Анна Дубчак - След страсти Страница 24

Она слышала, как он отошел от двери, а потому решилась выйти. Он вернулся через минуту с ее одеждой.

— Спасибо.

— Рита, но если ты не любишь его, то почему уходишь от меня? — Он не заметил, как перешел на тонкий, истеричный фальцет. — Ну, хочешь, мы поедем с тобой куда-нибудь за границу... Мы же были и в Испании, и в Германии, и в Париже...

— Опять «мы». Я не хочу. Не могу. Мне плохо. Выпусти меня отсюда. Меня ждут...

Волна тошноты подкатывала к горлу. В желудке словно образовался кусок острого льда. Голова раскалывалась от боли и кружилась.

У нее уже не было сил сопротивляться, когда Оскар подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку:

— Бедная ты моя девочка, и куда же тебя несет? Я же хотел твоего счастья, я все делал для этого. В чем моя ошибка?

— Ты, Оскар, хотел, чтобы я приняла форму твоей жизни, а я не смогла. Ты подделывал меня под себя, как если бы у меня были длинные ноги, а ты, уложив меня к себе в постель, решил мне их подпилить, чтобы я там уместилась. Как там по мифологии? Прокрустово ложе[1]?

— Но там другая история...

— А у меня — своя история. И я не хочу, чтобы ты меня по кусочкам отрезал, отрывал, подпиливал. Я такая, какая есть. Все, прощай...

Она не помнила, как вышла, как ехала в лифте. В дверях подъезда она столкнулась с какой-то женщиной, чуть не сбив ее с ног. Во дворе машины не было. Амфиарай еще не вернулся. Рита села на скамейку и закрыла глаза.

— Вам плохо? — услышала она над головой, но глаза так и не открыла. Она уже знала, кому принадлежит этот голос.

— Тебя как звать?

— Саша.

— Я знаю, ты следил за мной... Робкий, застенчивый... Что же это ты ни разу не предложил мне что-нибудь помочь донести с рынка? — Она говорила, но сквозь боль и гул в голове почти не слышала произнесенных слов.

— Не знаю. Не смог подойти...

— А я вот смогла... — Глаза открылись, она оглянулась, и ей показалось, что все, что произошло с ней в последнее время — вечеринка у Лени с Верой, какой-то призрачный загородный дом с апельсинами вместо бильярдных шаров, пахнувшее корицей молодое мужское тело, платиновый браслет и разрыв с Оскаром — наваждение, фантазии, попытка взглянуть на свой брак со стороны. В то время как реальность вот она, в лице этого парня по имени Саша, влюбленного в нее безнадежно и ловящего ее взгляды. Знакомый и тихий двор, зеленый, с мирным жужжаньем мух и пчел, и теплая от солнечных лучей скамейка...

— Саша, будь другом. У тебя есть деньги?

— Есть.

— Купи мне коробочку с соком «Джей севен», пожалуйста.

— ???

— Я люблю персиковый. А если не будет, то виноградный, из черного винограда...

Три часа на солнечной скамейке

Вместо одной коробки Саша купил и принес Рите три: персиковый, из черного винограда и яблочный. А себе — бутылку пива. Ему хотелось выглядеть перед материализовавшейся внезапно мечтой более взрослым. Припекало солнце, они говорили ни о чем, хотя его так и распирали вопросы: как прошел разговор с Оскаром? они помирились или поссорились? где Амфиарай, который должен был вернуться уже часа два тому назад? где и с кем она останется жить? кого любит?

— Наверное, я выгляжу смешным. Сижу с вами, говорю, и мне кажется, что все это не со мной. Я не знаю, что я могу для вас сделать, но все равно, запишите мой телефон, мало ли что... — Он еще помнил возвращение своей «блудной матери», а потому не исключал и такой вариант. Хотя представить, чтобы кто-нибудь бил Риту, было просто невозможно. Но, с другой стороны, Амфиарай-то исчез. И Рита, делая вид, что она просто сидит и беседует с ним, все равно посматривает в сторону арки, где может появиться черная машина грека.

— Вы ждете кого-то? — наконец решился спросить он, после того как его номер телефона был тщательно, большими и жирными цифрами, написан на вырванном листке записной книжки и почти насильно вложен в руку Рите.

— Если честно, то да. Один человек должен приехать за мной сюда, но почему-то не приехал... Подумал, наверное, что я возьму такси... Скорее всего, так и придется сделать. Ты не поможешь мне? Не вызовешь машину? Я ужасно боюсь ездить с частниками. Мне столько страшных историй рассказывали об этом.

«Значит, она все-таки ушла от Оскара».

— Рита, можно я буду вас так называть?

— Да конечно можно. Так ты вызовешь такси?

— Это не мое дело, я понимаю, но ведь вы же ушли от мужа.

Она даже поднялась с места, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Послушай, а вот это действительно не твое дело.

У нее лицо стало розовым, а глаза заблестели, словно он сказал что-то неприличное.

— Может, и не мое, но ваш муж переживает, он страдает...

— А ты откуда знаешь?

— Я разговаривал с ним. Сегодня. Мы познакомились... — И он в двух словах рассказал ей о своей вполне удачной попытке познакомиться и войти в доверие к Араме.

— Да, парень, тебе палец в рот не клади. Значит, ты был у него? И он сам рассказал тебе обо мне?

— Но ведь он должен с кем-то поделиться, он тоже живой человек...

— Живой! — передразнила она его. — Если бы ты только слышал, что этот живой человек наговорил мне, когда я пришла к нему и честно призналась, что ухожу к другому мужчине. Ты вот, к примеру, любишь меня. А ты знаешь, что такое любовь?

— Знаю, — сказал он, чувствуя, как у него начинают гореть уши. — Любовь — это когда целый день, а то и сутки, торчишь возле окна и ждешь появления объекта своего желания. Может, я, конечно, и коряво выражаюсь, но я бы все сделал, чтобы только видеть вас часто. Я готов мыть у вас полы, выбрасывать мусор — словом, делать всю грязную работу, только чтобы видеть вас. Слышать ваш голос.

— Все ты врешь. И все вы, мужики, врете. Ты бы приходил ко мне не для того, чтобы мыть полы, а чтобы получить возможность увидеть меня раздетой, чтобы подсматривать. Да ты не тушуйся, это нормально, особенно в твоем возрасте, но только мне все это не надо. Секс, если ты хочешь знать, меня начал уже раздражать. Куда ни посмотри — один секс.