворсом, такие ковры не каждый может себе позволить.

И я уже приблизилась к огромной кровати, уже почти коснулась одного из столбика, уже почти вдохнула запас свежего шелка, как вдруг мой мир разрывает щелчок дверного замка.

Я резко поворачиваюсь, смотрю на полуоткрытую дверь. Подбираюсь медленно, вслушиваясь в голоса.

– Я вам сегодня понадоблюсь? Хотел до своих съездить… – этот голос мне не знаком, но вполне приятен. Нет отторжения. Но в нем чувствуется напряжение. Даже невольный страх.

А вот от голоса, прозвучавшего следом, все внутри начинает трепетать, словно крылья бабочки на ветру. Сильно. Быстро. А в горле пересыхает.

– Доехать до аэропорта я пока способен сам.

– Вы опять без охраны. Это чревато.

– Ночью меня никто не тронет. Завтра возьму ребят. Свободен. Как буду в следующий раз в Москве, напишу.

Охрана? Зачем директору сибирского комбината охрана? Он связался с криминалом?

В голове начинает эхом звучать голос Жени. Дура… Вопросов не задаю, ничего не понимаю. Про исчезновение Виталика больше не думаю.

– Нина, – бас врывается в сознание вместе с хлопком двери, и я вся подбираюсь. Откуда… А… Баул с вещами и сумка, брошенная у дивана. – Сюда иди.

Не хочу. Не хочу с ним разговаривать. Видеть не хочу.

Я еще не подготовилась. Я не могу столкнуться с его притягательной аурой прямо сейчас и сказать, что ухожу. Потому что я вряд ли буду способна даже двинуться, словно замороженная, не то, что уйти.

– Либо ты выходишь, либо в спальню иду я.

Меня начинает колотить, а взгляд против воли бросается в сторону кровати. И картины, замелькавшие перед глазами, вызывают настоящую тахикардию. Челюсть еще не прошла после прошлого орального обучения, новое я просто не выдержу.

Вдох – выдох и я все-таки выхожу из комнаты, и делаю ряд тяжелых, шагов по направлению к гостиной. Окунаюсь в приглушенный свет и вижу, как Распутин делает глоток янтарной жидкости из бокала.

Пиджака уже нет, а рукава, открывающие руки с напряженными венами, закатаны. Я не могу оторвать от них взгляд, вспоминая, как эти самые руки ловко направляли мои движения, доводили до безумия, а затем оттолкнули. Жестоко, грубо, агрессивно.

До слез обидно.

Облизываю пересохшие губы и ахаю, когда натыкаюсь на тяжелый взгляд.

И молчание. Полный осмотр с ног до головы. И у меня ощущение, что я на невольническом рынке, как в любимом романе «Анжелика», и меня осматривает для своего гарема сам султан.

Но сказки не будет, этот герой вряд ли способен красиво ухаживать. И еще у него нет гарема. Только одна рабыня, которая не хочет ею быть.

– В записке было написано, что вы вернетесь завтра, – решаюсь заговорить, потому что от его молчания и собственных мыслей уже голова начинает кружиться.

– Разве?

– Там было…

– Про театр.

Бесит! Почему всем кажется, что я дура? Хмурюсь и достаю записку из кармана. Зачем? Наверное, чтобы отсрочить свое неизбежное падение. Надышаться перед смертью парой строчек, где не сказано ни слова о том, что в квартире его не будет.

И о чем я только думала?

– Всегда будь уверена в своих словах, даже если это ложь.

– Вам это знакомо, да? Лгать, давить, не оставлять выбора, чтобы люди делали только то, что вам нужно?! – вырывается крик. От обиды. От безнадежности. От желания подойти и просто уткнуться в его широкую грудь и поплакать. Просто зарыдать.

– У тебя был выбор, – замечает он, делая последний глоток и отставляя бокал.

А затем как ни в чем не бывало, словно не стою перед ним, как на суде, проходит мимо. Просто мимо меня в кабинет. А я за ним.

– Какой выбор?! Вы забрали у меня комнату, мне негде было ночевать! На вокзал идти?! К бомжу под лавку?!

Распутин открывает ноутбук, бросает на меня взгляд.

– На такси пятьсот рублей ты нашла.

Весь запал сходит на нет, словно сдувается воздушный шарик. Точно. Именно эта мысль посетила мой уставший мозг, когда я сюда приехала.

– Рядом с твоим вузом есть несколько хостелов.

– Почему вы вообще забрали мою комнату?! – решаю обойти противника с другой стороны. – Я имею право на общежитие.

– Не имеешь, если владеешь хоть какой-то собственностью.

– Да вы издеваетесь! – подхожу вплотную к столу и наклоняюсь, шиплю ему в лицо: – У меня ничего нет, что бы вы там себе не придумали.

– Иллюзиям склонна поддаваться лишь ты, а в том конверте есть очень четкие документы, кому принадлежит эта квартира.

Ахаю от злобы и ужаса. Кто в здравом уме дарит восемнадцатилетним, незрелым девушкам квартиры?

– Но я ничего не подписывала! Я ничего не покупала.

– Дарственная проще, – откидывается он в кресле и наблюдает за сменой эмоций на моем лице. От злобы до ужаса. От обиды до отвращения, особенно, когда он говорит: – Меньше налогов.

Все дело в деньгах. Даже не в чувствах? Я способ сэкономить деньги?

– А если я возьму… Возьму и продам квартиру, а деньги спущу… На шопинг? Как вам это понравится?

– Не понравится, – кивает он, покачиваясь в кресле, и смотрит на меня как на зверушку, по-другому и не скажешь. – Только даже у самой заядлой клептоманки не выйдет потратить сорок миллионов рублей.

Сколько? Я откашливаюсь, отворачиваюсь, смотря на свое отражение в зеркальном шкафу. Боже, что это за чучело. Неудивительно, что на дне его глаз я заметила насмешку.

– Если бы ты не хотела сюда приходить, ты бы использовала любую возможность, вплоть до ночевки на вокзале. Отсутствие выбора, лишь способ понять, что тебе действительно нужно.

Мне