Ирина Ульянина - Все девушки любят опаздывать Страница 31

— Тяжелая, зараза! — ругался он.

— Вы ответите за то, что морите людей в холоде и голоде! — крикнула я с отчаянием смертника, которому нечего терять.

— Что ты мелешь? Перед кем я отвечу? — хохотнул громила.

— Есть и Божий суд!

— Вот бы я, атеист, Божьего суда боялся! — опять хохотнул Виктор и сбросил меня на землю. — Фильтруй базар, коза. Ты сейчас сама за все ответишь: кто тебя подослал? Чего приперлась?!

Вход в подвал находился с тыльной стороны дома, и до парадного подъезда орангутанг подгонял меня бесцеремонными тычками в спину. Потом, распахнув дверь, втолкнул в холл.

Алла Крымова полулежала на диване в позе Махи и ела виноград. Она неторопливо отщипывала отборные янтарные ягодки, клала их в рот и смаковала. Обожаю виноград. Осень кончается, а я себя так и не побаловала фруктами, не напитала организм глюкозой и витаминами… На супруге олигарха был спортивный бархатный костюм: шаровары и олимпийка винного цвета, и она нисколько не мерзла — вольготно болтала босой ногой с золотым анклетом на щиколотке. Ноготки на ее холеных, узких ступнях были аккуратно накрашены. И почему я не посетила педикюршу до того, как меня заточили в темницу — крысам на корм?! Обидно…

— Проходи, — предложила Алла, не меняя удобной позы.

Я подошла к камину и приготовилась прыгнуть в огонь, чтобы хоть чуточку согреться. Стояла и лихорадочно тряслась, как загнанный заяц. А Виктор с Аллой мерили меня пристальными, царапающими взглядами. Нашли себе экспонат для изучения…

— Почему ты ожидала увидеть здесь Кирилла? — наконец спросила Крымова.

— П-потому что он т-тоже п-пропал. — Губы плясали, кривились, и зубы против желания стучали. — В-все думают, что вы вместе… вас вместе ищут.

— Когда он пропал? — приподняла Алла одну бровь.

— В тот же д-день, с-сразу после выставки п-пропал. — Я прикусила губу, потому что так унижаться, заикаясь и трясясь, было просто невыносимо. Я отвернулась и протянула руки к огню.

— Витюша, подай ей стул, — распорядилась Алла Сергеевна. — Тебя зовут Юлия Малиновская?

— Да, откуда вы знаете?

— Юля, — продолжала Алла, не удостоив меня ответа, будто и не слышала вопроса. — Ты должна мне рассказать все, что знаешь о Кирилле, иначе…

— Иначе — что? Станете меня жечь каленым железом? — полезла я на рожон.

— Нет, я жечь не буду. — Крымова сделала ударение на «я» и несколько смягчила интонацию. — Просто он мне не безразличен.

— Да, знаю: вы были его натурщицей, а он из — за вас напился до полусмерти, чуть не плакал, и падал на меня, и не хотел идти домой, потому что там вас нет, — торопилась я высказать все, что мне было известно об этой дрянной истории, в которую я влипла ненароком. — Никто не знает, где он! Кирилл больше не появился ни в квартире, ни в мастерской. А Сашу избили!

— Какого Сашу? — Алла, в отличие от меня, сохраняла полную невозмутимость, но поглощать отборный, полезный виноград, содержащий большое количество глюкозы и фруктозы, перестала. Глядя на виноград, я невольно сглотнула набежавшую слюну, прежде чем ответить:

— Фотографа Александра Анисимова зверски избили!

— А, фотографа… с ним правильно поступили. Это я приказала проучить его и изъять камеру с пленкой. Мне нужно было выиграть время у охраны, чтобы скрыться.

— А зачем вам было скрываться?!

— Мы договорились встретиться с Кирой. Я его ждала, а он не пришел. — Она очень тихо, почти неуловимо вздохнула и засмотрелась в огонь все с тем же застылым, безжизненным выражением глаз.

— Он не пришел, потому что ты его достала! — Я опять сорвалась на крик и неожиданно перешла на «ты». — Кирилл тебя любит по — настоящему, а ты его променяла на сладкую жизнь, на тяжелый кошелек, на камины! — Я пнула каминную решетку и ойкнула, испугалась и заткнулась.

— Что бы ты понимала… Не тебе меня судить, — бесстрастно проронила Крымова, приподнявшись, села на диване и сунула ножки в атласные, расшитые стразами шлепанцы на каблучках. Распрямившись, наказала Виктору: — Накорми ее, дай какие — нибудь одеяла и верни в подвал.

— Не нужна мне ваша кормежка! И одеяла не нужны! Я вам не бродячая собака — у меня есть нормальная, отдельная квартира! Хочу домой! — заорала я.

Алла Сергеевна Крымова плавно удалилась, не удостоив меня ни взглядом, ни поворотом головы в мою сторону. Прислужник стиснул мне плечи и просвистел: «Сиди тихо, с-сука!» Потом добавил какую — то невнятную угрозу на тюремной фене, смысл услышанного я «перевела» как «не рыпайся», но продолжила инстинктивно, рефлекторно дергаться уже без надежды на освобождение, просто оттого, что не владела собственными эмоциями. Через какое — то время громиле удалось сломить мое сопротивление. Подавить настолько, что я обмякла, прослезилась и попросила показать, где находится туалет. Помещение было шикарным — с узорчатым нежно — розовым кафелем, зеркальным потолком, биде, душевой кабинкой и раковиной в форме цветка, вмонтированной в мраморную плиту. Я умылась, воспользовавшись жидким мылом. Подумала, как это кстати, что Анисимов не видит меня в столь плачевном состоянии. Даже новые фирменные очки не скрашивали мою опухшую, подурневшую до безобразия физиономию. Внешность моя очень соответствовала изгаженному, запачканному пальто, словно вынутому из помойного бака.

Виктор постучал в дверь:

— Ты скоро? Давай поторапливайся, а то ужин остывает.

— Мне срочно нужно в город! Из — за вас еще на работу опоздаю! У меня свирепая начальница! — выпалила я, открывая защелку.

— Работа — не волк, — оскалился в усмешке цербер. — Не кипишись, отвезут тебя в город…

— Когда?

— Когда надо будет.

На низком столике напротив камина в керамической миске дымился суп. В нем плавала сметана. Я попробовала: белые грибы. Какая прелесть! Обожаю!.. В другой, мелкой, тарелке на листьях салата лежали куски шашлыка, живописно украшенные ломтиками свежих огурцов и помидоров. Недоеденный Аллой виноград тоже предоставили моему вниманию. Я старалась не показать степени своего голода, но все равно подносила ложку ко рту чаще, чем хотелось бы.

— Нравится наша пища? — хмыкнул Виктор.

— Ничего, сойдет, — как можно равнодушнее произнесла я. — Для полного удовольствия не хватает бокала красного вина.

— Ну, ты наглая, — одобрительно заключил прислужник и поставил передо мной чистый фужер и початую бутылку «Киндзмараули». Его, наверное, тоже Алла не докушала. — Вот тебе вино, пей! Как говорится, приятного аппетита!

— Твое здоровье! — Я подняла фужер. — Знаешь, как французы говорят? «Бокал красного за ужином — и не надо тратиться на врача».