Элли Картер - Я бы сказала, что люблю... Страница 3

Одно лицо и впрямь новое, но это было вполне ожидаемо. Профессор Смит всегда возвращается после каникул с совершенно другим лицом — в буквальном смысле. Нос в этот раз у него увеличился, уши стали торчать еще больше, а на виске появилась родинка. Все это для маскировки лица, разыскиваемого, как он утверждает, на трех континентах. Ходят слухи, что его ищут контрабандисты оружия — на Среднем Востоке, бывшие агенты КГБ — в Восточной Европе и очень расстроенная бывшая жена — где-то в Бразилии. Такой обширный опыт делает его превосходным преподавателем СТРАМа (стран мира), но лучшее, что привносит в академию профессор Смит, — это ежегодное отгадывание, какое лицо он сделает себе на этот раз, чтобы насладиться летним отпуском. В виде женщины он еще ни разу не появлялся, но, наверное, это всего лишь вопрос времени.

Учителя расселись, один стул остался пустым. Мама заняла место в центре длинного стола.

— Женщины Академии Галлахер, кто приходит сюда? — спросила она.

И вот тут все девушки, включая новеньких, поднялись и ответили хором:

— Мы, сестры Джилиан.

— Зачем вы приходите? — продолжила мама.

— Научиться ее умениям. Не посрамить ее меч. И хранить ее секреты.

— Доколе будете вы трудиться?

— До торжества света и справедливости.

— Как долго вы будете бороться?

— До последнего дня своей жизни. — Мы закончили, и я почувствовала себя персонажем столь любимых моей бабушкой мыльных опер.

Мы сели.

— Добро пожаловать домой, студенты, — объявила мама, сияя. — Вас всех ждет замечательный учебный год. Нашим новеньким, — она повернулась к столу, за котором сидели первогодки-семиклассницы, — добро пожаловать в дружную семью. Вам предстоит, пожалуй, самый нелегкий год в ваших юных жизнях. Но будьте уверены, вас не ждали бы столь тяжелые испытания, не будь вы достойны их. Остальным нашим студентам могу сказать: этот год будет отмечен многими изменениями. — Она взглянула на коллег и, кажется, на мгновение о чем-то задумалась, а потом снова повернулась к нам. — Мы дожили до времен, когда… — Но не успела она договорить, как массивные двери распахнулись. Даже трехлетняя подготовка в школе шпионов не смогла подготовить меня к тому, что я увидела.

Прежде чем я продолжу, пожалуй, стоит напомнить, что у нас ЖЕНСКАЯ ШКОЛА. Здесь только женщины, девочки и девушки, если не считать нескольких приверженцев пластической хирургии и ушных капель мужского пола из числа преподавателей, которых добавили исключительно с целью немного разбавить женское общество. Сейчас же, обернувшись, мы увидели, как в зал входит мужчина, рядом с которым даже Джеймсу Бонду показалось бы неуютно. Индиана Джонс почувствовал бы себя сосунком рядом с мужчиной в кожаном пиджаке и с двухдневной щетиной, который прошел прямо туда, где стояла моя мама, и — о, ужас из ужасов! — подмигнул ей.

— Простите, я опоздал, — сказал он, усаживаясь на свободный стул.

Его появление ошеломило всех, и сначала я даже не поняла, что на нашу скамью между Лизой и Анной протиснулась Бекс. Мне пришлось протереть глаза, когда я увидела ее, ведь еще пять секунд назад она считалась без вести пропавшей.

— Какие-то проблемы, леди? — спросила она.

— Где ты была? — потребовала объяснений Лиза.

— Забудь об этом. Лучше скажи, кто это такой? — встряла Анна.

Но Бекс была прирожденной шпионкой. Она только приподняла бровь и сказала:

— Увидите.

Глава 2

Бекс провела шесть часов на борту частного самолета, но ее кожа цвета капуччино сияла, и она выглядела так, словно только что сошла с рекламного плаката. Мне захотелось хоть чем-нибудь задеть ее и напомнить, что табло перед входом в зал гласило: во время торжественного обеда мы должны общаться на английском с американским акцентом. Но, единственная негражданка США в истории Академии Галлахер, Бекс привыкла быть исключением. Моя мама обошла несколько очень серьезных правил, когда ее старые приятели из МИ-6 позвонили ей и попросили принять их дочь в академию. Зачисление Бекс стало первым противоречивым деянием мамы на посту директора академии (но далеко не последним).

— Ну, так как прошли ваши каникулы? — За столами девушки приступили к трапезе, но Бекс лишь надула пузырь из жвачки и ухмыльнулась, вынуждая нас вытягивать из нее каждое слово.

— Бекс, если ты что-то знаешь, выкладывай, — потребовала Лиза, хотя это было абсолютно бессмысленно. Никто не может заставить Бекс делать то, чего она не хочет. Может, я и хамелеон, а Лиза — будущий Эйнштейн, но в том, что касается упрямства, Бекс — лучший в мире шпион.

Бекс притворно улыбнулась, и я поняла, что она обдумывала эту сцену с полпути через Атлантику. Ведь Бекс склонна к театральным эффектам. Она дождалась, когда все взгляды устремятся на нее, выдержала паузу, и только когда Лиза уже была готова взорваться, взяла теплую булочку из корзинки на столе и с невозмутимым видом объявила:

— Новый учитель. — Она разломила булочку пополам и неторопливо намазала ее маслом. — Мы подвезли его из Лондона сегодня. Он — старый приятель моего папы.

— Имя? — спросила Лиза, возможно, уже планируя, как будет взламывать сеть штаб-квартиры ЦРУ в Ленгли, чтобы добыть побольше информации о нем, когда обед закончится и все разойдутся по комнатам.

— Соломон, — ответила Бекс, обведя нас взглядом. — Джо Соломон. — Вид у нее был загадочный и даже чуть зловещий, и она сказала это точь-в-точь как Джеймс Бонд, если бы он был девочкой-подростком.

Мы все обернулись и посмотрели на Джо Соломона: невозмутимое лицо и беспокойные руки агента не на задании. Зал наполнился шепотом и хихиканьем — это же топливо уже к полуночи раскрутит мельницу слухов на полные обороты. Мне подумалось, что хотя Академия Галлахер — это школа для девушек-гениев, иногда все же вернее было бы делать акцент на девушках.

Следующее утро было сущей пыткой! И поверьте, это не просто слова! Не подумайте только, что это как-то связано с нашим будущим ремеслом! Может, конечно, стоило бы выразиться иначе: первый день занятий выдался нелегким.

Нельзя сказать, что мы легли спать рано… или даже что мы припозднились… что мы вообще ложились. Если честно, почти всю ночь болтали — весь второй курс расположился на ковре из искусственного меха в общей комнате вокруг меня. Там мы и заснули. Когда Лиза разбудила нас в семь, мы решили, что можем либо целый час прихорашиваться, но пропустить завтрак, либо впопыхах натянуть форму и поесть, как королевы, до первой лекции в 8:05.

В эпоху до Соломона вафли и бублики, несомненно, одержали бы верх. Но сегодня перед профессором Смитом сидели девушки с тщательно подкрашенными глазами и губами и урчащими желудками, слушая, как он рассказывает о гражданских беспорядках в странах Балтии. Я глянула на часы. Жест это абсолютно бесполезный в Академии Галлахер, поскольку занятия всегда начинаются строго по расписанию, но мне нужно было знать, сколько секунд отделяло меня от обеда (11705, если вам интересно).