Энн Максвелл - Алмазный тигр Страница 26

— Вы его хорошо знали?

— Знал тех, кто его знал, — сказал Уиндзор. — До сих пор в Пентагоне работают те, кто хорошо его запомнил. Насколько я знаю, после того, как сержант ввел вас в курс дела, вы много путешествовали по свету. Были в Заире, например.

— Да, и в Заире тоже. — Коул хитро улыбнулся. — Интересно, во сколько вам обошлась операция по извлечению Томпсона из той тюряги в Киншасе?

— Я бы так ответил: Управление вовсе не было удивлено создавшейся ситуацией. Если бы политическая полиция выяснила, кем в действительности был Томпсон, его бы растерзали. Он и так, можно сказать, чудом остался жив.

Улыбка Коула сделалась такой же ледяной, как и его взгляд.

— Вы делаете мне больно. Томпсон пытался убить меня. И все уже сделал для этого. Еще немного, и ему бы это удалось. Если он еще когда-нибудь попытается меня уничтожить, то я втопчу его живьем в землю, чего бы мне это ни стоило.

Уиндзор крякнул.

— Что ж, у вас свое понятие о взаимности, я бы сказал. Вы что же, и с советскими агентами КГБ так обращались в 1982 году в Каире?

— А разве Шмеллинг и вправду работал на КГБ? Мне почему-то казалось, что он всего лишь грязный дилер, занимавшийся беспошлинной торговлей.

— Он был резидентом советской разведки, — сказал Уиндзор.

— Знай я тогда об этом наверняка, он стал бы одним из тех трупов, которые так интересуют ЦРУ.

— Это был бы опрометчивый шаг. Ведь он был двойным агентом, работал и на нас. Черт возьми, да Шмеллинг, если уж на то пошло, был во сто раз ценнее всех Томпсонов, вместе взятых.

— Но не для меня. Для меня он был ничуть не ценнее моего бразильского партнера.

— Того, которого потом вы убили?

— Того, кто вонзил мне нож в спину, однако убить не сумел, о чем впоследствии ему пришлось несколько пожалеть.

— Недолго же он жалел, — сухо напомнил Уиндзор.

— Как сказать… По мне, два месяца — срок немалый.

— Вы, кажется, считаете себя очень крутым, не так ли?

Коул в раздумье покачал головой:

— Да что я? Я всего лишь живой человек, который хочет, чтобы все оставили его в покое. А это многих раздражает. Подчас ужасно их раздражает. Они начинают ходить вокруг меня кругами, а я, признаться, терпеть не могу толпы. И тогда все, что еще совсем недавно выглядело вполне благопристойно, превращается в какой-то кошмар. Как говорится, краток путь от меда до дерьма. И вот как раз в связи с этим я и хочу спросить у вас, Уиндзор, почему это вы сейчас ходите вокруг меня кругами?! Или ЦРУ вдруг захотелось убрать меня из игры? Может, чтобы перекупить наследство Эрин?

— Мне ничего не известно. Могу лишь сказать, что я лично просмотрел ваше досье и многое там мне очень не понравилось. Вы человек ненадежный, а встреча с вами вполне может окончиться летальным исходом. Никто, похоже, так и не понял, каким образом можно повлиять на ваше поведение. Разве что за исключением того сержанта военно-морского флота. Что касается меня, то я предпочел бы видеть вас подальше от моей дочери.

— Но ведь я, кажется, в зятья к вам не набиваюсь?! А всего-навсего пытаюсь приобрести земли Сумасшедшего Эйба.

Уиндзор, вздохнув, чуть помедлил и сказал:

— В этом и проблема, Блэкберн. Я не уверен, что Эрин захочет уступить свои права на земельные участки. Она отказалась от моей помощи, не желает, чтобы я вмешивался в ее дела. Закусила удила, что называется, и тут уж я решительно бессилен как-то на нее повлиять.

В первую секунду Коул не знал, радоваться или нет такому обороту дела. Он уже понял, что Эрин — чрезвычайно самостоятельная и самолюбивая женщина, которая, как и сам Коул, без посторонней помощи привыкла определять границы своего поведения. Коул-прагматик испытал разочарование, отлично понимая, что за стремление к свободе Эрин вполне может заплатить собственной жизнью.

А также и его, Коула Блэкберна, жизнью, если уж на то пошло.

— Проклятие! — выругался он и прищурился, уловив в глазах собеседника гнев и восхищение.

— Вот именно, — подтвердил Уиндзор. — Именно проклятие. Моя дочь — восхитительная, замечательная, талантливая, умная, однако ее абсолютно не интересует деятельность корпораций и целых государств, она ни черта в этом не смыслит. Более того, вплоть до сегодняшнего дня она так строила свою жизнь, будто бы живет одна-одинешенька на всей планете.

— Вы ставите ей это в упрек?

— Нет. Бывают моменты, когда этот мир так мне противен, что я тоже готов бежать на край света. Но не я получил в наследство алмазные разработки. Не я, а моя Эрин. Если она не разделается с этим наследством, то ей придется иметь дело с настоящим жестоким миром, какого она, в сущности, не знает.

— Или ей придется умереть при соприкосновении с ним.

— Надеюсь, что этого не случится. Вы как думаете?

— Полагаю, что женщина, сумевшая создать «Арктическую одиссею», стоит больше, чем горсть пусть самых что ни на есть первоклассных «капризов».

Возникшая было пауза разрядилась смехом Уиндзора.

— Да, правильно о вас говорят: вы тот еще субъект!

— Говорят? Это кто же говорит? — сухо поинтересовался Коул. — Привидения, на которых вы работаете?

— Я работаю в ЦРУ уже тридцать два года, — сказал Уиндзор. — За эти годы мне доводилось слышать очень жесткие суждения по целому ряду вопросов. Приходилось выполнять такие задания, о которых лучше и не вспоминать. Но несмотря ни на что, я горжусь своей работой, своим послужным списком, горжусь своей страной.

Коул издал неопределенное восклицание.

— Впервые за все эти годы я позволил себе поставить свои личные интересы и интересы моей семьи выше интересов службы. — Эти слова у Уиндзора прозвучали без всякой аффектации.

Коул был уверен, что его собеседник сейчас говорит сущую правду. Однако он не сбрасывал со счетов и того, что Уиндзор был опытным, отлично подготовленным специалистом по тайным операциям.

— Весьма благородно с вашей стороны, — не преминул заметить Коул. — Но вы забываете, что мне известно, как вы зарабатываете себе на жизнь.

Собеседник Коула криво усмехнулся.

— Я совсем не спал прошлой ночью, все читал и перечитывал ваше досье. И пришел к выводу, что во многом мы с вами очень похожи. Вы тоже никогда не предавали друзей и не спускали обид врагам. Именно поэтому я и хочу, чтобы Эрин стала вашим другом. Я хочу, чтобы вы помогли ей, даже если она откажется продать вам свое право на наследование земельных участков. В свою очередь, я постарался бы тогда сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Я не собираюсь действовать против государственных интересов, но всюду, где только окажется возможным, постараюсь вас подстраховать — в зависимости от того, что именно вам потребуется: информация или моральная поддержка. А когда Эрин наиграется в. добытчицу алмазов, гарантирую, что все ее земельные участки перейдут вам. Лишь бы только с ней самой ничего не стряслось.