Линда Ховард - Ложь во спасение Страница 25

«Он не должен быть таким сильным, — подумала Джей, чувствуя туман в голове, — только не после всего того, через что прошел». Но его руки были сильными и настолько тесно обвивались вокруг нее, что сдавили ребра. Стив прежде никогда не был таким агрессивным, он, конечно, и пассивным не был, но теперь целовал ее с откровенным требованием, переводя их отношения в близость, которая пугала ее. Сейчас он хотел ее больше, чем когда-либо на протяжении их брака, но теперь его внимание было чересчур сосредоточено на ней из-за сложившихся обстоятельств.

— Нам не следует этого делать, — наконец, удалось произнести ей, поворачивая голову в сторону, чтобы освободить рот от его голодного давления.

Она опустила руки и слегка толкнула его в плечи.

— Почему нет? — пробормотал он, воспользовавшись образовавшейся уязвимостью ее шеи и награждая ее медленными поцелуями.

Его язык коснулся чувствительной ямочки под ушком, и руки Джей сжались на его плечах, легкая дрожь удовольствия пробежала по ее телу. Отсутствие зрения не препятствовало ему ласкать ее. Инстинкт уходил корнями глубже, чем память.

Совесть и чувство самозащиты заставили Джей снова толкнуть его в плечи, и на сей раз он медленно освободил ее.

— Мы не можем позволить себе снова начинать отношения, — произнесла она низким голосом.

— Мы оба свободны, — отметил он.

— Насколько мы это знаем. Стив, ты, возможно, встретил кого-то за прошедшие пять лет, о ком ты действительно заботился. Кто-то может ждать, ждать твоего возвращения домой. Пока ты не вернул память, ты не можешь быть уверен в том, что свободен. И… и я думаю, что мы должны быть осторожными и снова не завязывать отношения, пока не узнаем больше друг о друге.

— Никто не ждет меня, — сказал он с твердой уверенностью.

Ее движения были вялыми от возбуждения, когда она соскользнула с кровати и направилась к окну. Утреннее свинцовое небо расцвечивали снежинки, бесцельно дрейфовавшие на слабом ветру.

— Ты не можешь знать этого, — настаивала она и, обернувшись, посмотрела на него.

Его лицо было повернуто к ней даже при том, что он не мог видеть ее, и жесткая линия его рта подсказала, что он рассердился. Простыня была обмотана вокруг его талии, обнажая широкие плечи и грудь, поскольку он презирал и пижамы, и больничный халат, хотя, в конце концов, согласился носить пижамные штаны с отрезанными штанинами и разрезанными боковинами, таким образом он смог натянуть их на загипсованные ноги. Он выглядел худым, бледным и слабым от того, через что прошел, но так или иначе впечатление, которое он производил на людей, было очень сильным. Не то, чтобы он казался таким слабым, нет, если та сила, которую она только что ощутила, в нем являлась какой-то мерой. Он, должно быть, был невероятно силен перед несчастным случаем. Те пять лет, что она не видела его, становились все большей тайной для нее.

— Так, значит, ты оставалась со мной все это время только потому, что у тебя комплекс матери Терезы? — спросил он резко.

Это был первый раз, когда она отказала ему в чем-либо, и Стиву это не понравилось. Если бы он мог ходить, то пошел бы за ней, ослепленный или нет, слабый или нет, несмотря на то, что большую часть времени все еще испытывал ужасную боль. Ничто из этого не остановило бы его, и впервые она была благодарна за то, что у него сломаны ноги.

— Я никогда не ненавидела тебя, — она попыталась объяснить, зная, что обязана, по крайней мере, попытаться. — Не думаю, что мы друг друга очень любили, уж конечно, недостаточно для того, чтобы наш брак оказался крепким. Фрэнк попросил, чтобы я осталась, потому что он подумал, что ты будешь нуждаться во мне, учитывая твое состояние. Даже майор Ланнинг сказал, что это поможет тебе восстановить память, если рядом с тобой будет находиться кто-то, кого ты знал до того случая. Так что… я осталась.

— Прекрати нести эту чушь, — ее попытка объяснить взбесила его еще больше, и это был вид гнева, с которым она прежде не сталкивалась.

Спокойный и собранный, он говорил гортанным голосом чуть громче шепота. Холодок пробежал по ее спине, когда она почувствовала его ярость, выплеснувшуюся на нее, как лед и огонь одновременно, даже при том, что он ни разу не пошевелился.

— Ты думаешь, из-за того, что я не могу видеть, я не понял, что ты возбудилась? Попробуй еще разок, дорогуша.

Джей начала сердиться, уловив резкое требование в его голосе.

— Так и быть, хочешь всю правду? Вот она — я не доверяю тебе. Ты всегда был слишком неугомонным для того, чтобы осесть где-то и попытаться построить жизнь вместе. Ты всегда уезжал ради одного из твоих так называемых «приключений» в поиске чего-то, что я не могла дать тебе. Ну, так вот, я не хочу проходить через это снова. Я не хочу вновь оказаться связанной с тобой. Сейчас ты хочешь меня, и, возможно, я буду нужна тебе еще какое-то время, но что будет, когда ты выздоровеешь? Погладишь по головке и поцелуешь в щечку, пока я буду наблюдать, как ты исчезаешь за горизонтом? Спасибо, но меня это не интересует. Я в своем уме, не то, что раньше.

— Так вот почему ты дрожишь каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе? Ты хочешь меня, но боишься.

— Я сказала, что не доверяю тебе. Я не говорила, что боюсь тебя. Почему я должна доверять тебе? Ты все еще искал приключений, когда тот взрыв почти убил тебя!

Джей вдруг осознала, что почти кричит на него, в то время как он даже не повысил голос. Она повернулась и вышла, а затем прислонилась к внешней стороне двери, пока гнев и дрожь не утихли. Девушка чувствовала себя больной, но не из-за их спора, а потому что он был прав. Она боялась. И очень сильно. Но уже слишком поздно что-либо делать с этим, потому что она полюбила его снова, несмотря на все предупреждения и лекции самой себе, что необходимо избежать этого. Джей не знала, кто он теперь. Он изменился, стал более жестким, более грубым и намного опаснее прежнего. Стив все еще игрок, вероятно, гораздо более вовлеченный в ситуацию, чем Фрэнк хотел бы, чтобы она знала.

Но это не имело никакого значения. Она любила его прежде, когда это шло вразрез с ее взглядами, и она любила его теперь, когда это имело еще меньший смысл. Господи, помоги ей, она открывает себя для боли, но ничего не может с этим поделать.

Глава 6

Стив лежал тихо, выталкивая рассудок из тягучего воздействия анестезии. Воспринимая все на уровне инстинктов, как животное в джунглях, пока не в состоянии полностью осознать, что происходит вокруг. Человек мог лишиться жизни, шевельнувшись прежде, чем узнает, где находятся враги. Если они думают, что он мертв, то у него имеется преимущество неожиданности, надо лежать неподвижно и не позволить им понять, что он все еще жив, пока он не восстановится настолько, чтобы сделать ответный ход. Он пытался открыть глаза, но что-то закрывало их. Они завязали ему глаза. Но это не имело смысла: зачем завязывать глаза, если он, как они думают, мертв?