Галина Романова - Встретимся в другой жизни Страница 3

С вечера ткнув ее в щеку накрашенными губами, пахнув на прощание легким ароматом духов, она хлопала дверью и исчезала до утра.

Прижимая к груди мягкую игрушку, очередной подарок матери, девочка свято верила, что жизнь их скоро наладится и все будет хорошо.

Но хорошо не стало…

Однажды, придя из школы, она обнаружила в комнате троицу здоровенных детин, которые методично хлестали мать по щекам, требуя вернуть какие-то деньги. Чем все это закончилось, она так и не узнала — ее бесцеремонно выставили за дверь, но с этого дня мать пропадать перестала.

Она сидела на кухне, тупо уставившись в окно, и курила сигарету за сигаретой. На присутствие дочери перестала реагировать вовсе. Лишь в конце каждой четверти, подписывая дневник, она с нескрываемой злобой роняла:

— Ишь ты, отличница!.. Вся в папашу своего премудрого.

— А чем был плох отец? — слабо пыталась возразить Лика. — Все-таки два высших образования…

— Он лучше бы денег после себя оставил, академик!.. — визжала мать. — Что мне с его дипломов?.. Он вон издох, а я одна осталась…

Но одна она оставалась, как правило, недолго. Череда отчимов сменяла друг друга, как времена года за окном. Лика уже давно потеряла счет их именам, отчествам и годам рождения.

Последний — Ванечка, как нежно называла его мать, — задержался чуть дольше других.

Ей он был особенно неприятен. Это объяснялось тем, что в отличие от остальных он уделял ей более пристальное внимание. И внимание это не было продиктовано заботой о ней, а скорее наоборот…

Страсти на кухне между тем разгорались. Звон битой посуды чередовался с пьяными криками изрядно подгулявших родителей.

— Когда все это кончится?! — помимо воли ее глаза наполнились слезами: день грядущий ничем не мог отличаться от дня ушедшего.

Вернувшись в постель. Лика уткнулась лицом в тощую подушку и разревелась. Слезы не принесли облегчения, лишь добавили головной боли и душевных терзаний, с чем она и уснула.

Утро следующего дня было воскресным, поэтому вставать и изображать сборы в школу не было необходимости.

Потянувшись, девушка отбросила одеяло и подставила свое тело ласковому майскому солнцу. Лучи его беспрепятственно проникали в комнату и заливали своим нежным светом ее жилище, немного скрашивая убогость и унылость обстановки.

Громкий стук входной двери окончательно ее разбудил.

"Так… начинается, — мысленно простонала она. — Похмелье — дело тонкое, поэтому нужно сваливать, пока не поздно”.

Осторожно выглянув в окно, она увидела, как мать быстрыми шагами удаляется в направлении центральному универмагу. Обвешанная с двух сторон сумками с пустыми бутылками, она обошла стороной скамейку с дежурными старушками, неодобрительно смотрящими ей вслед, и исчезла за углом соседнего дома.

Печальные размышления Лики были прерваны осторожным стуком в дверь:

— Анжела, ты спишь?

Первым порывом было не отзываться, но отчим был упрямой скотиной. Поэтому он повторил свой вопрос, сопровождая его уже более уверенным подергиванием за дверную ручку.

— Чего тебе надо?

— Поговорить. Ведь у тебя проблемы, а я могу помочь.

— Пошел ты… — Ее тон мог убедить в неприветливости кого угодно, но только не его.

— Будь хорошей девочкой, открой мне дверь, — не унимался он.

— Я сказала, отвали. Дождешься — матери расскажу.

— Мать ушла, придет не скоро, — продолжал скулить он под дверью.

Взгляд Лики лихорадочно забегал в поисках вещей, которые, как всегда, были разбросаны в беспорядке по всей комнате.

— Анжелочка, открой, — хрипло потребовал отчим, налегая на дверь.

Ничего ему не отвечая, она принялась лихорадочно натягивать на себя белье. Очевидно, шорох одежды пробудил его и без того воспаленное воображение, потому что стол под напором его грузного тела пополз в сторону, и она предстала перед отчимом во всем своем семнадцатилетнем великолепии.

— Ух ты!.. — выдохнул он, обшаривая ее взглядом. — Хороша-то ты, Анжелка!

— Убирайся отсюда! — взвизгнула она, пытаясь прикрыться руками.

— Ладно, не шуми. Выпьем давай, я тут одну бутылку от твоей мамаши заныкал, — он извлек из-за спины бутылку “Кагора”. — Посидим, потолкуем.

С этими словами он по-хозяйски развалился на стуле, преграждая ей путь к двери.

— Слушай ты, скотина, я ведь не шучу… Или ты уходишь, или я вызываю милицию, — голос ее дрожал от страха и напряжения.

— И как же ты ее вызовешь — по сотовому? — он противно заухмылялся, извлекая из-под своей задницы ее спортивные штаны. — Иди, доченька, я тебе штанишки надену.

— Обойдешься!.. — злоба начала захлестывать Лику через край. — Уходи по-хорошему, или я позову соседей.

Медленно отступая, она начала двигаться к окну. Отчим был не дурак и, быстро среагировав, кинулся ей наперерез. Больно схватив за руку, он швырнул ее на кровать и придавил коленкой грудь.

— Лежи, сучка, и не дергайся, — зашипел он, брызгая слюной. — Что же ты думаешь, я два года кормил тебя для того, чтобы какой-нибудь сопляк тебя покрывал? Хрен ты угадала…

Шумно дыша, он принялся расстегивать ремень на замызганных брюках. Понимая, что медлить больше нельзя, Лика завизжала и больно ударила его в пах.

— Ах ты!.. — гримаса боли исказила его лицо.

Всего на несколько секунд ослабил он хватку, ей этого оказалось достаточно. Вскочив с кровати, она схватила бутылку, оставленную заботливым отчимом на письменном столе, и со всего маху опустила ее на его голову.

Несколько мгновений он смотрел на девушку мутными остановившимися глазами, потом рухнул на пол.

Трясущимися руками она натянула на себя спортивный костюм, единственно приличную и любимую ею одежду, и ринулась в другую комнату. Один за другим выдвигая ящики старенького шкафа, она покидала в сумку свои нехитрые пожитки и двинулась к выходу.

И тут ее осенило… Паспорт! Куда она без документов?

Мысленно призывая на помощь всю свою выдержку. Лика вернулась в свою комнату и, стараясь не смотреть в сторону распростертого тела, достала из-под подушки свои документы, завернутые в кусок целлофана. Там же были припрятаны и две сотни, чудом перехваченные от пенсии отца, их она держала на черный день. По всей видимости, он наступил именно сегодня.

Отчим заворочался и поднял голову.

— Ты меня убила, сука! — прорычал он, стряхивая с волос багряные капли.

Понять, что это — кровь или вино, было трудно. Утешало одно: он был жив.

С силой хлопнув входной дверью, девушка ринулась вниз по ступенькам.

На улице в этот час было пустынно. Вскинув сумку на плечо, она бодро зашагала в сторону автобусной остановки. Ни одной путной мыслишки о дальнейшей жизни не копошилось в тот час в голове.