Крис Брэдфорд - Выкуп Страница 3

Лифт поднимался, Гарри оказался в тишине, и смог пригладить тонкие волосы и поправить галстук. Он задыхался, капли пота проступали на рубашке. Он вышел на пятом этаже. Гарри был полноватым мужчиной, костюмы плохо сидели на нем. Он прошел в кабинет с таким достоинством, какое только мог изобразить. Он знал, что новость слышали уже все. Он был опозорен. Но отказывался это показывать.

Он приближался к своему кабинету, секретарь встала поприветствовать его. Она протянула ему стопку корреспонденции, но он отказался, взмахнув рукой.

- Позже, - выдавил он, на него давила тишина в здании.

Закрыв за собой дверь, он бросил портфель и рухнул в кожаное кресло с высокой спинкой. Потирая глаза, он выдохнул. На миг он позволил себе поверить, что сбежал от политической бури, что грозила смести его. Открыв глаза, он увидел ежедневную газету на столе. На первой странице было его лицо. И заголовок: «Министр заполняет свои карманы золотом».

Гарри уставился на обвинение, вена пульсировала на виске.

Зазвенел телефон, требуя внимания. Он проигнорировал звонок.

Он смотрел на газету и ощутил, как грудь напряглась. Он потянулся в карман пиджака за таблетками для сердца. Он выдвинул ящик стола и вытащил тонкую фляжку «для экстренных случаев». Вытряхнув несколько таблеток на раскрытую ладонь, Гарри запил их виски. Он закашлялся от вкуса алкоголя. Его врач предупреждал его не пить. Но сегодня ему было плевать.

Гарри откинулся на спинку кресла и ждал, пока боль утихнет. Стенокардия медленно отступала, а ярость росла.

- Чертова вмешивающаяся змея! – прорычал он, ударив ладонью по столу и сбросив газету на пол.

Мысли роились в голове. Стерлинг получил австралийскую ежедневную газету, по сути завладев и другими, но это не давало ему права вмешиваться в его дела. Его руки тоже не были чистыми. Сколько раз он ускользал от уплаты налогов, деловых скандалов? Стерлинг был таким же продажным, как и он, если не хуже!

Гарри сделал еще глоток виски. Он стал жертвой необходимости Стерлинга развязать скандал. И все ради большей продажи газет. Но Гарри Гибб не продвинулся бы так далеко, не зная, как защищать свои интересы. Он точно не собирался сдаваться без боя.

Он был выжившим. Он сделает все, чтобы спасти себя.

Глава 4

Солнце светило ярко. Толпа радовалась. Махали американскими флагами и лентами.

Коннор стоял у края платформы и разглядывал толпу, пока президент США произносил речь:

- Я молился о чуде…

Западная часть Национальной аллеи была переполнена улыбающимися лицами мужчин, женщин и детей, все собирались праздновать возвращение дочери президента.

Но Коннор не праздновал. Он искал лицо. Лицо убийцы.

Он словно искал шершня в улье пчел. Убийца старался быть незаметным в толпе. Из-за этого он подозревал каждого… Взгляд Коннора упал на дуло пистолета, показавшееся между мальчиком и его младшей сестрой. Президент поманил к себе свою дочь, Алисию. Пистолет отслеживал ее путь, пока она приближалась. Дети продолжали махать флажками, не видя оружия между ними. Коннор закричал агентам у сцены. Но его никто не слышал за ревом толпы.

В отчаянии Коннор бросился на сцену. Но его притягивало к земле. Он бежал, но едва двигался. Он кричал. Алисия удивленно посмотрела на него.

Шум усилился из-за аплодисментов. Коннору показалось, что он видит летящую пулю. Он бросился ей наперерез. Но пуля пролетела мимо, не задев его. Он рухнул на сцену, а Алисия смотрела в ужасе, как кроваво-красное пятно появляется на ее белом платье.

- НЕТ! – закричал Коннор, глядя, как она оседает на землю…

- Коннор! Коннор! Ты в порядке?

Коннор проснулся от тряски за плечо и не сразу понял, где он. Комната была темной, лишь прямоугольник тусклого света падал из открытой двери.

- Ты кричал, - сказала Шарли, оказавшаяся у его кровати на кресле-каталке. Лицо ее было в тени. Она убрала руку от его плеча. – Надеюсь, ты не против, что я пришла.

Коннор сел и протер глаза.

- Нет… не против… просто приснилось.

- Кошмар, наверное.

Коннор замешкался, не зная, стоит ли говорить о своих сомнениях, не воспримут ли их слабостью. Но он понял, что из всех в команде Альфа только Шарли могла его понять.

- Все еще думаю о попытке убийства Алисии.

- Такое бывает, когда оказываешься близко к смерти, - взгляд Шарли стал отстраненным, но это быстро прошло, и Коннор мог ошибиться.

- Но во сне я всегда опаздываю, - объяснил он.

- Это понятно. Тебя подстрелили. Потому это не удивительно. Но ты спас ее.

- Знаю, но если мне лишь повезло? Я ведь ни одного теста не прошел после этого.

- Тренировки и существуют для ошибок, - напомнила она ему. – И тесты всегда сложнее, чтобы мы были на пределе, чтобы нам ничего не помешало на задании.

Коннор вздохнул. Он чувствовал, как на него давит грядущая миссия. Ответственность защиты была невероятной.

- Но если я поздно отреагирую в следующий раз?

Шарли недовольно посмотрела на него.

- Нельзя так думать. Ты защитил дочь президента, когда нужно было. Потому ты справишься со всем.

- Именно. Все думают, что я сразу стал телохранителем. Но это не так. Еще секунда, и… - он замолчал от ужасной мысли.

Шарли посмотрела на столик у его кровати, где лежал у будильника брелок.

- Слушай, это ведь в твоей крови, помнишь? – тихо сказала она, указывая на брелок.

Коннор взглянул на фотографию в нем. Его отец, Джастин Ривз, смотрел на него. Он был загорелым, взгляд сине-зеленых глаз пронзал, Коннор унаследовал их. Отец его выглядел как закаленный боец, что прошел много опасных ситуаций.

Коннор ощутил, что тяжесть на плечах стала сильнее.

- Я – не мой отец, - тихо отметил он. – Полковник Блэк верит в это, но я – не он. Папа был в Специальных войсках, а я – ничтожество.

Шарли уставилась на него с яростью.

- Плохие мысли. Конечно, с таким отношением ты провалишься! Послушай. Нельзя сравнивать себя с воспоминаниями.

Коннор опешил от ее резкого ответа.

- Знаю. Ты права. Только…

Дверь открылась где-то в коридоре. Они не должны быть в чужих комнатах после десяти. Шарли поспешила к двери. Она остановилась на пороге и посмотрела на него.

- Не сомневайся в себе, Коннор. Когда я сомневаюсь в себе, я помню слова: «Если скажешь себе, что можешь или не можешь, так и будет».

Она закрыла дверь, а Коннор лежал в темноте и думал о ее словах. О силы веры в себя. Он закрыл глаза и представил лицо отца, верившего в него, как это было, когда он был жив.