Норма Бейшир - Время легенд Страница 27

— Я не хочу в пансион! — запричитала Джейм. — Там… там грязно, там воняет!

— В пансионе не так уж плохо, — настаивал Лайнд.

— Черта с два! — отрезала Джейм. — Все эти скучные дуры с их глупыми кофтами, клетчатыми юбками и жеманными манерами…

— Между, прочим, тебе не помешали бы хорошие манеры, — заметил Лайнд.

— Дерьмо! — бросила Джейм.

Лайнд неодобрительно посмотрел на дочь.

— Надеюсь, воспитательницы «Брайар-Ридж» исправят твою речь, — ровным голосом заметил он. — Ты сквернословишь хуже самого грубого мужлана.

Джейм просительно заглянула ему в глаза.

— Я хочу остаться дома, папа, — тихо сказала она. — Я хочу остаться с тобой… и с Сэди, хотя порой она невыносима.

— Сэди слишком стара, чтобы как следует приглядывать за тобой, а я, как ты знаешь, провожу дома от силы половину времени, — напомнил Лайнд. — Я пришел к выводу, что тебе будет лучше отправиться в пансион, и на этот раз ты не сможешь меня отговорить.

— Но, папа… — Джейм едва не плакала.

— Никаких «но», — ответил Лайнд, тряхнув головой. — Я хочу, чтобы ты получила хорошее воспитание, чего бы это ни стоило.

Пансион для девочек «Брайар-Ридж», расположенный в маленьком живописном поселке неподалеку от города Гринвича, штат Коннектикут, считался одной из лучших частных школ Новой Англии, а среди его выпускниц числились жены и дочери знаменитых политиков, артистов и прочих представителей высшего общества. Снаружи пансион напоминал старый особняк в георгианском стиле, расположенный поодаль от шоссе на пяти акрах холмистого газона, но при взгляде изнутри предназначение здания не вызывало сомнений — невзирая на элегантность отделки, это было настоящее учебное заведение. Квартиры и кабинеты персонала находились на первом этаже, на втором размещалось общежитие для учащихся: спальни на два места и более, в которых проживали девочки от шести до тринадцати лет.

Целое крыло особняка было отдано классным комнатам. Спортивный зал, танцевальная студия и конюшни занимали отдельные помещения позади главного здания. Здесь преподавали дамы из хороших семей, все как одна приверженные жесткому подходу к воспитанию.

Джейм заранее ненавидела пансион от всей души, но, как она ни старалась, сломить решимость отца ей не удалось. Несмотря на все ее просьбы, мольбы, уговоры и слезы, Лайнд оставался непоколебим.

Лайнд проводил едва не плачущую дочь в ее комнату, и школьный администратор Анита Рэни познакомила ее с соседкой, Андреа Марлер, изящной светловолосой девочкой, которой на вид было столько же лет, сколько Джейм. Маленькая, хорошо воспитанная Андреа носила аккуратный строгий костюм из тех, что так презирала Джейм, и она приготовилась возненавидеть новую знакомую с первого взгляда. Однако Андреа отнеслась к ней с теплотой и дружелюбием, встретив Джейм так, словно они знали друг друга всю жизнь.

— Надеюсь, мы подружимся, — сказала девочка, ослепительно улыбаясь. — Можешь звать меня Энди. Меня все так называют.

И хотя какая-то часть существа Джейм по-прежнему противилась всему, что было связано со школой, она вдруг увидела, что пожимает новой знакомой руку.

— Меня зовут Джейм… а это мой папа.

Андреа вскинула глаза.

— Такой высокий, — заметила она.

Джейм пожала плечами:

— Таким уж он уродился.

— Андреа, будь любезна, познакомь Джейм с окрестностями, а мы тем временем покончим с формальностями, — предложила мисс Рэни.

— Да, разумеется, — отозвалась девочка, продолжая улыбаться.

«Как она может скалить зубы, сидя под замком в этой кутузке? — гадала Джейм. — Хотела бы я взглянуть на дом, в котором она жила».

Мисс Рэни отправилась в кабинет, Андреа куда-то отлучилась, и у Джейм осталось несколько минут, чтобы побыть наедине с отцом до его отъезда.

— Выше нос, принцесса, — сказал Лайнд, стряхивая слезинку, которая выкатилась из уголка его глаза и потекла по щеке. — Я ведь не навсегда уезжаю. Когда я буду возвращаться домой, мы с тобой будем вместе проводить каждые выходные, обещаю.

— Нельзя ли мне получить гарантии в письменном виде? — спросила девочка, выдавив улыбку.

— И даже подписанные кровью, если желаешь, — ответил Лайнд.

— Нет уж, спасибо, — сказала она, покачав головой. — Слишком много хлопот.

Лайнд поцеловал ее в лоб.

— Я приеду за тобой в пятницу вечером, сразу после последнего урока, — пообещал он. — Мы устроим что-нибудь особенное.

— Когда мы вместе, каждый день особенный, — отозвалась Джейм, тесно прильнув к отцу.

Хотя жизнь в «Брайар-Ридж» не доставляла Джейм особого удовольствия, она научилась смиряться с пребыванием в школе. Она получала хорошие отметки и никогда не пропускала уроков, зная, что в таком случае ее не отпустят на выходные к отцу в Саунд-Бич. Благодаря своему изящному телосложению и длинным ногам она отлично танцевала, скакала на лошади лучше любой своей одноклассницы и обожала плавание. Она близко сошлась с Андреа, которая оказалась первой подругой в ее жизни. У нее сложились хорошие отношения и с другими девочками, однако в те выходные, когда отец был в отъезде, она предпочитала оставаться в пансионе, отклоняя предложения подруг погостить у них дома, поскольку тогда ей пришлось бы в ответ приглашать их к себе, а Джейм не хотела делить с посторонними те драгоценные часы, которые могла провести с отцом.

Когда отец был дома, он забирал ее по вечерам в пятницу и привозил обратно в «Брайар-Ридж» ночью в воскресенье, невзирая на все попытки мисс Рэни отговорить его от слишком поздних возвращений. «У меня нет никого, кроме дочери, и мы не так уж часто видимся. До тех пор пока она не засыпает на утренних уроках в понедельник, ваши опасения совершенно необоснованны», — не раз говорил ей Лайнд, ни капли не сомневаясь в своей правоте.

Дома, в Саунд-Бич, они отдавались привычным, милым их сердцу занятиям — ездили на лошадях, стреляли из лука, бороздили воды залива Лонг-Айленд на своей семнадцатифутовой яхте «Дэйсейлер» и снимали друг друга камерой «Инстаматик», которую Джейм получила в подарок от отца на свой восьмой день рождения. Лайнд слабо разбирался в фотографии, но Джейм оказалась весьма искушенным для своего возраста мастером. Она сделала сотни снимков, фотографируя Сэди, своего пони Кристобаля, но в основном отца. Лайнд частенько гадал, кто из них двоих получает больше удовольствия от проведенных вместе выходных.

Джейм никогда не упоминала о матери, и это ставило Лайнда в тупик. С тех пор как Фрэнсис была предана земле, Джейм ни разу не заговорила о том страшном дне, ни разу не пустилась в воспоминания о немногих приятных мгновениях своей жизни, связанных с Фрэнсис. Лайнд видел, что она по-прежнему терзается горем; он знал, что даже сейчас, три года спустя, Джейм порой плачет перед тем, как уснуть, и понимал, что она все еще думает о матери. Он не задавал дочери вопросов.