Екатерина Черкасова - Сладкая ночка Страница 29

Дверь в номер была не заперта. Конечно, ведь Патрик ждал меня. Я вошла и, входя в роль домашней хозяйки и примерной жены, крикнула:

— Милый, ты где? Ты меня искал?

Было очень тихо. Только равномерно гудел кондиционер, обдавая меня холодным воздухом, отчего по обнаженным плечам сразу же побежали мурашки. Может, не от холода, а от страха. Запах. Этот смутно знакомый запах страха, который я не могла определить. Он навязчиво лез в ноздри, заставлял сердце биться часто-часто, покрывал кожу холодной испариной. Только потом я поняла, что это был за запах. Запах крови…

На кровати среди окровавленных простыней лежал Патрик. Мне не надо было приближаться, чтобы понять, что он мертв. На полу у кровати валялся нож. Бедняге просто перерезали горло. Я с ужасом представила, что было бы, вернись я на полчаса раньше. Скорее всего я составила бы ему компанию. В ту же секунду море, шикарный отель и бесплатные манго перестали казаться мне привлекательными, я осознала, в какую опасную игру меня втянули.

Оставаться в номере было нельзя. Я сорвала с себя парео и купальник и швырнула их прямо на пол. Сверху упал сложенный клочок бумаги. Я лихорадочно развернула его и прочитала: «В восемь вечера на Вторничном рынке. Золотая лавка Нур-базар. Не опаздывай».

Я оделась, натянула джинсы, майку, сунула в карман бумажку. Выглянула в окно: к отелю подъезжали полицейские машины. Мне не надо было объяснять, что это за мной. И тут я сообразила, что в этом подчеркнуто европейском виде я буду заметна, как араб в национальной одежде в московском метро. Тем более на восточном базаре. В мгновение ока я выскочила из джинсов и напялила на себя длинное платье и повязала платок, низко надвинув его на лоб. Но в дверь уже ломились, оглашая коридор воплями, понятными на всех языках мира: «Откройте, полиция!» Каждый удар набатом отдавался у меня в голове. Я не понимала, какую игру со мной затеяли, ясно было только одно — надо отсюда выбираться. Я схватила сумочку с документами и деньгами и выскочила на балкон. К счастью, соседняя балконная дверь была открыта. Демонстрируя чудеса ловкости и бесстрашия, я перебралась туда.

Хозяева отсутствовали, на кровати была аккуратно разложена принесенная из чистки одежда: белая мужская и черная женская. Вероятно, моими соседями были саудовцы. Не веря своей удаче, я схватила длинный шелковый абай и сменила свой платок на черный, оставлявший открытыми только глаза. Слава богу, я не блондинка, и глаза у меня не голубые. Одетых саудовских женщин можно отличить только по росту.

Я изо всех сих сдерживала себя, чтобы не побежать. В холле было полно полицейских, но я степенно и спокойно, как подобает замужней мусульманской женщине, проследовала мимо них. При виде меня портье несколько удивился — ведь саудовской даме не полагается выходить одной. Я неопределенно махнула рукой в сторону машин, стоявших на улице, давая понять, что меня ждут. Самой большой неприятностью было бы столкнуться нос к носу с настоящей саудовкой, чью одежду я позаимствовала от безвыходности.

Я села в первое попавшееся такси и потребовала, чтобы меня отвезли в торговый центр. Я понимала, что в абае и парандже я выгляжу еще более нелепо, чем в джинсах. Но не переодеваться же мне прямо здесь, в машине!

Невозмутимый таксист тронулся с места. Время от времени я посматривала в зеркало, но слежки не заметила.

В магазине я набрала разной одежды и отправилась в примерочную. Наряд саудовской леди я оставила под банкеткой и осталась в своем скромном длинном платье с длинными рукавами. С притворным сожалением, сделав вид, что ничего мне не подошло, я повесила обратно ворох одежды и ограничилась покупкой большого шелкового платка, в который немедленно и закуталась. В итоге я почти ничем не отличалась от толпы домохозяек и служащих, которые сновали по торговому центру.

До восьми оставалось два часа. Я заказала в кафетерии чашку кофе, села за столик и погрузилась в раздумья.

ГЛАВА 14

Без четверти восемь я села в такси. Рынок был рядом, в центре, но появиться там одной значило привлечь к себе внимание. Расплачиваясь, я обратилась к таксисту:

— Заплачу двадцать долларов, если сходите со мной в золотую лавку. Муж заказал для меня браслеты, но уехал по делам. Не хочется идти одной, сами понимаете. А деньги надо отдать именно сегодня. Так как?

— Ладно, — легко согласился таксист. — Вы правильно решили. В это время там можно встретить только марокканских и сирийских проституток. Одной порядочной женщине там делать нечего.

— Я знаю, поэтому и прошу. Дело в том, что все наши родственники живут в Бенгази, мы сами оттуда…

— Понятно, понятно, — прервал меня таксист. — А что за лавка?

— Нур-базар.

— Кажется, знаю, — таксист наморщил лоб. — Ну да ладно, найдем.

Мы отправились по узким улочкам огромного города-рынка, пропитанного запахами специй, ароматических масел, выделанной кожи и шаурмы. Мне кажется, внимания на нас никто не обращал. Мой спутник неплохо ориентировался, и вскоре мы оказались у сияющей витрины, где были выставлены всевозможные украшения, выполненные в арабском стиле: массивные, аляповатые, но по-своему привлекательные. Может, правда, для меня, ведь в моих жилах течет половина арабской крови.

— Вас подождать? — спросил таксист. — Не возвращаться же одной.

— Нет, нет, — поспешно отказалась я, протягивая ему обещанную двадцатку. — Все в порядке, за мной приедут.

Я открыла дверь, над моей головой звякнул колокольчик. В магазине было прохладно и пусто. Слышался только мерный гул кондиционера.

— Месаахир! — крикнула я, поздоровавшись на всякий случай.

Мне никто не ответил. Часы показывали десять минут девятого. Внезапно за моей спиной раздались какие-то звуки, и, обернувшись, я увидела, как какой-то усатый человек запирает снаружи дверь магазина. Я кинулась к витрине и принялась стучать. Магазин был хорошо освещен, и глупо было бы думать, что он меня не видит. Мужчина невозмутимо стал опускать металлические жалюзи, словно меня и не было в магазине.

Я заорала, затем стала отчаянно ругаться по-арабски так, что мой асуанский дедушка Махмуд получил бы удар. Когда жалюзи полностью опустились и я поняла, что усатый незнакомец меня не видит и не слышит, я стала ругаться уже по-русски. Почему-то стресс снимают только русские ругательства.

В довершение всего в магазине погас свет, и я оказалась в полной темноте и тишине. Кондиционер тоже замолчал. Неужели те парни заманили меня в ловушку? Но зачем? Зачем я им нужна? Ведь едва ли не проще было меня убить! Когда эта мысль пришла мне в голову, я села на пол, развязала платок и заплакала.