Кристин Сэлингер - Отчаянная и нежная Страница 27

В комнате для допросов Камилла продолжала «дожимать» свою жертву. Она чувствовала, что допрашиваемый боится, и безжалостно пользовалась этим.

— Видишь ли, Митчел, небольшое сотрудничество очень перспективно.

— Ага, вы меня станете подмазывать, как Грязного Тима.

Камилла наклонила голову.

— Поскольку это в моих интересах, ты будешь защищен.

— Ну да, — фыркнул Митчел. — Вы думаете, мне нужно, чтобы у меня на шее круглые сутки сидели копы? Думаете, я смогу работать?

— Может быть, и нет… — Она мастерски разыгрывала незаинтересованность, нарочито замедляя темп допроса, в то время как Митчел корчился на своем стуле. — Но только имей в виду: нет сотрудничества — нет защиты. Ты выйдешь отсюда голеньким, Митч.

— Я попытаю счастья.

— Прекрасно. Тебе пришьют хранение наркотиков и выпустят под залог, может быть, даже временно закроют дело. Но, знаешь ли, слухи распространяются очень быстро, верно? — Она дала ему время переварить эту мысль. — Все, кого это интересует, уже знают, что ты замазан. И если ты выйдешь отсюда, они вряд ли будут уверены, что ты не раскололся.

— Я вам ничего не говорил. Я ничего не знаю.

— Очень плохо. Потому что это может сработать против тебя. Видишь ли, нам уже многое известно, и те, кого это интересует, могут задуматься — не ты ли нам помог. — Она как бы случайно открыла папку с полицейскими рисунками. — Они могут подумать, что описания этих подозреваемых я получила от тебя.

— Я вам никого не описывал! — При виде рисунков у Митчела на лбу выступила испарина. — Я никогда раньше не видел этих парней!

— Возможно. Но при случае я должна буду сказать, что мы с тобой беседовали. И долго. А после этого у меня появились детальные описания внешности подозреваемых. Знаешь, Митчел, — она доверительно склонилась к нему, — некоторые люди складывают два плюс два и получают пять. Такое очень часто случается.

— Это незаконно! — Он облизнул губы. — Это шантаж!

— Не обижай меня, Митч. Ты же хочешь, чтобы я была твоим другом? — Она пододвинула к нему рисунки. — Видишь ли, вопрос стоит так: или я буду о тебе заботиться, или тебя размажут по тротуару. Сейчас я не могу сказать, что ты гарантирован от последнего. — Она улыбнулась, гипнотизируя его. — Но если ты станешь моим другом, то я сделаю все, чтобы ты жил долго и счастливо. Может быть, не в Биллингсе, а где-нибудь еще. И знаешь, Митч, перемена места творит чудеса. Изменишь имя, изменишь свою жизнь…

В его глазах что-то мелькнуло. Она знала: это сомнение.

— Вы говорили о программе защиты свидетелей?

— Возможно. Но если я собираюсь просить о чем-то существенном, то должна иметь возможность «заправить двигатель». — Она вздохнула, видя, что он все еще колеблется. — Тебе лучше выбрать, на чьей ты стороне, приятель. Помнишь Грязного Тима? Все, что он сделал, — это встретился с одним человеком. Они, может, и говорили-то о чьих-то шансах на суперкубок… Никто не потрудился хотя бы усомниться. Его просто отправили в мир иной.

Страх вернулся к допрашиваемому, выступил потом на висках.

— Ладно. Я приобретаю иммунитет, а вы закрываете дело о наркотиках.

— Митч, Митч… — Камилла укоризненно покачала головой. — Крутой парень вроде тебя должен знать жизнь. Ты мне кое-что даешь, и, если меня это устраивает, я даю тебе кое-что взамен. Так у нас принято.

Он снова облизнул губы и закурил еще одну сигарету.

— Может, я и видел этих двоих, — сдался он наконец.

— Этих двоих? — Камилла постучала пальцем по рисункам, а затем, как та кошка, о которой говорил Айвор, мгновенно напряглась. — Ну, рассказывай…

Камилла закончила лишь в два часа ночи. Она ставила перед Митчелом самые разные вопросы, выслушивала его долгие путаные ответы, делала заметки в блокноте, заставляла его возвращаться, пояснять, уточнять. Затем вызвала полицейского стенографа, и Митчелу пришлось повторить все сначала, сделав официальное признание.

Воодушевленная, она вернулась в свой кабинет. Теперь у нее были имена подозреваемых — можно было запросить банк данных штата. Теперь у нее была ниточка, возможно, тоненькая, но все же ведущая к цели.

Многое из того, что рассказал ей Митчел, было домыслами и сплетнями. Но она знала, что порой расследование опирается и на меньшую информацию.

Сняв с себя жакет, она подсела к столу и задумалась. Почти в тот же момент вошел Айвор и поставил перед ней чашку с напитком.

— Спасибо. — Она отхлебнула и с удивлением посмотрела на него. — Что это? Пахнет мятой…

— Травяной чай, — пояснил он. — Хватит с вас кофе.

— Найт, вы же не собираетесь испортить наши отношения своей заботой обо мне? — Она отставила чашку.

— Вы себя перегрузили, лейтенант.

— Я сама знаю свои возможности. Не вы ли говорили, что у нас туго со временем?

— Ага. — Стоя за ее стулом, он опустил руки ей на плечи и начал массировать шею. — Вы блестяще обработали Митчела, — продолжал он спокойно, невзирая на то, что она пыталась сбросить его ладони. — Если я когда-нибудь решусь вернуться к карьере адвоката, то не хотел бы видеть вас в числе своих оппонентов.

— Сомнительный комплимент… — Она чувствовала, что его пальцы снимают с нее усталость, не расслабляя. — Я добыла не так много, как хотелось, но, думаю, все, что у него было.

— Он мелкая сошка, — согласился Айвор. — Выполняет кое-какие поручения больших людей, получает свои комиссионные.

— Он не знает главных игроков. Я уверена, в конце концов он сказал правду. Но зато опознал тех двоих, которых описала Вирна. Помните оператора, о котором она рассказывала, — высокого и здорового как бугай? Она торжествующе показала на экран. — Глен Даунинг, он же Стив Ричардсон, он же Боби Макгрэйв.

— Занятно!

— Лет десять назад был профессиональным футболистом. Прославился неоправданной грубостью. Однажды сломал ногу полузащитнику гостей.

— Ну, это бывает.

— После матча!

— Ох, бедный спорт… Что еще мы о нем знаем?

— Я вам скажу, что еще о нем знаю, — высокомерно ответила Камилла, не в силах, однако, отбросить его целительные руки, массирующие ей плечи и спину. — Он был уволен за нарушение режима — привел к себе женщину.

— Парни есть парни…

— Но эта женщина была связана и вопила во все горло. Дело замяли, но Глен был отлучен от футбола навсегда. После этого за ним потянулся длинный шлейф нарушений порядка и законности. Но четыре года назад это прекратилось. И с тех пор он чистый.

— Думаете, начал новую жизнь? Стал столпом общества?

— Ну, для этого надо поверить, что мужчины читают эротические журнальчики ради серьезных статей.