Нора Робертс - Смерть не имеет лица Страница 30

– Ты что-нибудь слышал об «Аполлоне» или о «Кас­сандре»?

Рацо почесал в затылке, пытаясь вспомнить.

– Кассандру знаю. Это девица из «Пикабу», которая танцует на столе. У нее сиськи как арбузы.

Ева покачала головой:

– Я имею в виду нечто другое. Поинтересуйся в округе, Рацо. Но интересуйся осторожно. И если что-то узнаешь, больше не раздумывай, звонить мне или нет. Сразу свя­жись.

– Заметано. Однако я того… не потяну оперативные расходы…

Ева поднялась, сунула ему еще двадцать долларов и предупредила:

– Не транжирь мои деньги.

На выходе из «Бру» Пибоди начала вслух прикидывать свои задачи:

– Я начну поиск среди фургонов «Эйрстрим» по номе­рам регистрации Нью-Йорка и Нью-Джерси. Потом…

– Проклятье! Ты только посмотри на это! – Ева рину­лась к своей машине и стукнула кулаком по искореженному капоту. На нем кто-то намалевал чем-то красным боль­шую хмурую рожу. – Нет, ты только посмотри! Никакого уважения к муниципальной собственности, какой бы она ни была!

Пибоди кашлянула, с трудом заставив себя изобразить на лице нечто вроде осуждения.

– Это ужасно непристойно, сэр.

– Сержант, это что за ухмылочка?!

– Нет-нет, это вовсе не ухмылочка. Это я нахмурилась, возмутилась. Это справедливое возмущение! Лейтенант, мне обследовать территорию на предмет баллонов с пуль­веризаторами?

– Заткнись!

Разъяренная Ева забралась на сиденье, и Пибоди, пока открывала дверцу, наконец позволила себе усмехнуться.

– Я затыкаюсь, – пробормотала она, – и всегда делаю это исправно.

Ева включила двигатель, все еще кипя от возмущения.

– Закончим смену в моем домашнем кабинете. Пропа­ди я пропадом, если припаркую эту уродину в служебном гараже и весь участок будет бессовестно ржать над ней!

– Это меня устраивает. У вас еда получше. Кроме того, не буду видеть, как Макнаб отбивает чечетку, – согласи­лась Пибоди.

– Ты узнала адрес Лизбет Кук? Следи, чтобы мы успели вовремя свернуть. Я не хочу объезжать весь этот квартал.

– Есть, сэр. Нам как раз по пути. Может, позвонить ей и договориться о встрече?

– Нет, нагрянем неожиданно.

Так оно и получилось: было видно, что Лизбет не готова к сюрпризам. Однако присутствия духа она не потеряла.

– Я не буду разговаривать с вами без своего адвока­та, – заявила она, открыв дверь.

– Позовите его, если вам есть что скрывать, – ответила Ева.

– Мне нечего скрывать. Я дала вам показания, прошла беседу в офисе обвинителя, подписала заявление. Я не обязана больше отвечать ни на какие вопросы.

– Раз все в законном порядке, вам не стоит беспокоиться по поводу разговора со мной. Если, конечно, то, что вы изложили в показаниях, не ложь, – спокойно произнесла Ева.

Глаза Лизбет вспыхнули, подбородок чуть выдвинулся. Ева поняла, что самолюбие этой женщины оказалось вер­ной мишенью.

– Я не лгу! И всегда настаиваю на честности по отно­шению ко мне. Честность, верность и уважительность!

– В противном случае вы убиваете. Мы это уже устано­вили.

Во взгляде Лизбет что-то дрогнуло, но она тут же сжала губы, и глаза ее вновь стали холодными.

– Что вам нужно?

– Всего несколько вопросов. Мне нужно закрыть ваш файл, а я привыкла всегда быть аккуратной. Вы включаете аккуратность в ваш список необходимых достоинств?

Лизбет отступила назад, пропуская их в квартиру.

– Предупреждаю: если вы начнете задавать не относя­щиеся к делу вопросы, я вызову своего представителя и выдвину обвинение в преследовании.

– Пибоди, возьми себе на заметку. Никаких преследо­ваний мисс Кук.

– Отметила, лейтенант.

– Ты мне что-то не нравишься, Пибоди.

– Ну, можно сказать, что вы оскорбили мои чувства, лейтенант. К сожалению, это нельзя квалифицировать как преследование.

Ева изучающе оглядела жилье Лизбет. Абсолютный по­рядок, безукоризненный вкус. Еве пришлось внутренне признать, что у этой женщины свой стиль во всем, и она даже поймала себя на мысли, что восхищается им. В гости­ной, куда Лизбет их провела, стояли сдвоенные обтекае­мые диваны темно-зеленого цвета с синими полосами, которые даже на вид казались очень удобными. Стиль отра­жался и в выборе элегантных столов из дымчатого стекла, и в морских пейзажах. Ева увидела шкаф с книгами в вы­цветших кожаных переплетах и вспомнила о Рорке: ему, при его страсти к старине, это наверняка бы понравилось. Из окна открывался великолепный вид на город.

– У вас очень приятно, – заметила Ева и обернулась, чтобы внимательнее разглядеть прекрасно ухоженную женщину в домашних темно-желтых слаксах и тунике.

– Думаю, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуж­дать мастерство моего дизайнера?

– Кларенс помогал вам в составлении интерьера?

– Нет. Диапазон вкуса Кларенса находился где-то между нелепицей и вульгарностью.

Ева решила больше не дожидаться приглашения и усе­лась на диван, вытянув ноги.

– Создается впечатление, что у вас с ним было мало об­щего.

– Напротив, нам обоим нравились очень многие вещи. А главное – я верила, что у него горячее, щедрое и честное сердце. Но я ошиблась.

– Не знаю, как вам, а со стороны двести пятьдесят тысяч в квартал кажутся потрясающим проявлением щед­рости.

Лизбет подошла к встроенному холодильнику, достала оттуда бутылку воды, налила себе в большой граненый ста­кан и ответила не сразу, как бы взвешивая замечание Евы:

– Я говорила не о деньгах, а о душе. Но на деньги он был действительно щедр.

– Он платил вам за то, что вы спали с ним?

Раздался звон стекла – Лизбет со стуком поставила ста­кан.

– Нет! Совершенно определенно – нет. Финансовые дела – это другой, отдельный, сугубо личный вопрос, ко­торый был оговорен нами с самого начала. Нам так было удобнее.

– Лизбет, вы обдирали парня на миллион в год!

– Я не обдирала его ни на сколько. У нас существовала договоренность – в том числе и о денежных выплатах. Такие договоры часто заключаются в случаях, когда одна сторона имеет существенное финансовое преимущество над другой.

– Теперь, когда он мертв, существенное финансовое преимущество имеете вы.

– Мне об этом сообщили. – Она снова подняла стакан и поверх него посмотрела на Еву. – Раньше я не знала об условиях его завещания.

– В это трудно поверить. У вас были интимные отно­шения, давние интимные отношения, которые включали, как вы сами признаете, регулярные денежные выплаты. А вы, получается, никогда не обсуждали вопрос о том, что про­изошло бы в случае его смерти?

– Он был крепким, здоровым мужчиной… – Лизбет пожала плечами – Мы не говорили о его смерти, просто не заостряли на этом внимание. Он говорил, что никогда не оставит меня, и я верила ему.