Юлия Шилова - Женская продажность, или Мысли женщины вслух Страница 30

Руслан поднял на меня глаза и, не выдержав моего взгляда, тут же отвел их в сторону:

— Малыш, извини, — коротко ответил он и принялся заматывать скотчем черный пакет.

— Значит, убьют, — с горечью в голосе произнесла я и почувствовала, как по щекам побежали слезы. — Руслан, попроси своих друзей оставить меня в живых. Я очень тебя прошу. Я никому и ничего не расскажу. Я скажу, что кто-то напал на дом. Я толком никого не видела и ничего не запомнила. Руслан, пожалуйста…

— Малыш, извини, — повторил Руслан и сунул мне в рот кляп. — Будет лучше, если ты помолчишь, а то ты на нервы действуешь.

Теперь я могла только наблюдать за происходящим и думать. Говорить и умолять у меня больше не было никакой возможности.

— Паха, загоняй на территорию дома нашу «Газель», а то что-то мы уже долго тут торчим. Пора валить, — сказал один из отморозков другому и тут же добавил: — Руслан как в воду глядел, когда велел брать «Газель», потому что в доме много достойных вещей: одного антиквариата полдома. Хороший улов. Если еще и сейф полон, то это будет наше самое крупное дело.

— Да тут одних драгоценностей, даже страшно представить, на какую сумму. А шуб у хозяйки сколько! Целый зоопарк. Ну, Руслан, молодец, ну подгон сделал! Когда он позвонил и сказал, что есть тема, я и подумать не мог, что тема-то конкретная. Думаю, ну ладно, баба ресторан держит, ничего удивительного. Оказалось, она четыре ресторана держит. Бывший муж в Лондоне и, по всей вероятности, ей помогает. Так еще и любовник — депутат, который, скорее всего, не только ее крышует, но и очень хорошо одаривает.

Один из отморозков взял фотографию Маргариты, стоявшую в рамочке на камине, и показал ее остальным:

— Баба, как баба. Смазливая, да и сиськи вроде большие. А если так разобраться — ничего особенного. Ей не привыкать. Еще заработает на барахло. Пусть трудится, а мы потом наведаемся…

— Ты, давай, «Газель» загони на территорию, а то время идет, — Руслан забрал фото и поставил его на место. — Грузиться надо, а не сиськи разглядывать.

Я не сводила с Руслана глаз и то и дело вскидывала голову, чтобы хоть как-то скрыть слезы, которые застилали глаза. Он боялся встретиться со мной взглядом и делал вид, что меня в комнате просто нет.

Господи, как же быстро все разрушилось… Как же быстро… А ведь еще несколько часов назад я чувствовала себя королевой, которая богата не сундуками с золотом, а любовью. Я до последнего верила в миф, что наши с Русланом души не случайно обрели друг друга и вся моя последующая жизнь будет связана только с ним одним. Мне казалось, что самое великое счастье — это отдать себя без остатка своему любимому, раствориться в его объятиях и положить жизнь свою на алтарь любви. Мне казалось, что миром правит любовь. Боже, какая же я дура, и как же я ошибалась!

Отморозки перетаскали награбленное в машину. Один из них подошел и наставил на меня пистолет:

— Ну что, девочка? — усмехнулся он. — Спектакль окончен. Спасибо тебе за приглашение. Нам здесь очень понравилось. Уютненько, да и ты дама гостеприимная. Жаль, что времени нет. Торопимся, а то мы бы тебя трахнули напоследок.

— Эй, Паха! — Руслан пулей бросился к нему. — Мы так не договаривались. Девку нужно оставить живой. Это было мое изначальное условие.

— Руслан, но как ее можно оставлять в живых, если мы охранника грохнули?

— А я не понимаю, какого черта нужно было убивать охранника? Ведь когда мы на дело собрались, то четко решили — без мокрухи. Шли на ограбление, но не на убийство. Паша, тебе мало было одного срока? Мало? Так ты еще нас всех подставить захотел? Могли бы охранника просто связать, кляп в рот сунуть — и дело с концом.

— В таком случае нужно маски надевать, а не работать с открытым лицом, — сквозь зубы процедил Паха. — Если бы мы были в масках и ты не был близко знаком с этой бабой, то не пришлось бы и никого убивать. А уж если засветились, то свидетелей убирать надо.

— В любом случае, охранника уже нет, — стоял на своем Руслан. — И пусть, Паха, это останется на твоей совести, но бабу я убивать не дам. Пусть живет. Она никому не мешает.

— Что значит «не мешает»? Она завтра нас всех заложит, а ты говоришь — не мешает. Руслан, не по понятиям это как-то. Уж если дело сделали, то нужно довести задуманное до конца. Ты эту бабу в своей квартире ублажал. Она завтра же тебя сдаст и расскажет, кто ты такой. Она давно допетрила, что ты никакой не архитектор.

— Да дело в том, что эта баба обо мне мало что знает. Только имя и то, где живу. Но ведь квартира съемная, а этот вопрос легко решаем. Сегодня одна квартира, а завтра другая. Не вижу никаких проблем. Паша, уже одна смерть есть. Хватит базарить.

Я почти не видела лиц спорящих. Глаза застилали слезы. Я уже плохо соображала, что происходит. Видимо, нервное напряжение и шок очень сильно ударили по моему разуму и я уже не знала, хочу ли я жить, либо хочу закрыть глаза и больше ни о чем не думать.

— Братва, пора ехать! — раздался окрик.

— Оставь девку в живых, — Руслан отвел Пашину руку с пистолетом.

Тот не дал, и между ними завязалась схватка. Неожиданно раздался выстрел и Руслан застонал:

— Паха, сволочь, ты мне ногу прострелил!

— Руслан, да я здесь ни при чем, — принялся оправдываться перепуганный Павел. — Я что? Я ничего! Нечего на пистолет бросаться. Ты сам на меня навалился. Можно сказать, ты сам себя подстрелил. Из-за какой-то бабы готов все дело запороть. Братишка, ну потерпи. Сейчас мы тебя до машины донесем, а там до нашего врача быстро доедем, он тебе все в лучшем виде сделает.

Один из бандитов подошел к бару и достал бутылку водки. Присев на корточки, он протянул бутылку Руслану.

— Руслан, выпей! Будет не так больно. Давай, глотни, братуха. Тебе сразу легче станет. Вот увидишь.

Руслан скулил от боли и не обращал на бутылку никакого внимания. Браток попытался насильно влить водку Руслану в рот.

— Братишка, пей. Щас полегчает. Пей, брателло. Все из-за этой суки!

— Действительно, все из-за этой суки! — прошипел Паха и навел на меня пистолет.

А дальше все было, как на кадрах замедленной киносъемки. В комнате больше не чувствовался запах горячего хлеба. В ней запахло кровью. Я почувствовала, как в меня вонзается первая пуля. Я вздрагиваю и чувствую боль в груди. Ощущение такое, словно меня очень сильно толкнули в грудь. Тело становится каким-то чужим, оно совершенно меня не слушается. Я ощущаю беспомощность и безнадежность.

Какое-то странное чувство и какая-то странная, непонятная боль. Сердце забилось медленно-медленно. Хочется вдохнуть воздуха, но не получается, что-то сдавливает грудь и не дает дышать. Если бы во рту не было кляпа, я бы обязательно улыбнулась. Ведь не каждый может улыбнуться собственной смерти. Я уверена, что у меня обязательно получилось бы. Уж если и суждено мне умереть так рано, то я должна встретить свою смерть с улыбкой.