Фабио - Дикарка Страница 24

Прежде чем заказать такси, Лия решила поесть и быстро сделала салат из ломтиков душистого манго и сладкой дыни. Наскоро перекусив, она пошла к телефону, зевая на ходу: бессонная ночь давала о себе знать.

Как сомнамбула, Лия прошла мимо телефона и вышла к лестнице, ведущей на второй этаж. Немного поколебавшись, она направилась в восточное крыло дома, обращенное к морю, – там располагалась гостевая комната Марко. Нерешительно потоптавшись в коридоре, она вошла в нее и, открыв дверь на террасу, впустила в комнату напоенный ароматами морской воздух. Свернувшись калачиком на огромной кровати, Лия подумала, что очень устала и, пожалуй, немного вздремнет, прежде чем идти домой.

Как бы не так.

На самом деле она уже давно приняла решение: остаться здесь и сделать Марко сюрприз – дождаться его я постели и встретить, когда он наконец вернется.

Потом она поняла, насколько глупо было оставаться в доме. Но конечно, это злой рок, а не ее страстное желание, стал причиной всех последующих несчастий.

Было уже далеко за полночь, когда ее разбудил какой-то звук. Послышалось шуршание шин по гравию, и хлопнули дверцы автомобиля.

Стали слышны приглушенные голоса. Внизу на улице что-то происходило. Что-то неладное.

Лия скользнула к окну как раз вовремя: она успела видеть, как несколько человек в масках выволокли из салона микроавтобуса два свертка и потащили их в дом… Только потом до Лии дошло, что эти свертки были запеленутыми фигурами женщины и ребенка.

С бешено бьющимся сердцем Эй Джи на цыпочках вышла на лестницу и прислушалась. Внизу двое мужчин разговаривали по-испански. Они явно спорили.

Мать научила Лию говорить по-испански, полугодовое пребывание в Испании отточило знание языка почти совершенства, и Лия без труда поняла, о чем говорят спорщики.

Только позже, в первые дни после бегства, из газет Лия узнала имена похищенных.

Карен Траск – красивая женщина тридцати семи лет, жена Гэвина Траска, агента Управления по борьбе с наркотиками в Майами. Тайлер Траск – девятилетний мальчик, надежда и гордость родителей.

В те сентябрьские дни в Майами не было, пожалуй, человека, который не слышал бы о Гэвине Траске. Этот человек имел репутацию крепкого орешка, бесстрашного агента, который поклялся не дрейфить перед этой «подпольной трусливой мразью».

Траск прибыл в южную Флориду во главе спецподразделения для расследования причин внезапного всплеска поставок героина из Южной Америки. Газеты пестрели выступлениями Траска. Он живописал ужасы от «чистого убийцы» из Южной Америки, которые превосходили все, что натворил в Штатах его брат – азиатский героин. За время поступления в страну американского героина в отделениях неотложной помощи умерло от передозировки наркотиков вдвое больше людей, чем за прошлый год, до начала латиноамериканского бума.

Конечно, не один Виктор занимался наркотиками, но именно он занимался переправкой в Штаты кокаина и героина из Колумбии и, естественно, не испытывал радости от того, что Гэвин Траск встал на тропу войны.

Пытаясь побороть страх, Лия затихла у лестницы, слушая, как Рамон и другие перетаскивали свои жертвы в подвальную кладовую под лестницей.

Притаившись на верхней площадке лестницы, Лия отчетливо слышала тихие рыдания мальчика. Она съежилась от ужаса, различив отчетливый звук удара и злобное шипение Рамона.

– Заткнись, ублюдок, не то я тебе не кулаком врежу…

– Полегче, Рамон, – одернул дружка Энрике. – Виктор хочет только напугать Траска. Они должны остаться в живых, понял?

В ответ Рамон буркнул что-то нечленораздельное, и услышала, как они, все еще переругиваясь, вышли из дома.

У Эй Джи голова пошла кругом. Неужели Энрике способен на такие омерзительные дела. Ей всегда нравился спокойный, вежливый молодой телохранитель. К тому же за последние несколько месяцев Энрике, кажется, сдружился с Марко.

Несколько раз Эй Джи ловила на себе понимающий не слишком одобрительный взгляд темных глаз Энрике, словно он знал о ее связи с Марко.

Сейчас она молила Бога, чтобы все увиденное оказалось сном, игрой больного воображения, настолько потрясло ее открытие, что Виктор и его люди готовы на любые самые жестокие меры по отношению ко всякому, кто встанет на их пути. Невыносима была одна только мысль, что может пострадать Марко… Марко!

Что могло бы случиться, если бы он неосмотрительно вернулся в тот самый момент, когда происходил весь этот ужас? Такое предположение повергло Эй Джи в полное смятение.

Затем ей в голову пришла еще одна мысль, до основания потрясшая все ее существо.

Что, если Марко на самом деле был одним из них и тоже замешан в похищении.

Мысль показалась абсурдной, но все же… Она всегда чувствовала, что Марко Эстевес что-то скрывает.

За те несколько месяцев, что продолжалась их связь, ей не раз приходила в голову мысль, что он, возможно, женат. Иначе как объяснить его желание сохранить в тайне их любовь?

Были и другие признаки того, что ему есть что скрывать.

Марко не расставался с пейджером. В этом, конечно, не было ничего необычного, но сообщения на пейджер поступали обычно в течение всей ночи. При Эй Джи Марко ни разу не звонил по записанным на дисплее телефонам – для этого он всегда уединялся и говорил отрывистым, неразборчивым шепотом.

Пронзительный взор его ясных синих глаз очень часто затуманивался от каких-то мыслей, которые гнездились в недоступных посторонним уголках сознания Марко, и Эй Джи не осмеливалась проникнуть в эти запретные уголки.

Ведь у нее тоже были подобные тайники, и она уважала право Марко на тайны.

Ощущая тошнотворное чувство в области желудка, Эй Джи подумала, что женатое положение Марко было бы не столь большой бедой…

Альтернатива оказалась куда страшнее.

Притаившись в ту ночь на верхней площадке лестницы, Эй Джи страшно жалела о том, что попыталась, пусть и невзначай, проникнуть в тайны Марко: этот человек оказался не только таинственным, но и попросту опасным.

Она неслышно сбежала с лестницы, подгоняемая диким страхом. Мысли ее путались, в голове мутилось от множества догадок.

Если дать себе время успокоиться и обдумать положение, то, вполне возможно, она вернется в гостевую комнату и позвонит в полицию.

Была еще одна возможность – спуститься на площадку первого этажа и постараться незамеченной проскользнуть мимо патрулей на улицу через задние ворота. Но Эй Джи подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, выбрала третий путь. Она поняла, что собирается сделать, только когда сунула руку в карман форменного платья и нащупала там связку ключей, которые открывали любые двери в доме, кроме дверей в святая святых – апартаменты самого Виктора, куда был заказан вход даже для горничной.