Вальтер Неграо - Тропиканка Страница 3

Рамиру отворил дверь. И сразу отпрянул. Навстречу ему из угла поднялась, как видение, женщина. Неужели ее призрак поселился в этих стенах?

Солнечный луч из отворенной двери Ии упал на лицо поднявшейся ему навстречу женщины.

Это был не призрак. Это была она, Летисия.

* * *

«Берегись, Форталеза! Трепещите, матери юных девиц, к Форталезе приближается единственный и неповторимый Франшику!» — насвистывая в такт своим мыслям, неунывающий Франшику брел по побережью, действительно приближаясь к городу.

Сказать правду, угроза, которую представлял собой этот веселый, обаятельный молодой человек невысокого роста, для юных девиц была несколько преувеличенной. Он не то чтобы не пользовался успехом у женщин, но они не принимали его всерьез. При знакомстве он мог оглушить женщину потоком комплиментов и веселых шуток, но чувствовать, что намерения Франшику не простираются дальше прекрасной ночи, проведенной вдвоем: к тому же он не казался женщинам чересчур легкомысленным и лишенным налета романтизма, который любого мужчину делает интересным.

Франшику занимался в жизни всем, что подворачивалось: то он был антрепренером захолустного театрика, то переквалифицировался в конферансье, то выступал в роли менеджера. Во всех областях, к которым прикасалась его одаренная кипучей деятельностью натура, Франшику добивался переменного успеха, деньги приходили к нему легко, как и женщины, но легко же и уходили. Последняя его работа была связана с торговлей земельными участками здесь, в Форталезе, которые он по объявлению скупил за бесценок и выгодно продал разным людям, мести которых Франшику теперь имел все основания опасаться, ибо расписанных им красот здесь и в помине не было и фотографии он предъявлял липовые. Особенно Франшику опасался встречи в Форталезе с одним богатым художником из Сан — Паулу, который, соблазненный перспективами, описанными Франшику, купил у него бросовый участок песка по баснословной цене — деньги Франшику уже просадил…

Дойдя до города и оказавшись в порту, Франшику отчего — то переменился в лице. Он встал на верфи как вкопанный и с полчаса озирал попавшие в поле его зрения строения… Что — то знакомое было в них… Какое — то смутное воспоминание пыталось протолкнуться в его мозгу сквозь пелену привычных образов, но он не мог понять, что это за воспоминание…

Немного постояв, Франшику, озадаченный, направился к роскошному отелю и заявил портье, что на его имя должен быть забронирован номер.

Портье справился об этом в своей книге, однако громкого, великолепного имени Франшику в ней не значилось. На лице Франшику отразилось недоумение.

— Не может быть, чтобы мои помощники и секретарши ошиблись, — заявил он.

Портье с сомнением покосился на его запыленную одежду и стоптанные туфли и заявил, что он очень сожалеет, но номер на имя Франшику не зарезервирован.

Франшику, ничуть не расстроенный таким положением дел, вывалился на улицу, накупил себе в киоске газет, приготовившись к ночлегу на скамейке под звездами, и погрозил кулаком городу:

— Приготовься, Форталеза! Приехал Франшику!..

* * *

Франсуа, тот самый богач художник, гнева которого опасался Франшику, спихнув ему бросовую землю, прибыл в Форталезу часом раньше Франшику и гораздо более комфортабельным образом, чем последний.

Сняв номер в том самом отеле, в котором позже решил остановиться Франшику, Франсуа отправился осматривать участок.

Сан — Паулу, в котором он прожил многие годы, сделался тесен для него. Он чувствовал, что его творческая мысль зашла в тупик. Франсуа на самом деле был преуспевающим архитектором, автором многих нашумевших проектов, но сам Франсуа не был собой доволек люди приветствовали, как всегда, все банальное, скучное, вторичное, то, над чем он работал спустя рукава. Именно за такие проекты он получал первые призы и о них шумели газеты.

Но Франсуа сознавал, что это не творчество, а халтура, что он губит себя как художник. В этом городе он добился успеха, но никогда не добьется понимания, ибо все ждут от него повторений с небольшими вариациями: в Сан — Паулу у него была превосходная квартира, но и это жилище, прекрасно обставленное, казалось ему временным пристанищем. Он мечтал о своем доме, о доме, который он построит в том красивейшем уголке земли, почти в раю, который красочно описал ему торговец Франшику. У него уже был проект этого жилища. Оставалось осмотреть участок, этот рай, найти подрядчика и договориться с ним о цене.

С такими мыслями Франсуа шел в стону побережья, где находился тот самый райский уголок, о котором умильно распространялся Франшику…

* * *

Бонфинь, правая рука Гаспара Веласкеса, решительно не понимал намерений своего друга «повесить кроссовки на стену».

Гаспар был в отличной форме, хотя ему перевалило за пятьдесят. Летисия, его дочь, конечно, женщина грамотная, сильная, но дело ей не знакомо и справится ли она с ним — еще вопрос. Для поста вице — президента компании у нее слишком мало опыта.

Гаспар же в дочери не сомневался. Он заявил, что крепко рассчитывает на него, Бонфиня. Он разбирается во всех делах на заводе. Гаспар назначает его… ну, скажем… директором — суперинтендантом: на этом посту Бонфинь будет осторожно направлять действия Летисии. Поговорив с Бонфинем, Гаспар вызвал к себе «выскочку Дави».

Так он величал этого молодого человека, будущего зятя Бонфиня, ухаживающего за дочерью последнего, Оливией. Он был выходцем из бедной рыбацкой семьи, но дельным и работящим парнем.

К Дави у Гаспара был разговор самого деликатного свойства. Дави так же хорошо знал производство, как Бонфинь. С помощью Дави Гаспар надеялся вовлечь в бизнес своего внука Витора.

— Это образованный, грамотный, любознательный парень, — объяснил Гаспар Дави, — и я очень горжусь им. Уверен, у него есть хватка. Надеюсь, он когда — нибудь превзойдет меня…

— О, доктор Гаспар, — услужливо перебил его Дави, — это не возможно….

Гаспар сделал вид, что не заметил лести в словах Дави. Он прямо перешел к делу. Витор на пепрвыхз порах нуждается в помощи. Более того, Витору нужен товарищ, который докаждет ему, что мир бизнеса — самая увлекательная вещь на свете. Он, Гаспар, хочет, чтобы Дави приглядывал за его внуком и рассказывал ему о поведении Витора, его мыслях, его намерениях, если Дави удастся войти к нему в доверие.

Роль, которую он станет играть при внуке Гаспара, стала ясна Дави, однако он почувствовал себя польщенным.

— Я постараюсь оправдать ваше доверие, доктор Гаспар, — с готовностью объявил Дави.

* * *

Мысль о том, что у матери есть какая — то тайна, связанная с Форталезой, не оставила Витора в покое.