Паулина Симонс - Красные листья Страница 24

Конни пристально посмотрела на Кристину и спросила:

— Ты смеешься надо мной, да?

— Нет, конечно, нет. — «И чего я только влезла с этими утешениями?»

— Ты говоришь, он на меня смотрит? — Конни громко рассмеялась. — Ты дурачишь меня, Кристина. Ты когда-нибудь замечала, как Альберт смотрит на тебя?

Кристина знала, как смотрит на нее Альберт. Однако произнесла с невозмутимым видом:

— Конн, я не понимаю, что ты…

— Кристина! — Конни совсем разволновалась. — Он смотрит на тебя, и ты на него, вы смотрите друг на друга, как… Я не знаю… как если бы… Я не знаю… как если бы у вас это на всю жизнь. Как будто он отправляется на войну и там непременно погибнет и сейчас смотрит на тебя в последний раз. Господи, это сводит меня с ума. Не говори только, что ты этого не замечаешь!

— Конни, я извиняюсь, но я действительно ничего такого не заметила.

— Ага, Альберт твердит то же самое. «Конн, ты просто с ума сошла, — говорит он. — Конн, я, наверное, был просто голоден. Конн, да на Френки я смотрю точно так же» или «Конн, ты просто глупышка. А как, по-твоему, я смотрю на тебя?».

Кристина начала чувствовать неприятное жжение в животе.

— Что ты хочешь от меня услышать, Конни? — произнесла она вяло.

Конни продолжала, как будто не слышала вопроса Кристины.

— Я сказала ему, что меня не волнует, прикасается он к тебе или нет, потому что, возможно, он этого и не делает, и не важно для меня, говорит он тебе что-нибудь особенное или нет, потому что, наверное, ничего такого особенного он не говорит, но сводит меня с ума именно то, как он смотрит на тебя. Я просила его не смотреть на тебя больше. — Конни глубоко вздохнула и резким жестом отбросила с лица волосы. — Господи, это все так нелепо и абсурдно!

— Я согласна, — тихо проговорила Кристина. Посмотрев на часы на приборной доске, она вышла из машины, подошла и обняла Конни. Та не протестовала, но сама не обняла ее.

— Конн, я очень сожалею, что у тебя такое настроение. Ну давай же, девочка, перестань дуться. — Рука Кристины крепко обнимала ее плечи.

— Я что, действительно сумасшедшая, Крисси? Просто поехала крыша, да?

— Да, — сказала Кристина, все еще чувствуя дискомфорт в желудке. — Ты просто спятила.

— Крисси, — настаивала Конни, — я видела вас… Однажды.

Кристина выждала минуту, может быть, две, воображая самое худшее, прежде чем произнести:

— Где?

— В библиотеке Бейкер. Вы сидели в боковом проходе и смотрели вместе книгу.

— Когда это было?

— Не знаю. Несколько недель назад.

— Мы, наверное, занимались. Я думаю, мы читали Ницше.

— По-моему, вы тогда ни единой частью тела не соприкасались друг с другом, но все равно мне стало ужасно плохо, когда я увидела вас вдвоем.

— Конни, — мягко настаивала Кристина, — мы просто занимались.

— Да, я знаю, — проговорила Конни упавшим голосом. — Именно так Альберт мне потом и сказал. Но понимаешь… Послушай, Крисси, я знаю, он любит меня, я знаю, что все у нас в порядке, но ничего не могу с собой поделать. На меня иногда находит. Извини.

Кристина обняла Конни еще крепче. «Боже мой, она еще извиняется передо мной!»

Лицо Конни слегка прояснилось, и Кристина почувствовала себя еще хуже. «Больше никогда не буду врать. Это станет моим новым девизом. Не врать. Я изменю свою жизнь и не буду больше врать».

— Мне пора. — Кристина вернулась в автомобиль и включила заднюю передачу.

— Поезжай, поезжай. — Конни отступила от машины. — Спасибо за разговор.

— Конечно, конечно, — сказала Кристина, направляясь к «Красным листьям». Как же она себя ненавидела!

В «Красных листьях» ее ждал сюрприз. Бетти, ее приятельница и одновременно начальница, купила Кристине торт-мороженое. Это было приятно, хотя, если признаться, мороженое она не любила с детства.

Помощницы Бетти вместе с девушками — пациентками «Красных листьев» в складчину купили ей в подарок черную кожаную сумку.

Растроганная Кристина загадала туманное желание, имеющее отношение к запаху сосновых шишек, к горам, к морозному воздуху и надежде, и задула свечи. Затем она разрезала торт, а Бетти принялась его раздавать.

Кристина уселась в свое постоянное кресло в гостиной. К мороженому она относилась более чем равнодушно, но, несмотря на это, съела предложенный кусок и попросила второй. После этого она взяла свой рюкзачок и начала перекладывать бумажник, разные письма, бумажки, несколько журналов и всякую мелочь в новую сумку. Посмотрев на приветливые, ласковые лица женщин за столом, Кристина подумала, что жизнь не так уж плоха.

Бетти, изящной женщине, правда несколько мрачноватого вида, с бледной кожей и острым носом, было около тридцати. «Красные листья» принадлежали ей. Вначале ими владели ее родители, Джон и Оливия Барретт, местные филантропы, которые много делали для общины. Список их добрых деяний был внушительный: они внесли свою лепту в создание нескольких библиотек, благотворительных учреждении, приютов для бездомных и столовых для бедняков. Но заведение «Красные листья» было их самой важной благотворительной акцией: единственное учреждение такого рода в округе, и оно немедленно стало знаменитым.

Когда Кристина училась еще на первом курсе, ей как-то на глаза попалась брошюра о «Красных листьях» при Дартмутском медицинском центре имени Хичкока, и она согласилась работать там в рамках программы работа — учеба [19]. Вот уже три года, как она приходит сюда каждый понедельник и четверг после обеда. Конечно, Кристине хотелось, чтобы здесь платили больше, особенно в те месяцы, когда у нее тощал кошелек, но более важным было то, что это позволяло ей два дня в неделю бывать вне Дартмутского колледжа, а выезжать за его пределы время от времени для Кристины было необходимо. К тому же беременные девушки ее обожали.

К недостаткам этой работы можно было отнести, как это ни странно, детей. Новорожденных младенцев. И дело не в том, что Кристина не любила детей. Очень любила. Наоборот, она настолько к ним привязывалась, что, когда они, наконец, покидали «Красные листья» со своими мамами или с приемными родителями, Кристина чувствовала, что от нее уходит какая-то часть ее самой.

Конечно, рано или поздно придется отсюда уходить. Но пока она старалась об этом не думать. Воспитатели ее любили, девушки души в ней не чаяли, ведь Кристина была здесь единственной из Дартмута. У нее было такое чувство, как будто она играет еще в одной баскетбольной команде — центровая в «Красных листьях».

Прежде чем Кристина поднялась наверх, они с Бетти немного поболтали.