Ирина Лобановская - Анатомия развода Страница 28

Второпях женщины не всматриваются в глаза своих избранников, не задумываются о том, что таится в их непроглядной глубине. Ох как зря. Стоит повнимательнее присмотреться к возможному кандидату в мужья. Это не так уж сложно. Ведь в этих глазах напротив порой отражается искренняя любовь не к вам, к другой… И заменить ее вряд ли реально…

Но женщинам требуется немедля попробовать свою силу, испытать ее, наконец, натянуть поводья… Сначала осторожно, в виде тестовой проверки (вопрос — ответ, вопрос — ответ), а если получится — резко рвануть на себя… Если пойманный охотно пойдет на поводу — считайте, будущее почти безоблачно.

Роальд довольно быстро понял, что ему, в сущности, безразлично, какая женщина рядом. И искать дальше бесполезно и бессмысленно. Поэтому какая разница, с кем спать, жить, на ком жениться?.. Теперь, после Кати, это не имело никакого значения.

Но через нескольких лет холодного супружества он встретил хохотушку Аннушку… Жизнь состоит из неожиданностей. Иногда даже приятных.

На обратном пути Аня привычно молчала. Бессмысленно уставилась на дорогу. Роальд искоса поглядывал на нее и усмехался. Он не думал, что за этим молчанием прячется какая-нибудь тайна. Хотя бывает… Но чаще глубина и загадочность такого безмолвия легче любого кроссворда. Только все равно, если человек, близкий тебе и нужный, хотя бы в данный момент, сидит рядом и тупо молчит, а ты ничего не понимаешь, то поневоле начинаешь мучиться самыми разными догадками, выдвигать жуткие и дурацкие предположения и даже почему-то заранее казниться, предполагая пока неведомую свою вину.

— Надо уметь себя прощать, — невозмутимо заметил Роальд.

— Не умею… — пробубнила Аня. — Вот… И снова затихла.

Значит, он угадал… Совесть мучает женщин-изменниц куда чаще и сильнее, нежели мужчин.

— Учись, пригодится на будущее, — усмехнулся Роальд. — Да и вообще… Во многих семьях вполне, на первый взгляд, благополучных и вроде бы счастливых, давным-давно вместо любви живут привычка и желание не выдать себя окружающим. И сами браки часто рождаются вовсе не под влиянием любви. Просто двоим людям вдруг хочется создать союзное государство. А тебе в какой-то степени повезло — выпал на долю шанс испытать всю прелесть жизни треугольником.

— Четырехугольником… — пробормотала Аня.

— Ну, четырех… Знаешь, у кого стоит поучиться решению проблем? У нашего инстинкта! Он решает любую запросто, не задумываясь и не задавая лишних вопросов типа «Как?», «Зачем?», «Правильно ли?».

— И он часто ошибается… — тихо отозвалась Аня.

— Иногда, — поправил Роальд.

— Этому учит твоя психология? Во всем всегда полагаться на инстинкт? Немного же вы достигли, господа!

А кто говорит, что многого? Психологи по большей части туповаты и бездарны. А почему? Да потому, что все современные школы психологии созданы неверующими людьми. Фрейд был откровенным атеистом, Юнг всю жизнь собирался съездить в Ватикан, но так и не собрался, а уж о советской психиатрии и говорить нечего! Такой подход не учитывает бессмертную духовную составляющую. Он близок взглядам хирурга, рассматривающего каждого человека как тело с мышцами и нервами. А между тем психология — совсем не та область. И в результате психология и психиатрия становятся ущербны по определению.

Аня усмехнулась.

— А разве можно кого-нибудь в принципе научить читать чужие мысли? — разошелся Роальд. — У меня просто надуманная, высосанная из пальца профессия! Полная профанация деятельности… Чем мы занимаемся? Какой-то ерундой! Психологами рождаются, так же как писателями. Это вообще одно и то же. И чему у нас на факультете особенно учиться? Интуиция — не предмет факультетского расписания.

Аня слушала очень внимательно, хотя, как медик, имела свою точку зрения.

— Подумаешь, чужой характер… Его всегда отлично видно. На любом из нас написаны все наши склонности и особенности. Крупными буквами. На каждом. Нужно только внимательнее всмотреться в черты лица, в движения, походку… Глядеть прямо в глаза. И с ходу отличишь враля от честного, шлюху от матери семейства, убийцу от нормального человека. Разве я не вычислю в толпе сумасшедшего, пьяницу, тупицу?.. И ты тоже. Это легко. Хотя некоторые умеют здорово притворяться, чтобы не разгадали… Но таких не очень много. Еще нас всех выдают голос, интонация, стилистика речи…

Роальд замолчал. Он пока таил от Ани всю правду.

Когда-то он мечтал добиться огромного успеха. Сегодня ничего не делал и презирал псевдонаучных сотрудников, усердно кропающих диссертации. Коллеги вдумчиво, со знанием дела исследовали, как мальчик Коля складывает кубики в детском саду и почему он делает это совсем не так, как мальчик Петя. Хотя наверняка дельные психологи не показались бы лишними в администрации президента и в правительстве. Не помешала бы и проверка народных избранников в Думе. Да где взять необходимые психологические силы? И нужны ли они? Именно их порой всерьез опасаются власти — слишком много тайн может стать ненужной явью. Поэтому лучше пусть наука занимается кубиками в детском саду. Эта ситуация устраивает все стороны, одинаково незаинтересованные в успехах психологии.

Пустота и бессмысленность отталкивала Роальда от избранной им науки все сильнее. Отсутствие идеалов, цели и точных ориентиров сыграли свою зловещую роль. Он выбрал себе пустое, никчемное занятие. И все больше раздражался как на себя, так и на окружающих. Не желал понимать, что в ярости и злобе напрасно сделал презрение и отрицание смыслом жизни вместо того, чтобы искать в ней полезное и делать хоть что-нибудь. Опуститься всегда легче, чем подняться.

— Что молчишь? — попытался он вновь разговорить Аню.

— Но ведь твоя фирма, как я понимаю, не зря платит тебе приличные деньги. — Она выразительно обвела взглядом салон машины.

А-а, это… — презрительно прищурился Роальд. — Семью кормить надо. Консультирую там всяких богатеев, испытывающих психологический дискомфорт. Хотя на самом деле настоящий психологический дискомфорт испытывают как раз бедняки, а не эти… Но чего не сделаешь ради денег…

Ну а ты? Веришь в силу лекарств? Или врачебного слова?

— Насчет слов ты уже все сказал, — пробурчала Аня. — А лекарств нет, зато есть болезни. Вот… Точнее, лекарств столько, что можно обалдеть… Сколько в медицине школ, столько и методов лечения. В одном и том же случае выписывают совершенно противоположные средства: одни врачи назначают лед, другие — припарки, одни — строжайшую диету, другие — усиленное питание. Я уж не говорю о химических препаратах. Настоящая отрава… — Аня скривилась. — Конечно, все это заодно оказывает и положительное действие, но какое — заранее угадать невозможно, результат непредсказуем. Один и тот же антибиотик одного может спасти, а другого отправить на тот свет. На что тут полагаться? На какие научные основы? Хваленая наука… Я верю лишь в одно — в активность человека и в его желание выздороветь. И замечаю за собой в последнее время, что начала упорно делить людей на две категории — на здоровых и пациентов. И все… Других для меня словно не существует. А у многих больных такие странные причуды… Они капризны, как дети, часто по-детски сами не знают, чего хотят.