Марина Эргле - Наследница Страница 3

– Что?

– Что счастье – это не жизнь без забот и печалей, счастье – это состояние души.

– Я не понимаю тебя… Ты хочешь сказать, что живя здесь и довольствуясь тем, что есть, можно быть счастливым?! – я засмеялась. Смех был больше похож на истерику…

– Ты меня совершенно правильно поняла. Как ты думаешь, богатые все счастливы?

– Ну, по крайней мере, они не несчастны… – хмыкнула я.

– С чего такая уверенность?

– Потому что у них есть все…

– Ты думаешь, что деньги – это все?

Я промолчала.

– А ты не думала, что в жизни есть еще такие вещи, как любовь, дружба, понимание, например? Как ты думаешь, это можно купить за деньги?!

– Я думаю, можно…

– И каким же образом?

– Вить, а ты что, телевизор совсем не смотришь? Сколько показывают красивых девочек-моделей, которые живут со страшными толстыми дядечками? Вот тебе и пожалуйста, живой пример… Стали бы они с ними жить, если бы у этих дядечек не было денег?

– Саш, ты путаешь совершенно разные вещи, – Витя покачал головой. – Да, они живут с ними, но кто сказал, что они их любят?! Причем здесь вообще любовь?

– Вот именно… Зачем она вообще нужна? – съязвила я.

– Затем, чтобы быть счастливым!

– Что-то я не видела на лицах этих дамочек хоть какое-то неудовлетворение… По-моему, они действительно счастливы! Они ездят на самых дорогих машинах, живут в роскошных квартирах, одеваются в бутиках и вообще ни в чем себе не отказывают! И смеялись они над твоей любовью…

– Ты неправа, Сашка… как же ты неправа… Может быть, когда-нибудь ты это и поймешь…

– Мне кажется, что я уже ничего никогда не пойму… Моя жизнь – это одна сплошная черная дыра… – обреченно вздохнула я.

Вдруг Витя резко подошел ко мне, схватил меня за плечи и встряхнул.

– Никогда не говори так! – жестко сказал он.

– А ты считаешь, что это не так?! Ты хочешь сказать, то, что я говорю – это глупость, и моя жизнь прекрасна?! Вить, ты сам понимаешь, что у нас практически нет никаких шансов, чтобы пробиться в люди! Мы все брошенные, мы изгои… Мы как сорняки: растем, где придется и как придется, не обращая внимания на климат, погодные условия и то, что нас топчут ногами… А попадем мы на какую-нибудь приличную «грядку» – нас сразу вырвут с корнем к чертовой матери, потому что сорняк – он и есть сорняк, и ему не место с культурными растениями!

– Что за бред?! Это не так! – пытался возразить Витя.

– В школе ребята, которые имеют настоящие семьи, обходят нас, словно чуму… Как будто если ты из приюта, значит ты какой-то грязный или заразный… Родители специально убеждают своих деток не общаться с такими, как мы… За спиной, а бывает даже и в лицо, они называют нас беспризорниками! Хочешь сказать, что тебе это незнакомо??? В школе я чувствую себя последним ничтожеством… – по моей щеке проскользнула слеза. – Эх, была бы я такой же красивой, как те девочки из журналов… Я бы тоже обзавелась бы себе богатым дядечкой с пузиком и ни о чем больше не волновалась… Жизнь была бы похожа на сказку…

– Дура… – только и смог сказать Витя, но на этот раз я не обиделась.

Как ни странно, я еще ни с кем так не говорила по душам. Даже с Викой… Наверное, на меня подействовало долгое затворничество и, конечно же, выпитый портвейн.

– Значит, ты думаешь, что твое счастье заключается в том, чтобы быть куклой в руках у богатого мужика?

– Если обеспеченная, сытная жизнь без забот и печали называется именно так, то да! Но это невозможно… нужно обладать хотя бы красотой, чтобы иметь шанс покорить сердце состоятельного мужчины. Но у меня даже этого нет…

Витя поднял меня с кровати, на которой я сидела и подвел к зеркалу.

– Смотри… – сказал он, встав позади меня и положив мне руки на плечи.

– На что смотреть? – не поняла я.

– На себя смотри!

– Вить, ты перепил! – я разозлилась и уже хотела отойти от зеркала, вернуться на свое прежнее место, но Витя не дал мне этого сделать, сжав мои плечи.

– Смотри, я тебе сказал! – рявкнул он. – Чем ты отличаешься от тех девиц, что красуются на обложках журналов? Неужели ты такая дура, что не замечаешь? Ты же одна из них, черт возьми!

– Да ты с ума сошел!

– Я серьезно…

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду!

– Если ты действительно хочешь себе такую жизнь, о которой ты говоришь, ты ее получишь!

– Интересно, и каким же образом?

– Надо просто найти мужчину, у которого будет достаточно денег, чтобы сделать твою жизнь такой… Но вопрос в том, нужно ли тебе это…

– Нет, Вить, вопрос не в этом! Вопрос в том, нужна ли я буду этому мужчине! Я, оборванка и беспризорница, выросшая как сорняк на улице!

– Да что ты все заладила про свой сорняк?! Есть очень красивые дикие цветы, которые выросли далеко не на грядке и без помощи садовника! Главное – это то, кем ты сама себя считаешь: никчёмным сорняком или дикой пленительной орхидеей! Хотя нет, ты не похожа на орхидею…

– О чем я и говорю… – вздохнула я.

– Ты похожа на дикую белую водяную лилию… – задумчиво произнес Виктор, смотря на меня так, словно видел впервые, – Да, точно, ты – белая лилия… Это самый красивый экзотический цветок, который я когда либо видел! И знаешь, где он растет? Он растет на вонючем болоте, заросшем мхом с многочисленными лягушками… И несмотря на это, он считается благородным цветком! Неважно, что и кто тебя окружает, важно только то, кто есть ты… Все в твоих руках… в твоем осознании самой себя… Ты, и только ты сама решаешь кто ты и чего ты достойна, а чего нет…

Витя развернул меня к себе и заглянул в глаза.

– Ты достойна… – прошептал он. – Но будешь ли ты счастлива от такой жизни, которую хочешь… Бойся своих желаний, ведь желания имеют тенденцию сбываться…

– Не беспокойся об этом. Если мои желания сбудутся, я буду счастлива! – с каким-то вызовом сказала я.

– Нет… не будешь… Ты так рассуждаешь, потому что не знаешь, что такое счастье!

– Будто ты знаешь! – фыркнула я.

– Знаю… Хочешь, я покажу тебе, что это?

Я посмотрела на Витю широко раскрытыми глазами и почему-то поверила, что он действительно может показать мне, что такое счастье…

– Хочу… – ответила я.

В этот день мы на всю ночь убежали из приюта… Мы гуляли по ночному городу, держась за руки. Мы наблюдали ночное небо и пытались сосчитать звезды. Мы дурачились, танцевали танго без музыки и просто смеялись… И я на мгновение поняла, что имел в виду Витя, сказав мне, что если хочешь быть счастливым – будь им. Этой ночью нам не нужно было больших денег, нам не нужно было думать о завтрашнем дне, мы жили НАСТОЯЩИМ и наслаждались тем, что у нас есть. Мы наслаждались луной и звездами, мы наслаждались ласковым ветерком и какой-то непонятной свежестью этой ночи. МЫ БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ. Без какой-либо причины… Мы просто были счастливы…

– Витя, я никогда не забуду эту ночь… – прошептала я.

– Не забывай… – улыбнулся он и поцеловал меня в нос.

Я по-детски поморщилась, ухмыльнулась, непродолжительно и как-то оценивающе посмотрела ему в глаза и поцеловала его «по взрослому», в губы. Это был мой первый поцелуй. Витя не ожидал этого и даже немного вздрогнул, отстранившись, но потом вновь притянул меня к себе, провел рукой по моим волосам и страстно поцеловал.

В приют мы вернулись под утро. Ужасно сонные и уставшие, но СЧАСТЛИВЫЕ.

Глава 2

«Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим».

«Ну, пробьешь ты головой стену. И что будешь делать в соседней камере?»

Я нашла визитку того мужчины, который подвез меня до приюта в тот ужасный вечер, когда я навсегда потеряла свою подругу. Я долго крутила ее в руках, то бросала на кровать, то вновь брала и рассматривала каждый ее сантиметр, будто пытаясь найти в ней что-то новое… В голове словно эхом звучал голос Вити: «Ты достойна… ты достойна… ты достойна»…

Взяв старенький телефон, который мы стащили с Викой у какого-то пьянчужки в баре, я отважилась и набрала номер, указанный в визитной карточке.

– Да, я слушаю, – ответил хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и долго молчала в телефон, не решаясь заговорить.

– Говорите! – раздраженно рявкнул он.

Поняв, что он сейчас просто повесит трубку, я неуверенно произнесла:

– Это… это Павел Александрович?…

– Да, кто меня спрашивает?

– Это Саша… Вы помните меня? – с надеждой в голосе спросила я.

– Саша? Какая еще Саша?

– Я с приюта… Вы меня когда-то подвозили, когда я потерялась…

Павел Александрович меня вспомнил. Его тембр голоса изменился и стал более мягким.

– Как у тебя дела? – спросил он. – Ты больше не терялась?

– Нет, – раскрасневшись, произнесла я и мысленно порадовалась, что меня сейчас никто не видит.

– Чем я обязан твоему звонку, Саша?

Замешкавшись, не зная, что сказать, вместо слов я стала издавать отрывистое: «Э… э…»