Тьерни Макклеллан - Дела сердечные Страница 27

Матиас обнял меня. Я с готовностью склонила голову на его широкое плечо. Что и говорить, чудесное мгновение.

К несчастью, чары рассеялись, как только Матиас распахнул дверцу и обронил:

— Скай, я понимаю, что все это не дает тебе покоя.

Я замерла. Не было нужды спрашивать, что он имел в виду под "всем этим". Зеленые глаза Матиаса потемнели от тревоги.

— Мне это тоже не дает покоя, — вздохнул он. — Черт побери, не представляю, что бы я делал, если бы с тобой что-нибудь случилось! — Голос его сорвался.

Я фыркнула, села в машину, деловито пристегнулась ремнем безопасности и заявила, не глядя на Матиаса:

— Ничего со мной не случится!

Хотела бы я сама себе поверить! Видимо, моему голосу не хватало убедительности, потому что Матиас явно тоже не поверил. Опершись на открытую дверцу, он пристально посмотрел на меня.

— Скай, нам надо поговорить.

О господи. По опыту знаю, что, когда мужчина молвит: "Нам надо поговорить", обычно это означает: "Я буду говорить, а ты — слушать".

Я с трудом подавила стон.

Глава 10

Если бы Матиас заговорил сразу же, не отходя от кассы, точнее, от дверцы моей машины, я бы, наверное, не насторожилась. Но нет, он обошел автомобиль, сел за руль, захлопнул дверцу и вставил ключ зажигания. И лишь после того обернулся ко мне, пригладил бородку и сделал глубокий вдох.

К тому времени я уже свыклась с мыслью, что услышу нечто, сравнимое по важности с беседой генералов Гранта и Ли у деревушки Аппоматтокс[6]. И во рту у меня, как водится, пересохло.

— Скай, — сказал Матиас, — я люблю тебя.

Начало не так чтобы очень противное.

— Я очень тебя люблю.

Хм, может, я ошиблась? Может, разговор не сулит ничего дурного?

— Я тоже тебя люблю. — Как я уже упоминала, мне потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и признаться в этом Матиасу. Но, кажется, я добилась крупных успехов в данной области: теперь эти слова даются мне без труда. И без запинки.

Матиас слегка кивнул, показывая, что слышал, и продолжал:

— И именно потому, что я так тебя люблю, считаю, что нам с тобой стоит пойти дальше и сделать то, о чем я давно толкую, — поселиться вместе. Причем не откладывая.

Ой-ой-ой! До чего же нехороший оборот приняла беседа! Ведь как раз по этой самой причине я так долго собиралась с духом, чтобы сказать Матиасу, как я к нему отношусь. Ибо стоит обмолвиться любимому о любви, и он тут же начнет предлагать поселиться вместе и все такое прочее.

— Ты хочешь, чтобы мы съехались прямо сейчас?

Видимо, моему тону не хватало энтузиазма — во взгляде Матиаса появилось выражение побитого щенка. У меня защемило сердце. Он уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но я нежно коснулась его руки и заговорила:

— Послушай, я вовсе не то имела в виду. В смысле, что прямо сейчас — это… — Я лихорадочно подбирала слова, а Матиас молчал, все с тем же затравленным выражением в глазах. — Н-ну, в общем… это несколько рановато.

— Рановато? Скайлер, мы встречаемся целый год. — Он не спорил, просто констатировал факт.

— Девять месяцев, — уточнила я. — Мы встречаемся только девять месяцев.

Я всего лишь хотела быть точной. И все. Но, кажется, Матиас не оценил моих усилий.

— За девять месяцев у людей дети заводятся, — со вздохом заметил он, в упор глядя на меня.

Это-то здесь при чем?

— Ну да, заводятся, — кивнула я, отвечая ему столь же пристальным взглядом.

Матиас прикрыл глаза. Не уверена, но, по-моему, он считал до десяти.

— Скай, — наконец произнес он. — Мне не хотелось бы тебя торопить…

Я не проронила ни звука. Однако подумала, что если он не хочет меня торопить, то лучше бы умолк.

— …но не кажется ли тебе, что сейчас самое время поселиться вместе?

Самое время поселиться вместе? Мать честная. У него это прозвучало как лозунг в избирательной кампании. Что же будет дальше? Облепит рекламными наклейками бока моей машины?

Тем не менее обижать его не хотелось. Посему я промямлила:

— Ну, по-моему, не стоит спешить…

— Спешить? Скайлер, да я, наоборот, все время себя обуздываю! — Он кашлянул. — Я же понимаю, что в прошлом у тебя был горький опыт и ты боишься связывать себя новыми обязательствами.

Я заерзала на сиденье: Минуточку! Послушать его, так я эмоционально истощенная развалина.

— В противном случае я бы говорил не о совместном проживании, — продолжал Матиас, — а о свадьбе.

Мне стоило немалых трудов удержать на месте нижнюю челюсть. О свадьбе?! Кажется, беседа принимает еще худший оборот.

Ни для кого не секрет, что существует расхожее мнение, будто незамужние женщины моего возраста готовы на все, лишь бы отхватить себе мужа. Несколько лет назад были даже обнародованы результаты исследования, которые, по идее, должны ввергнуть нас в жестокую депрессию: дескать, у женщин старше сорока больше шансов пасть от пули террориста, чем снова выйти замуж. Я же, напротив, сочла сей прогноз необычайно радужным. Правда, на мой взгляд, результаты опроса были истолкованы превратно, — и все потому, что никто не удосужился спросить женщин, хотят ли они снова замуж. А если б спросили, то вышло бы, что женщины за сорок предпочтут пасть от пули террориста.

— Матиас, я… э-э…

Черт, да я заговорила, как Ирвинг Рикль. Но как же ему объяснить, что хотя я уверена в своих чувствах, но при этом очень сомневаюсь, что когда-нибудь захочу еще раз пойти под венец. Ни с Матиасом, ни с кем-либо другим.

Причины? Да сколько угодно. К примеру, нельзя сбрасывать со счетов фактор разочарования. Ведь сейчас Матиас видит меня при макияже, со свежевымытыми и уложенными волосами и в симпатичной одежке. Даже если от меня не требуется быть при полном параде, я облачаюсь не абы во что, а в свои любимые джинсы от Лиз Клэйборн, которые сидят так, будто специально на меня сшиты.

Короче говоря, Матиас, скорее всего, пребывал в убеждении, что я хороша собой. И мне чертовски не хотелось его разочаровывать.

К тому же на память невольно приходил наш недавний совместный ужин. Глядя на меня через стол, любимый нежно произнес: "Скайлер, ты просто раритет. Не часто встретишь такую естественную красоту, как у тебя". В тот момент моя естественная красота тускло мерцала в пламени свечи — при таких условиях и шимпанзе сойдет за писаную красавицу. Конечно, я улыбнулась Матиасу, тронутая до глубины души, но и призадумалась. Как же ты прав, родной мой! Естественная красота и правда редкое явление. Можно даже сказать, несуществующее.