Дмитрий Вересов - У Терека два берега… Страница 30

Вот тетя Алия и ее дочери, Зарина и Тамара, – им все равно, где жить! Будь то в Гудермесе, будь то в родовом селении тейпа Бароевых в Дикой-Юрте, или в Москве… Им все равно, где покорно молчать-помалкивать в присутствии мужчин…

Ах, маленькая Ай! Как не ценила ты свободу, когда жила в этой порочной Англии! И пусть они все там трижды гомики – все они, и Джон, и Элтон Джон, и Дубль-Скотти… Но они свободны! Они могут ходить где хотят, и могут говорить что хотят. И спать могут с кем хотят. И за свободу Ирландии или Чечни – хотят борются, не хотят – не борются! Зато всегда насмехаются над всеми и вся… и над теми, кто борется, и над теми, кто не борется. Они всегда насмешничают…

А тут – Айсет ни разу не видела и не слышала, чтобы кто-то из ее родственников или знакомых попытался бы… Даже помыслил бы о том, чтобы посмеяться над дядей Магомедом… Или над его нукером Зелимханом попытался бы пошутить.

И Айсет со слезами вспомнила, как они сидели с Джоном и его друзьями в пабе на Доул-стрит, и как все соревновались в остроумии, пикируясь и подкалывая друг дружку, оттачивая язычки на бармене, на футбольном судье, на премьер-министре Блэре, на королеве… Без какого бы то ни было пиетета…

Вот она, утерянная ею свобода!

И не нужна ей эта фиктивная борьба за фиктивную независимость!

Настоящая независимость осталась в Лондоне. Мусаев в своей маскарадной каракулевой папахе, рядом с этой дурой, старушенцией Ванессой Бедгрейв, – и тот выбрал настоящую свободу, когда свинтил в Лондон. Он умнее дяди Магомеда…

Умнее…

Айсет была в панике. Что делать? Как убежать отсюда?

Она написала еще одно письмо Софи-Катрин.

«Милая Соф. Тебе пишет твоя маленькая Ай. Мне плохо, я попалась в ловушку и мне не улететь без твоей помощи. Помоги мне. В конце концов, заяви в органы правосудия, в международные органы, в ректорат моего Лондонского университета, в редакции свободных газет, что студентку Лондонской школы экономики, корреспондентку московской редакции Си-би-эн – похитили и лишили паспорта и свободы перемещения. Ну, придумай что-нибудь, милая Соф, я так скучаю по тебе…»

Написала еще и Джону. И Астрид…

Ответов не было.

Почтовые ящики электронной почты были пусты.

Айсет уж было подумала, что и нет никакого Интернета. Что весь Интернет помещается только в ее компьютере в ее комнатке на жен-ской половине дядиного дома в Гудермесе.

Ей припомнился апокалиптический сюжет из какого-то сюра, где писатель писал романы и статьи и отсылал их по проводам в редакционный компьютер… Но однажды охранник отвел писателя в редакторскую комнату. И тогда писатель увидел, что провода, заведенные в комнату редактора, – просто обрываются, не будучи соединенными с каким-либо устройством…

Однако это было все же не так. Потому что на многих сайтах Айсет читала свои статьи на английском и французском языках. И находила перепечатки своих статей на новостных и публицистических страницах всемирной «паутины».

И везде статьи ее были подписаны – Айсет Бароева…

Значит, Интернет существовал не в одном ее воспаленном воображении! Значит, она посылала статьи в Интернет, и эти статьи находили своего адресата и своего читателя. Но почему тогда пуст ее почтовый ящик?

И вдруг Айсет поняла… Конечно! Какая она дура! Как она сразу не догадалась? Дядя и его люди контролируют ее почтовые ящики. Они блокируют их. Они читают ее письма и не дают этим письмам дойти до адресата. Какая она наивная и заторможенная дура! И она так не-осторожно раскрыла себя в своих письмах. Раскрыла себя перед дядей. Чего теперь ждать от него? И как ей быть? Надеяться на помощь извне теперь не приходилось.

Глава 8

Я не вернусь. И в потемках

Теплой и тихой волною

Ночь убаюкает землю

Под одинокой луною.

Ветер в покинутом доме,

Где не оставлю и тени,

Будет искать мою душу

И окликать запустенье…

Азиз зря подставлял живот под каблук лейтенанта Рунге, зря изучал взрывное дело, рукопашный бой. Азиз не был включен в группу фон Рудделя. В последний момент его командировали не за, а на линию фронта в распоряжение Эриха Баума, начальника контрразведывательной команды абвера АК-301. Азиз Са-адаев, он же курсант Кунак, так и не увидел Кавказских гор.

Может, он был недостаточно прилежен в боевой и политической подготовке? Нет, по стрельбе он был в группе одним из лучших, независимо от систем стрелкового оружия. А в бою с применением холодного оружия ему вообще не было равных во всем учебном лагере. Еще бы! С кинжалом он был всегда, сколько себя помнил. Сначала он был маленькому Азизу мечом, потом юношей Азизу римским гладиусом и, наконец, стал тем, чем он был на самом деле, – кинжалом. С каждым годом он становился все легче и легче, и теперь рука уже не замечала его тяжести, наоборот, без него она была пуста, глупа и, лишь сжимая его рукоять, обретала смысл. А может, именно поэтому Азиза и перевели в команду АК-301?

Он узнал это наверняка уже на следующий день после перелета из Крыма в донские степи. Сначала его везли на грузовике неизвестно куда. Нет, никто не завязывал ему глаза, просто дорога клубилась таким пылевым облаком, что ничего не было видно, кроме мутного солнечного диска над кузовом трясущейся машины. Потом его среди прочих усадили во дворе заброшенного дома перед стеной саманной хаты.

Азиз оглядел своих новых товарищей. В основном вокруг него сидели люди с кавказской внешностью, но были и казаки, которых трудно было не узнать по торчащему из-под кубанки начесанному чубу. Азиз спросил что-то по-чеченски, и несколько человек ему ответили. Но тут же разговоры пришлось прекратить. Перед белой известковой стеной, как перед экраном, появились подтянутый, спортивный капитан Баум и толстый, тяжело дышащий переводчик.

– От имени немецкого командования я рад приветствовать лучших выпускников наших учебных лагерей, – говорил Эрих Баум. – Но не думайте, что вы прибыли на слет передовиков-стахановцев. Чрезвычайные обстоятельства вынудили нас спешно выдернуть вас из диверсионно-разведывательных групп, разлучить с вашими товарищами по оружию, к которым вы уже успели привыкнуть. Вот уже несколько месяцев на этом участке фронта действует Красный Шакал, большевистский супердиверсант. Ночью в одиночку он проникает на нашу территорию, вырезает караулы, боевые расчеты, патрули, берет в плен немецких офицеров. А главное – подрывает боевой дух немецкого солдата. Слабые и суеверные уже окрестили его Вервольфом, то есть оборотнем. По нашим частям, дислоцирующимся в этом районе, упорно ползут слухи, что Вервольфа нельзя убить германским оружием. Конечно, все это полная чушь. Просто у русских наконец появился хотя бы один профессиональный воин. Вот почему вы находитесь здесь – лучшие специалисты по стрельбе и рукопашному бою. Нами тщательно спланирована операция по обезвреживанию так называемого оборотня. В этой операции вам предстоит решить задачу его непосредственного обнаружения и уничтожения. Германское командование надеется на вашу преданность и мужество…