Шеннон Дрейк - Таинственный свет луны Страница 30

Обед получился на славу. Кроме Дэниэла, хозяина дома, присутствовали Мэгги и Шон, а также Джек и Энджи Тейлор. Шон пригласил еще высоченного чернокожего красавца Майка Остина и Сисси Спиллейн, служащую Мэгги. То есть компания собралась такая же, как и в джаз-клубе.

Отец Шона тоже не ударил лицом в грязь и пригласил свою старинную подругу Энн-Мери Хинтингтон, хорошо сохранившуюся для своих пятидесяти пяти лет симпатичную особу с пепельными волосами, в длинном легком платье в цветочек.

Когда они, расположившись вокруг жаровни, пили пиво и разговаривали, Мэгги узнала, что Энн-Мери — библиотекарь и без ума от классической литературы, хотя и не чуждается современных веяний.

— Признаюсь, — сказала Энн-Мери, когда они с Мэгги сидели за столиком на заднем дворе Оуквиля, — что я прямо-таки ухватилась за возможность познакомиться с вами. У нас в библиотеке отличная подборка литературы, посвященной вашей семье, и, узнав, что на вечере у Дэниэла будете вы, я не могла упустить такого случая.

Мзгги натянуто улыбнулась: она понятия не имела о том, что где-то существует целая библиотека, посвященная семейству Монтгомери.

— Познакомиться со мной нетрудно, — сказала она, — у меня во Французском квартале есть магазинчик, и вам достаточно было зайти туда и попросить вызвать хозяйку.

Энн-Мери рассмеялась:

— Что вы, дорогая! Я из старой семьи плантаторов-южан, а нас учили, что познакомиться с человеком можно, только если тебя представят ему.

— Что ж, теперь мы представлены друг другу, а потому я приглашаю вас, Энн-Мери, в свой магазин. У нас, кстати, тоже есть библиотека, правда, библиотека мод. Вы можете посмотреть на модные картинки и журналы, многие из которых датируются восемнадцатым веком.

Дэниэл Кеннеди, присевший на скамью рядом с Энн-Мери, не преминул откликнуться на любезность Мэгги:

— Надеюсь, ваше приглашение, мисс Монтгомери, распространяется на меня тоже?

— Разумеется.

— Слава Создателю, — сказал Шон, ставя на стол огромное блюдо с жаренными на решетке кусками мяса, курятиной и сосисками. — Отец добился своего. А ведь он хотел проникнуть в дом Монтгомери, воспользовавшись моим ордером на обыск. Пристроиться сзади и войти вместе с полицейскими.

— Дети, — доверительно обратился Дэниэл к Мэгги, — подчас ведут себя так бестактно. Не моргнув глазом выбалтывают все семейные тайны.

— Я принесу салат и хлеб, — сказала Энн-Мери.

— Я помогу вам, — предложила Мэгги.

Когда женщины вернулись из кухни с картофельным салатом, за столом собрались уже все. Гости передавали друг другу тарелки с мясом, а Энн-Мери и Мэгги накладывали всем салат. В небе стояла полная луна с алыми вкраплениями на тускло-золотом диске.

— Это потому, что ночи становятся холоднее и уже не за горами осень, — объяснил Дэниэл.

У Шона была другая точка зрения, и он заспорил с отцом, причем весьма горячо, но все закончилось дружескими объятиями и похлопываниями по плечу. Видно было, что они любили друг друга. Мэгги смотрела на них с завистью: ей такой дружеской близости очень и очень не хватало.

Об убийствах за столом поначалу не упоминалось. Все хвалили стряпню Дэниэла и приготовленный им к мясу соус. Заметив, с каким аппетитом уписывает мясо Мэгги, Дэниэл расцвел.

— Сразу видно, вы знаете толк в еде, — сказал он, — не то что нынешние трясогузки, у которых и тела-то никакого нет — одна кожа да кости.

— Папа! — крикнул со смехом Шон. — Ты вгоняешь мисс Монтгомери в краску.

— А что я такого сказал? — удивился Дэниэл. — Всякий знает, что мясо полезно. Господь Бог создал нас плотоядными существами, так что нечего изображать из себя канареек, как это делают некоторые девицы, питающиеся проросшими зернышками.

Когда с мясом и салатом было покончено, а в воздухе зажужжали надоедливые насекомые — спутники надвигающейся ночи, все перешли в дом, где гостей ждали кофе и крем-брюле, приготовленное Энн-Мери. Все расположились вокруг массивного стола в библиотеке — самой уютной и комфортабельной комнате в Оуквиле. Мэгги сидела рядом с Шоном, удивляясь тому, как просто и естественно чувствует себя рядом с этим человеком. Стоило ей, однако, случайно коснуться руки Шона или встретить его взгляд, как ее обдавало жаром. Желая скрыть, что ее волнуют взгляды и прикосновения Шона, Мэгги сосредоточила внимание на Дэниэле. Тот, стоя за старинным письменным столом, перебирал какие-то древние книги и манускрипты, громко комментируя особенно ценные приобретения своей библиотеки. При этом Дэниэл обращался в основном к Шону.

— Взгляни, сынок, на эти газеты. Думаешь, это старая, ни на что не годная макулатура? Эти газеты хранят в себе сведения о «человеке с топором», или Топорнике, который тоже был родом из нашего города. Говорят, он зарубил тринадцать человек, и хотя родственник одного из убитых клялся, что пристрелил Топорника, полиция так и не обнаружила его тела.

— Папа, в те времена не было такой техники, какая есть у нас сейчас, — заметил Шон.

Дэниэл покачал головой:

— Некоторые преступления не раскрываются никогда, и ты об этом отлично знаешь. Они годами числятся как нераскрытые, потом дела сдают в архив, а преступник преспокойно разгуливает на свободе.

— Но эти два убийства, что на нас повесили, мы должны раскрыть быстро, — сказал Джек.

— Иначе добрые горожане Нового Орлеана просто-напросто съедят нас живьем, — вставил Майк Остин.

— Интересная мысль… Как вы думаете, мисс Монтгомери, в Новом Орлеане и вправду проживают добрые горожане? И много ли таких, позвольте узнать? — осведомился Дэниэл.

— Их не больше и не меньше, чем в любом другом крупном городе Соединенных Штатов, но они есть и стараются сделать свой город лучше, красивее, а главное — очистить его от преступников, — заявила Мэгги.

— Многое зависит от того, что именно мы называем преступлением, не так ли? — Дэниэл сел на крутящийся стул у письменного стола.

— Конечно, — отозвалась Мэгги.

— По-моему, папа, ты подбираешься к области моральных категорий, а они, как известно, труднее всего поддаются толкованию, поскольку неоднозначны, — заметил Шон.

Дэниэл ткнул пальцем в лежавшую на столе книгу:

— Позвольте привести вам один пример. В 1862 году янки взяли Новый Орлеан. Это сейчас мы считаем, будто все они были добры и морально чисты. Может, так оно и было, не спорю. Но тогда начальником военного трибунала назначили человека, явно не из числа моралистов. Я говорю о…

— Бисте Батлере, — вставил Джек.

— Именно о нем. В ту пору у многих женщин и девушек города в армии южан были мужья, женихи, братья, поэтому-то они не больно жаловали пришельцев, и всякий разумный солдат-янки это понимал. Но старый Бист Батлер издал специальный циркуляр, регулирующий поведение женщины-южанки. Цитирую: «Всякая женщина, которая грубо обошлась с солдатом-янки, должна рассматриваться как проститутка, и к ней следует соответствующим образом относиться».