Бремя одежд. Болотный тигр - Кэтрин Куксон Страница 28

не зная, в каком направлении находится край скалы. Когда над головой ее сверкнул огонь факела, она несколько мгновений растерянно моргала, потом повернулась и, ослепленная, рванулась прочь, но уже секунду спустя яростно, как дикая кошка, вырывалась из чьих-то рук. И только когда Грейс поняла, что эти руки были уверенными и сильными, а не безвольными и мягкими, она затихла.

– Ну, ну, успокойтесь же. Расслабьтесь, не бойтесь меня, – знакомый добрый голос как-то обволакивал ее. Какое-то время она стояла неподвижно, ее голова покоилась на плече человека, но потом ее начало трясти, как в лихорадке. Слезы, готовые вот-вот вырваться наружу, превратились в упругий комок и застряли в горле, затрудняя дыхание. Грудь Грейс судорожно вздымалась, как будто ей не хватало воздуха.

– Не бойтесь, никто не причинит вам зла, – очень мягко продолжал он.

Это было слишком. С губ Грейс сорвался крик, который могло бы издать раненое животное, затем потоки слез ручьем устремились из ее глаз; текло и изо рта, и из носа…

– Ну, ну, успокойтесь, не надо так плакать, не надо. Посмотрите, дождь вымочил вас насквозь. Наденьте это, – она почувствовала, как он набросил ей на плечи пальто, потом повел через валуны. Она рассеянно отметила, что они миновали то место, где она увидела его лежащим.

– Присядьте, здесь сухо, – он усадил ее на землю, и когда руки отпустили Грейс, она отвернулась, легла и закрыла лицо.

Прошло немало времени, прежде чем она вновь стала понимать, о чем он говорит.

– Не надо плакать, хватит. А то будете плохо себя чувствовать. Ну-ка, сядьте.

Но она не могла сесть. Ее тело содрогалось от рыданий, и он ничего не стал больше говорить, только легонько похлопывал ее до тех пор, пока медленно, постепенно буря не утихла, и Грейс осталась лежать тихая и обессилевшая.

Пока она смотрела в иссиня-черную землю, ее чувства вновь начали приходить в нормальное состояние, и она осознала, что лежит на территории каменоломни возле Эндрю Макинтайра и что он наверняка принял ее за сумасшедшую. Она медленно села.

– Я… я не знаю, что… что сказать, – прерывистое, неровное дыхание мешало ей говорить. – Я не знаю, что вы подумаете обо мне.

– То, что вы очень несчастны.

Грейс вздрогнула, как будто ее укололи. Хотя она не видела Эндрю, но знала, что он смотрит на нее.

– Вы ведь очень давно чувствуете себя несчастной, верно?

Она почувствовала, как ее лицо буквально вытягивается от изумления. Никто не знал о ее переживаниях, никто не догадывался, что она несчастна. Она не забывала держать себя, как всегда, и смеяться, как обычно, а Дональд на людях обращался с ней исключительно мило, даже ласково.

Будто со стороны она услышала свой голос – тихий, едва различимый, все еще неуверенный после недавних рыданий:

– Как… как вы узнали?

– Я наблюдал за вами.

– Наблюдали за мной? – она полностью повернулась к нему и теперь могла разглядеть его темный силуэт. С тех пор, как она наткнулась на него на «пляже», Грейс встречала Эндрю более дюжины раз. Но она знала: та встреча у воды навсегда останется в ее памяти, потому что она привела Грейс в церковь. В тот день она молилась о том, чтобы Дональд любил ее, и чтобы она никогда не перестала любить его.

С тех пор она ни разу не встретила Эндрю Макинтайра на территории каменоломни. Как и он, Грейс приходила туда, когда ей было одиноко. Они сталкивались только на дороге или у Тулов, когда Грейс видела его за работой на ферме.

– Так вы несчастны с ним, правда?

Точно так же, как она совсем недавно убежала из дома, Грейс хотела теперь убежать от этого человека.

– Почему вы вышли за него замуж?

– Я любила его, – вновь услышала она со стороны свой тихий голос.

– Это вам казалось.

– Вы не должны так говорить.

– Почему? Потому, что вы – жена священника, или потому, что вы не хотите признать правду?

Он в темноте нащупал ее руку и накрыл ее своей. Она не сопротивлялась.

– Я не знаю, как вас зовут, все всегда обращаются к вам «миссис Рауз». В мыслях я называл вас самыми разными именами – какое же настоящее?

Она почувствовала, что в ее голове вновь начинается круговорот, но не такой, как прежде. Тихо, почти шепотом, она ответила:

– Грейс.

– Грейс.

Она содрогнулась и часто заморгала, ужаснувшись при мысли, которую даже не решилась выразить словами. Чтобы избавиться от нее, Грейс проговорила: «Я… я должна идти,» – не сделав, однако, ни малейшей попытки подняться с земли. Потом спросила:

– Как вы оказались в лесу?

– Я возвращался с работы, – он помолчал, затем тихо, торопливо продолжил: – Нет, это неправда. Я стоял на опушке леса – я часто туда хожу – и услышал, как вы бежите через сад. Я подумал, что вы с кем-то играете. Вы пробежали мимо меня на расстоянии вытянутой руки, и я решил дождаться и посмотреть, кто бежит за вами. Когда следом никто не пробежал, я понял, что вы попали в беду. Наверное, я понял это сразу же, когда услышал, что вы бежите.

Грейс низко опустила голову.

– Почему вы стояли там? – спросила она. Последовала длинная пауза, и когда Эндрю заговорил, это не был ответ на ее вопрос.

– В тот день, когда вы появились из-за скалы, в ту самую минуту, я думал о вас. Я открыл глаза – и увидел вас. Тогда я не мог сказать вам, что я чувствую, но сейчас – могу. В тот первый раз, когда я увидел вас на кухне, я понял: вы – та единственная женщина, которая создана для меня, не важно, жена вы священника или нет.

Грейс охватил ужас, она торопливо попыталась вскочить на ноги, но его рука, даже не шевельнувшись, удержала ее на месте.

– Не бойтесь, вам нечего меня опасаться. Рано или поздно вы бы сами поняли то, о чем я только что сказал. Что бы там ни говорили, но такое в жизни случается. И когда я увидел вас впервые, со мной тоже случилось.

Грейс была крайне удивлена. Вот он, Эндрю Макинтайр, суровый шотландец. И тем не менее, он говорил так непринужденно и легко, как, по ее мнению, могли говорить только люди типа Дональда. И он говорил ей… О чем? О том, что он любит ее? Она снова вспомнила тот день, когда после встречи с ним прибежала в церковь молиться. Теперь она поняла, о чем молилась на самом деле. Она тоже знала правду