Александра Авророва - Гадание на кофейной гуще Страница 25

— Нет, ты мне платить не станешь.

Будь я поумнее, я бы вздрогнула при этих словах. Я и вздрогнула, однако совсем по другой причине. Увлекшись, наша лаборантка от выщипывания бровей давно перешла к нанесению на мое лицо макияжа и случайно попала кисточкой с тушью прямо мне в глаз.

Вернувшись за свой стол, я задумалась. Интересно, Вика и впрямь что-то видела или водит меня за нос? С нее ведь станется. Второе интересно — за что это хитрый Сережка обещал пристроить ее в модели? Что она для него делала? А третье интересно — поведение Середы. Он заметно смущен. Это он-то! И вдруг на меня нашло гениальное озарение. Вопрос с Середой я разрешу легко. Если он навещал Лильку прагматически, ему достаточно было убедиться в ее невменяемом состоянии, и все. А если… скажем так… если лирически, то он обязательно посетит ее снова. Логично, правда?

Дверь открылась, и на пороге появился Германн. Поздоровавшись, он подсел было к Ивану Ивановичу и начал что-то говорить, как вдруг замолк и застыл, глядя на меня. Я удивилась и тоже стала на него смотреть. Наконец, он с трудом от меня отвернулся, как вдруг голос обрел наш Бойко.

— Танька, — с каким-то мистическим ужасом поинтересовался он, — это чо с тобой?

— А что? — испугалась я.

У меня однажды было, что я вся покрылась сыпью. Аллергия на антибиотик. Жуткое, должна признаться, зрелище.

— Ну, это… — он неопределенно помахал рукой у своего лица. — Прямо покойница. Только губы, это… светятся, что ли?

И тут до меня дошло, и я, не выдержав, расхохоталась. Отсмеявшись, я укоризненно пояснила малоразвитым мужчинам:

— Это не что иное, как сделанный Викой безупречный макияж. Мы с ней поспорили, нужен он мне или нет.

— Сбрендили девки, — констатировал Иван Иванович. — Ну, той надо, она дохлятик, а ты у нас кровь с молоком, тебе-то зачем покойницу из себя строить? — Он повернулся к Юрию Владимировичу:

— Ну, ты ей скажи! Щеки — во! Румянец — во! И такое чудище из себя сделала.

— Не чудище, — заметила я, — а элегантную современную даму.

— Ну, — с непривычной для него робостью вставил Германн, — мне не кажется, что вас вот это украшает. Хотя я понимаю, что каждая женщина решает такие вопросы сама.

Представьте себе, наш увлекательный разговор заставил покинуть свою уютную нору даже Зубкова. Он уставился на меня и, неожиданно перейдя на «ты», поинтересовался:

— А смыть это не хочешь?

И снова нырнул к себе.

— Да ладно, — согласилась я, — успокойтесь, смою. Это была просто шутка.

В туалете я внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Согласитесь, странное потрясение мужчин не могло меня не удивить? В конце концов, они ежедневно лицезреют в подобном виде Вику, и хоть бы что.

Не буду скрывать, что на Вике макияж и впрямь выглядел пристойнее, я же почему-то превратилась во что-то среднее между египетской мумией и низкопробной проституткой. Вообще-то, стирать эту гадость следует специальным лосьоном, только у меня его нет. Ладно, как говаривал Карлсон, когда ему попеняли на отсутствие пылесоса, «а лучший в мире веник и лучшая в мире тряпка вас уже не устраивают?» Воспользуюсь лучшим в мире краном с водой.

Вернувшись, я обнаружила на месте Андрея, но он быстро вскочил и куда-то скрылся, не появившись даже к обеду. Я-то рассчитывала в обед с ним поговорить! Неужто он настолько занят? Или умудрился заважничать, пробившись в начальство? А Середу второй раз обошли. Интересно, ему обидно?

На Андрея я нападала зря. Идя с перерыва, я опять увидела, как он обрабатывает Крылову. Наверное, хочет сперва что-то выяснить, а уж потом мне сообщить. Однако, оказавшись в секторе, он не спешил ко мне подсесть. Наоборот, он снова убежал.

Поработав часок, я решила сходить к соседям. Мне надо было собрать у них утраченные данные — точнее, их жалкие крохи. Там я застала и Глуховских. Он пристроился неподалеку от Риты. То, что случилось дальше, заняло, наверное, лишь пару мгновений. Впрочем, нет. Ничего вообще не случилось. Просто у меня бывают моменты странного обострения чувств, и именно такой момент нахлынул на меня теперь. Время словно остановилось, а эмоции людей овеществились. Рита окинула меня взглядом удовлетворения и торжества, который я ощутила, как мощный толчок в грудь. Андрей смотрел на нее, и его взгляд выражал то же самое, но несколько иначе. Там не было силы, зато во все фанфары гремело самодовольство. А третий взгляд пересекал первые два, словно стремясь их прервать, остановить. Я обернулась. Даниил Абрамович с ужасающей ненавистью наблюдал за Андреем. Исподтишка наблюдал, почти незаметно, только у меня вдруг застучали от страха зубы.

Знаете, говорят, что курица с отрубленной головой продолжает еще несколько секунд бежать, словно она жива. Так и я. Я все уже знала, а повела себя, будто нет. Я обратилась к Андрею:

— Мне надо с тобой поговорить.

— Я занят, — деревянным голосом возразил он.

— Это не займет много времени. Простите, Рита. Он сейчас вернется.

Тот неохотно встал и вышел за мною под лестницу.

— Ты не хочешь мне ничего сказать, Андрей? — спросила я.

— Я? — неестественно удивился он. — А что?

— Про то, что ты узнал об убийстве. Мы же договорились, правда?

Я делала вид, будто пытаюсь склеить осколки, хоть и была уверена, что это занятие безнадежное.

— Вот что, Таня, — мой собеседник явно сумел овладеть собой. — Никакого убийства не было. Это все твои детские фантазии. Плод богатого воображения. Напридумывала ты все.

— Андрей, — вздохнула я, — я не понимаю, зачем обижать человека, который никогда не делал тебе ничего плохого. Я тебя когда-нибудь обманывала или подводила?

Он молча кривил губы, и я не выдержала.

— А то, что среди Сережиных грибов не было бледной поганки, тоже плод моего воображения? Ты ведь мне сам говорил, разве нет?

— Не помню. Я не проверял его грибы. Он взрослый и отвечает за себя сам.

— Хорошо. А его высказывания о том, что он идет на риск? А его рассказ о том, что Рита проговорилась? Ты ведь делал из этого определенные выводы, помнишь? — я слышала себя словно издалека и удивилась ровным размеренным интонациям.

— Вот что, Таня, — хмуро бросил Андрей. — Прекрати тащить сор из избы и портить людям настроение. Убийства не было, а если ты не перестанешь валять дурака… Короче, учти. Вы со своей драгоценной Лилькой захотели отравить Серегу бледной поганкой, так что, если кто это и сделал, так она. И в случае чего покрывать я ее не собираюсь. Поняла?

— Вполне, — кивнула я. — Андрей, а ты знаешь о том, что порядочность — это не рукавица, которую сегодня можно сбросить, а завтра надеть? Утратить ее очень легко, а восстановить потом фактически невозможно. Ты, пожалуйста, имей это в виду.