Сандра Мэй - Срывая маски Страница 23

Водитель рявкнул: «Мон-Реми!», и я вздрогнула, спихнула проклятую корзину и схватила Ника за рукав.

Мы выбрались из душного автобуса, тот чихнул черным дымом и укатил. Через пару минут мы остались одни наедине со всем миром.

Море открылось за холмом, серое и бирюзовое, кое-где уже подернутое осенней вечерней дымкой. Берег здесь был каменистым, неприветливым, а мы и вовсе стояли на обрыве, и казалось, до цивилизации тысяча километров, а здесь только мы, море и огромная серая башня маяка.

Мон-Реми помнил Французскую революцию, Наполеона и Реставрацию. Здесь скрывались беглецы от всех режимов, каторжники, которым посчастливилось улизнуть, контрабандисты, темные личности и пламенные революционеры. Камни Мон-Реми бесстрастно давали приют всем.

Смотрители маяка в разные годы жили то в маленьком домике у подножия башни, то в самой башне, на одном из нижних этажей. Дядюшка Карло возил меня сюда в детстве, тогда смотрителем был какой-то его приятель. Я смутно помнила угрюмого высокого старика с крючковатым носом и пронзительными глазами. У старика была собака, такая же старая и угрюмая, как и он сам, но мы с ней дружили, и пока дядюшка с приятелем пили вино и беседовали, мы с собакой сидели на теплых камнях и смотрели на море. Это было целую вечность назад, лет пятнадцать или около того, так что я не рассчитывала застать здесь знакомых. Мсье Гийом! Вот как звали того старика!

Мы подошли к маяку и остановились, пытаясь углядеть хоть кого-то живого. Ни звука. Вокруг посвистывал ветер, далеко в море гудел паром, везущий пассажиров в Англию…

Ничего удивительного, что я заорала в голос.

Он неожиданно подошел сзади и спросил насмешливым и скрипучим голосом:

— Что-то потеряли, молодые люди? Или стараетесь найти?

Я спряталась за Ника, а Ник был совершенно спокоен. Впрочем, ему нечего было опасаться — старикашка не мог представлять угрозы для такого громилы, как мой английский полицейский.

Ник слегка кивнул в знак приветствия и негромко сказал:

— Мой добрый знакомый Карло Моретти рассказывал мне об этом маяке и его хранителе, папаше Ги. Я решил показать это место моей… невесте.

Я была слишком занята своими восторгами по поводу последнего слова, произнесенного Ником, и потому не сразу заметила, что старикашка смотрит на меня пронзительным и строгим взглядом. А потом он вскричал:

— Так-так-так! Значит, сопливая девица с разбитыми коленками выросла и называется невестой? Надо же, а в те годы, когда я ее знал, она вряд ли кому-то приглянулась бы. Удивительно была соплива, удивительно!

И тогда я поняла, что передо мной мсье Гийом. И если тогда ему было лет сто пятьдесят, то сейчас всего лет на пятнадцать больше. И еще я поняла, что уж эту ночь мы с Ником точно проведем в безопасности.

Провести-то мы ее провели, только вот по отдельности. Сразу после ужина, который я проглотила, не жуя, Ник со стариком Гийомом отправились на воздух и разговаривали там до тех пор, пока не стемнело. Потом они вернулись — но только для того, чтобы выдать мне грубый рыбацкий свитер, шерстяные носки и одеяло, после чего меня отправили спать, точно ту самую сопливую девчонку. Я лежала на жесткой койке и лелеяла планы отмщения.

Сейчас пойду и подслушаю, а когда они соизволят посвятить меня в свои планы, презрительно скажу: «Подумаешь! Даже младенец догадается, что надо делать!». С этими мыслями я на секундочку прикрыла глаза — и провалилась в темноту сна.

Ник сбросил камушек с обрыва и задумчиво уставился в стремительно темнеющую синеву неба. Где-то там, в той стороне, Англия, лорд Джадсон Кокер Младший, Манчестер, полицейский участок… Прошлая жизнь.

Смотритель маяка раскурил неимоверно вонючую трубку и уселся на большой плоский валун, предварительно постелив на него кусок войлока.

— Старый Карло остался романтиком. Контрабандисты! Все осталось в прошлом.

Ник усмехнулся, не глядя на старика.

— Возможно. Наверное, мы в Англии всей страной остались в романтиках, потому что у нас контрабандистов полно.

— Да? И что везут?

— Всякое. Пиво, сигареты, орехи. Иногда порнуху.

— Надо же. Столько лет — а ассортимент прежний.

— Да уж. Вот что, мастер Ги, я ведь знаю, чего вы темните. Я из полиции, потому вы мне и не доверяете. Поверьте, мне нет дела до того, что везут с той стороны на эту, минуя таможню, равно как и в обратном направлении. Я на таможне не служу.

— Это, конечно, да, но ведь, сам понимаешь, ежели полиция…

— Я вам больше скажу. У меня вообще есть серьезные сомнения в том, что я еще служу в полиции. Уж больно неудачно все получилось.

Объясняться с начальством мне придется еще очень долго.

— Бюрократы!

— Есть немного. Но это мои трудности, и из них я выберусь сам. А вот Аманда…

— Как выросла! Настоящая красавица, вылитая мать.

— Вы знали ее мать?

— А как же? Во-первых, ее тогда, почитай, пол-Франции знало. Без страховки под куполом, такой номер тогда и в больших цирках мало кто делал. Во-вторых, я ведь с Карло и его оболтусами знаком почти полвека. Оболтусы, ясное дело, менялись, но мысль моя понятна.

— Понятна. Так вы поможете Аманде?

— Хитрый английский коп! Слушай меня, сынок. Моторки у меня нет, катера тоже, и это сильно осложняет вашу задачу. Вернее, твою.

Потому что на веслах придется идти тебе.

— До Дувра?

— Не язви, не время. Слушай. Паром отходит из Кале в десять утра. Идет он с достаточно приличной скоростью — это одна сторона треугольника. Расстояние от Мон-Реми до порта Кале — другая сторона. Тебе придется плыть по гипотенузе, которая всегда длиннее.

— Я не был силен в математике, но это помню.

— Таможня находится не на берегу, как думают многие. Она подплывает на большом пограничном катере уже в море, когда никто не может сойти с парома. Час с лишним идет досмотр, еще минут сорок — заполнение деклараций. Считай, в полдень паром в открытом море.

Нужно прибавить еще несколько километров, потому как на море далеко все видно, тут кустов нет, а уж после этого догонять паром и подниматься на борт. — Если это так просто, почему бы всем так не делать?

— Я не сказал, что это просто, мой юный друг. Я обрисовал техническую, так сказать, сторону. Насчет простоты: тебе придется грести минимум восемь километров, причем не по тихой речушке, а по морю. Это тяжело. Кроме того, тебе нужно не сбиться с курса — этим займется девочка, я ей все объясню. Далее: вам надо догнать паром, причалить к нему и убедить капитана, что вас нужно взять с собой. Я бы рекомендовал глубокий обморок.

— Что?

— Не твой, конечно. Амандин. Шлюпка посреди моря, в ней прелестная девушка, бездыханная, рядом — безутешный и обезумевший от горя мужчина. Это будешь ты.