Филлис Уитни - Колумбелла Страница 24

— Я передумала. Я остаюсь!

Он тотчас же переменился. Всего мгновение назад казался таким любезным, а теперь смотрел на меня холодно.

— Могу я спросить, в чем причина столь быстрой перемены решения?

И вдруг я испытала до сих пор неведомое мне чувство, готовое вырваться наружу. «Я на твоей стороне — хотелось мне сказать, — даже если ты не хочешь моего присутствия здесь. Я понимаю, что твоя дочь иногда бывает несносна, но должен же кто-то противостоять влиянию ее матери!» Но естественно, ничего подобного не сделала и, справившись с тревожной тенденцией дать волю своим эмоциям, очень натянуто объяснила, что Лейла сама обратилась ко мне за помощью, и я поняла, что не могу бросить ее на произвол судьбы. Раз она ко мне потянулась, мне придется остаться. Даже если я потерплю поражение, все равно должна попытаться ей помочь! И завершила свою пространную речь словами:

— Полагаю, я не могу все время убегать! Его взгляд смягчился.

— Говоря это, я имел в виду, что вы должны бороться за себя. — Кинг улыбнулся. — Но не здесь! Здесь вы обречены на гибель, как и все мы! — В его словах прозвучала полная безнадежность, Но, прежде чем я успела возразить, ой продолжил: — В прошлом вы упустили молодого человека, потому что у вас не хватило твердости одержать верх над матерью! Думаете, у вас хватит твердости для гораздо более тяжелой ситуации, с которой вы здесь столкнетесь?

Значит, тетя Джанет выдала меня, рассказав им о Поле! Но она ошибалась — все они ошибаются!

— Это сентиментальные домыслы тети Джанет, — с жаром прояснила я. — Полагаю, вы узнали это от нее через миссис Хампден. Наверное, в свое время так думали обо мне многие, кто меня знал. Но это неправда! — Он стоял за письменным столом и ждал. Я перевела дыхание и продолжила уже спокойнее: — Я упустила Пола, потому что больше не желала иметь с ним дела! Я не вынесла бы брака с человеком который больше любил мою мать, чем меня!

Кингдон Дру протянул руку к макету небольшого домика, стоящему на столе, и рассеянно провел по нему пальцем.

— Так вы думаете, с вашей стороны это была ревность? Но, наверное, были и другие мужчины, которые вас интересовали? Кто-то достойный того, чтобы за него бороться?

Мне вдруг показалось чрезвычайно важным заставить его понять то, чего я никогда никому не пыталась объяснить.

— После Пола я была осторожна. Следила за собой. Видите ли, это случилось давно, когда я не слишком задумывалась над происходящим. Однако после Пола я не желала больше ни с кем связываться. Не хотела, чтобы мне еще раз причинили боль. Поэтому стала только учительницей и дочерью. Для многих женщин такой замены достаточно, и то, чего я добилась, думаю, кое-что значило — это самоуважение. Для меня оно важно.

В комнате стояла такая тишина, что, когда Кинг бросил карандаш, раздался громкий щелчок.

— Вы действительно не боролись? — спросил он.

Неожиданно я почувствовала, что моя голова освобождается от огромного количества вздора. Словно открылась дверь, ведущая к ясному свету истины.

— Вероятно, вы не очень хорошо меня понимаете, — произнесла я. — Женская борьба — сложная вещь! Это верно, что я все время убегаю с тех пор, как приехала на Сент-Томас. Но я не верю, что всегда была такой трусихой, какой вы меня считаете. Мне приходилось действовать по-своему. Во всяком случае, тут будет над чем поработать. Не только ради Лейлы, но и ради себя самой.

Я оставалась отчасти из-за Кинга, но не могла ему об этом сказать. А он не догадывался, что, появившись здесь, я уже совершила один решительный шаг, встав на его сторону. Теперь делала следующий, отрезая себе путь к отступлению. О, я знала, что опять буду неуверенна в себе, стану мучиться от приступов растерянности, сомнения, страха, да и как может быть иначе в такой серьезной ситуации? Но решила, что ни за что не убегу.

Он задумчиво изучал меня, словно делал какое-то важное открытие.

— Я с самого начала не верил, что вы бросите Лейлу, и оказался прав. Что-то в вас почувствовал, что в последнее время встречается не часто. Назовите это как хотите — порядочностью, честностью или любым другим старомодным словом, но вы внесли в этот дом мощный поток свежего воздуха.

От его слов мне стало тепло, я почувствовала к нему даже нечто большее, чем симпатию и преданность, но не была уверена, что заслуживаю такой похвалы.

— Не поймите меня превратно, — предупредил Кинг. — Лично я аплодирую вашей решительности. Но все-таки намерен отослать Лейлу как можно скорее, насколько это возможно, не причинив излишней боли ни Мод, ни самой девочке. Если вы не убедите меня, что ее разумнее не отсылать, а оставить здесь, я буду изо всех сил вам мешать. Уважаю вашу решимость, но это меня не остановит!

Я тяжело сглотнула, чтобы подавить досаду, быстро пришедшую на смену краткому чувству облегчения. Этого следовало ожидать, но он, по крайней мере, был честен.

— Сделаю все возможное, чтобы переубедить вас! — пообещала я.

— Боюсь, вам придется нелегко. Скажите лучше Мод О своем решении, — угрюмым тоном предложил он. — Она будет благодарна. Но передайте ей и мои слова, что я намерен быть непреклонным отцом и при первом же неверном шаге отошлю Лейлу в Денвер. — И, помолчав, добавил: — Хотел бы я не бороться с вами. Вас лучше иметь на своей стороне.

Я направилась к двери и, не удержавшись, сказала:

— А я на вашей стороне.

Мод лежала на постели, Эдит прикладывала к ее голове мокрое полотенце. Полагаю, ее не обрадовало мое вторжение, но миссис Хампден, увидев меня в зеркале, знаком велела старшей дочери нас оставить.

Я подошла к прекрасной деревянной кровати с пологом и посмотрела на старушку:

— Пришла вам сказать, что пробуду у вас столько, сколько вы захотите. То же самое я только что сообщила мистеру Дру. Он не одобряет моего поступка и обещает, что будет нам всячески мешать!

Мод села и сняла со лба мокрое полотенце:

— Умница! Я сразу поняла, что могу на вас положиться! Ступай же, Эдит! И положи пузырь со льдом себе на голову!

Эдит повернула к нам искаженное ненавистью лицо, но я не могла определить, к. кому направлена эта ненависть — ко мне или к матери. Однако ничего не сказала, только надулась и вышла из комнаты. Мод встала с постели и взяла меня за руку:

— Спасибо, дорогая! Вы уже понравились девочке! Заставьте ее полюбить вас! Победите ее!

Я очень нуждалась в ее теплом одобрении, зная, что на помощь Кинга рассчитывать не приходится. Я была на стороне Мод, чувствуя, что все больше и больше люблю эту женщину. Она с Кингом, а теперь и я — мы затеяли борьбу за одно и тоже. Просто не сходились в выборе средств. Я не во всем была согласна с Мод и, пребывая в нерешительности, искала правильный выход.