Кей Хупер - Полет ворона Страница 24

Она тряхнула головой:

— В действительности нет. Мои родители живут в Сиэтле, но они не в курсе, чем я занимаюсь, — мне бы не хотелось их волновать. Сначала у меня была квартира, но я решила, что она мне не нужна. Я редко в ней бывала. Группа Хагена небольшая, поэтому мы все довольно часто задействованы. Я больше бываю за границей, чем дома.

— Та другая квартира, — медленно спросил Джош. — она действительно принадлежит друзьям?

Ее улыбка была короткой и безрадостной:

— Нет. Управляющая думает именно так, конечно. У меня были все надлежащие разрешения. Арендаторы обратились в уважаемое агентство, чтобы передать квартиру в субаренду. Они понятия не имеют, что их жилье используется как конспиративная квартира. Мне оно необходимо. Я нуждаюсь в безопасном месте, чтобы прийти в себя.

Джош притих. Его собственная жизнь была странной, его детство было омрачено смертью матери и угрозами, сопровождавшими сверхсекретную работу Стюарта. Несмотря на то, что он вырос далеко от всего этого, богатство, которое он унаследовал в раннем возрасте, отдалило его от других детей и позже от других мужчин. Хотя он водил близкую дружбу с тремя мужчинами, которые были для него намного больше, чем просто служащие, он также знал, одиночество оттого, что он не такой, как все.

И резкие, неосознанные слова Рейвен сказали ему, как ничто другое, что она так же отличалась от других женщин. В течение многих лет она опасно балансировала между двумя мирами, улучив момент то там, то здесь, чтобы расслабиться и снять напряжение. Исполняла роли с таким мастерством, что любая голливудская актриса позавидовала бы ей, и продолжала играть в те ужасные игры вопреки чудовищному напряжению. Она могла быть женщиной, которую научили безжалостным методам обороны и самозащиты, и все же она еще могла улыбаться мужчине со смехом в глазах.

Джош тряхнул головой почти неосознанно, не в состоянии оторвать взгляд от этих невероятных фиалковых глаз. Весь мир мог быть у ее ног, мрачно подумал он, она могла бы добиться всего, чего бы ни пожелала, и покорила бы любую вершину. Но она отвернулась от своих личных целей, избрав путь по темной стороне улицы и, используя свои таланты, боролась с этой темнотой.

— Ты пристыдила меня, — сказал он хрипло. — Все, что я…, а я сделал так мало. Когда меня просят помочь, я помогаю. Но я всегда жду, что меня попросят. Ты — никогда.

Рейвен была потрясена:

— Джош, очень много людей зависит от тебя. Многие имеют хорошую работу и зарабатывают хорошие деньги, потому что ты справедлив. — Она прерывисто рассмеялась. — Я видела твое досье, помнишь? Пожертвования больницам и университетам, помощь приютам, бесконечные программы, разработанные тобой и твоими компаниями, чтобы помочь людям. Ты думаешь, это не имеет значения? Имеет. Это значит чертовски много! Ты столько всего делаешь! Твои компании выделили больше половины своей прошлогодней прибыли в помощь людям.

Джош выдавил слабую, кривую улыбку:

— Даже у плейбоя может быть совесть.

Она хихикнула:

— Я не это имела в виду, и ты это прекрасно знаешь! Я была рассержена. И сильно потрясена тем, что ты действительно оказался принцем.

— Нет. Не принц — всего лишь мужчина, Рейвен. — Он судорожно вздохнул и крепче прижал ее к себе. — Я не ходил по темной стороне как ты, но я видел это. Меня до смерти пугает сама мысль, что тебе приходится там бывать.

— Джош …

Он приблизился к ней, захваченный непреодолимой потребностью обнимать ее, чувствовать ее рядом с собой. Но она резко отступила, и он застыл, вглядываясь в ее глаза.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел… — Он мог едва выговорить слова, его сердце болезненно стучало в груди.

Она подняла свободную руку и коснулась его щеки, ее очень темные глаза сияли, и на ее лице появилась необычно застенчивая улыбка:

— Нет. Но всякий раз, когда я бываю с Леоном, то чувствую… Не возражаешь, если я приму душ? Я хочу смыть с себя Леона и ту женщину, которую изображаю, когда я с ним.

Джош притянул ее руку к своей щеке, быстро повернул и поцеловал ее ладонь.

— Давай, — сказал он мягко. — Но запомни кое-что, Рейвен. Он никогда не сможет запачкать тебя. Никто никогда не сможет запачкать тебя.

Слишком встревоженный, чтобы сидеть на месте после ее ухода, Джош поднялся и стал медленно ходить взад и вперед по комнате. Тяжелые портьеры были опущены, но он старался не подходить к окнам, зная, что если за ними наблюдают, то будет опрометчивым показывать им мужской силуэт, в то время как Рейвен должна была быть одна. Он ходил и старался не думать о том, что она в душе. Ей нужно было время побыть одной, он знал это и не собирался ее беспокоить. Но зато он сам был встревожен. Он совершенно не сомневался в собственных чувствах, но Рейвен, несмотря на физическое влечение, ничего не сказала о своих чувствах к нему. Он сказал себе, что было бы неправильным ожидать, что она полюбит его так же безоговорочно и полностью, как он полюбил ее. Святые небеса, она занималась другими и намного более опасными делами задолго до того, как они встретились. Это знание не уменьшало его страха. Она появилась так внезапно из своей темной жизни, и он слишком хорошо понимал, что она может предпочесть вернуться туда. И со всеми своими возможностями, всем богатством и властью, имевшимися в его распоряжении, Джош также знал, что если она выберет дорогу обратно, то он никогда ее не найдет.

Он неподвижно стоял в центре комнаты, слепо уставившись в стену, а безрадостные картины заполняли его мысли. Он знал, что она была способна любить, но выберет ли она это? Из-за всего, что она видела и делала за последние годы, какой мужчина мог надеяться удержать ее возле себя, если она этого не хотела? Это было бы похоже на попытку удержать ветер. Даже несмотря на то, что его голова была занята невеселыми мыслями, Джош услышал, что в душе перестала литься вода. Он прислушивался, пока не услышал, что заработал фен. Даже ее волосы, подумал он мрачно. Даже волосы кажутся ей грязными после общения с Треверсом.

И это было так. Рейвен знала себя, но Джош полагал, что глубоко внутри нее были шрамы от жестоких ролей, которые ей приходилось играть. Было невозможно ходить по темной стороне и остаться без шрамов. И Рейвен чувствовала себя грязной. Что это сделало с ее чувством самооценки, с ее женственностью? Какая же сила потребовалась бы от женщины, чтобы подняться над темными коридорами изолированной и опасной жизни?

Джош резко скинул пиджак и бросил его поперек кушетки, стремительно и тихо продвигаясь к спальне. Он вошел в мягко освещенную комнату, едва взглянув на чрезвычайно женственную обстановку. Она сидела за туалетным столиком в белом шелковом халате, который надевала ранее, щетка в одной руке и фен в другой. Равномерные, ритмичные движения щетки прекратились, когда она заметила его в зеркале, но ничего не сказала.