Эдна Барресс - Под рябиной Страница 25

— С тобой все в порядке? — голос Рикки прогнал неспокойные мысли.

— Конечно. Ужин почти готов, — я коснулась кнопки транзистора. — Надо послушать прогноз погоды на завтра.

День начался хорошо, не предвещая трагедии. Стивен и Марион отыскали тихую бухточку. К ней трудно было спускаться по крутой тропинке с отвесной скалы, и песка было мало, именно поэтому отдыхающие обделили вниманием это место. Оно полностью принадлежало нам. Я решила немного окунуться в море, а Рикки, лениво плавая вокруг меня, смеялся над моими судорожными вскриками, что вода холодная.

— Ты сама сделала выбор. Вместо этого, могла бы купаться в теплой Адриатике.

— На следующий год, — пообещала я. У меня еще оставались планы на этот год. Я отметила холодное сомнение в том, что дни уходили, а до сих пор не было ясно, чем вызваны подсознательные страхи, которые мучают кошмарами Рикки, уже взрослого мужчину. Но ему здесь нравится, а это уже полдела.

— А ведь у тебя есть гидрокостюм, — напомнила я, когда он вновь подплыл ко мне.

Мы начали пикник. Стоял прекрасный день уходящего лета. Марион была чрезвычайно разговорчива, усиленно нас кормила. Мне хотелось посмеяться над моими недавними страхами, когда Рикки надевал оснащение для подводного плавания, а Стивен ему помогал. Стивен был в очень странном настроении — чрезвычайно возбужден, дрожащими пальцами он помогал регулировать клапаны баллонов с воздухом. Возможно, печальные воспоминания зашевелились в душе.

Ах, как болтала Марион. Я откинулась на песок, слушая ее в полудреме. Казалось, она взяла на себя обязательство говорить. Несколько слов внезапно вернули мое внимание.

— Такие пикники — просто удовольствие. — Но говорила она не о том времени, которое меня интересовало, а вернулась в свое детство.

Рикки давно уже не показывался на поверхности. Я приподнялась на локте и взглянула на часы. Стивен ходил взад и вперед. Я первый раз видела человека, который так много расхаживал, он просто не умел расслабляться.

— Разве Рикки не пора вынырнуть снова? — я остановила Стивена рядом с собой.

— Скоро уже, — ответил он.

Я нахмурилась. Не потому ли Стивен расхаживал туда-сюда, что был обеспокоен? Тревожные линии залегли вокруг рта. Он действительно беспокоился. Я вскочила.

— Он под водой уже давно, слишком даже? — потребовала я ответа.

Марион схватила меня за запястье.

— Рикки знает, что делает, — заверила она.

Все неясные тревоги вылились в волну страха. Ведь он не знал побережья, и — ледяная мысль довела страх до бесконечного ужаса — неужели она, наконец, настигла его даже здесь, даже сейчас!

— Рикки! — с отчаянием звала я, подбегая к кромке воды.

Покрытое рябью море пенилось у скал и уже было не голубым под летним небом, а серым, серым, как камень.

Стивен и Марион по обе стороны от меня, уговаривая, тянули меня назад. Но я не позволяла уговаривать себя, и, перед лицом надвигающейся истерики, Стивен признал, что да, он и вправду немного волнуется.

— Иди, поищи его, Стивен, — сказала Марион.

Стивен кивнул и стал снимать ботинки.

— Но нам нужна помощь! — я повернулась и смерила взглядом крутой обрыв.

— Иди ты, — сказала Марион. — Ты — быстрее.

Я уставилась на нее. Я была моложе, но более неуклюжая из-за беременности. Неужели она забыла! Она была слишком взволнована, слишком обеспокоена, чтобы ясно все осознавать, подумала я с еще большей тревогой.

Я бросилась к скале, карабкаясь вверх по тропке. Под ребрами появилось тянущее чувство, но сейчас ничего не имело значения, ничего, только Рикки. Я оглянулась с удобной для меня точки почти на полпути — и мое сердце сильно забилось от облегчения. Там, далеко, шатаясь, вышел на пляж Рикки и упал на песок.

Марион и Стивен не видели его. Стивен все еще стоял у воды. Я закричала им и указывала направление, пока скользила вниз с обрыва. Затем мы стаскивали маску, Стивен делал искусственное дыхание, а я плакала от облегчения, когда черные глаза открылись и удивленно замигали от солнечного света.

Он восстанавливался быстрее, чем я. Марион была очень обеспокоена моим состоянием, ругая себя за то, что заставила меня карабкаться наверх.

— Я не подумала, — говорила она голосом, полным раскаяния. — Поедемте к нам, Стивен подыщет тебе что-нибудь.

Нет, хоть Стивен и был аптекарем. Я скептически относилась к лекарствам, столько разных случаев…

Рикки качал головой, пока они со Стивеном снова проверяли клапаны на баллонах с воздухом.

— Странно, — бормотал он. — Мы ведь оба их проверили.

Нет, совсем даже не странно. Злой дух тети Эммы угрожал его жизни. Рикки смог избежать опасности в детстве, и она еще была жива, а сейчас, мертвая, она вновь грозила опасностью. Я вздрогнула.

— Ты замерзла. — Рикки смотрел на меня с улыбкой. — Едем домой!

Но только не в коттедж. Мы отыщем отель. Я посмотрела в веселые черные глаза. Я так его любила и сама же навлекла беду. Но он жив, старалась успокоиться я. И она ошибается, она проиграла, и если она смогла добраться до него здесь, то что изменит ночь в отеле? Возможно, его лучшая защита — неведение. Я не должна вызвать его подозрений.

Мы провели в коттедже еще три дня. Очень мирные, счастливые дни; оформили все документы на снимаемую нами квартиру без мебели. Затем я оставила Рикки в аэропорту. Ему надо возвращаться во Францию, чтобы закончить тренировки в кемпинге. Он хотел, чтобы я ехала с ним, но мне надо было домой, я обещала навестить отца и Мхэр, друзей, упаковать свои вещи и перевезти их в квартиру. Затем мне хотелось найти мебель, повесить занавески, успеть это все до того, как стану совсем неуклюжей и слишком занятой, посещая больницу и предродовые занятия, и до возвращения Рикки, его новой работы в октябре.

Я поняла, что пока живу на два лагеря: в городе и здесь, на юго-западе Англии. Но я знаю, что именно здесь я рисую образ моего дома, по крайней мере, моего первого дома. Марион обещала свою помощь.

— Мы будем рядом, — сказала она в тот вечер, когда я уезжала домой. — Я с нетерпением жду, это мы можем сделать вместе. Ты ведь чувствуешь себя лучше, не так ли? Думаю, тебе понравилось пребывание в коттедже. Такое предприятие имело успех благодаря твоей смелости.

Она и правда очень милая. Я улыбнулась, испытывая вдруг желание поведать ей о моих страхах.

— Думаю, я буду счастливее, когда коттедж будет продан, — сказала я осторожно. — Или если он упадет совсем, или если кто-то перестроит его полностью.

К своему удивлению я увидела в ее глазах то, что можно назвать только страхом.

— Вы ведь не надумаете продавать его? Не имеет смысла делать это до весны!