Эдуард Володарский - Террористка Иванова Страница 32

— Знаю… — негромко отозвалась Полина.

— Адвокат-то есть?

— Денег нет на адвоката.

— Казенного назначат… — Женщина громко икнула, затянулась сигаретой. — Какого-нибудь раздолбая. Не помогать будет, а вредить… Ищи бабки — без них тебе хана.

— Денег у меня нет, — повторила Полина.

— Когда я села впервой, у меня не было ни хорошего адвоката, ни хорошего советчика. Малявы подруги в изолятор присылали — про то не говори, от этого отказывайся…

— И что же? — спросила Полина.

— Впаяли мне по самое не балуй — пятерик строгого вместо трояка условно. Так что слушай, что тебе говорит старая мамочка… А, видать, сильно тебе менты насолили, что ты на такое решилась… — она посмотрела на Полину длинным взглядом. — А что ж слабину дала?

— В каком смысле? — не поняла Полина.

— Замахнулась — так бей, курочка ты Ряба, — она усмехнулась. — Пришла взрывать — значит, взрывай. А ты размякла… небось, пожалела? Не-ет, если бы я так-то пришла к ним, я бы их всех к едрене фене отправила. Тут главное дело — решиться. Чтоб потом не жалеть — когда пожизненное дадут. Уж лучше вышку…

— Сын у меня… десять лет всего…

— Сын? А когда в ментовку шла, разве про сына не думала? Думала, конечно, но пошла. Значит, там рука дрогнула… Но все равно уважаю… Ну, ладно, наговорились, пора и клопа придавить мало-мало… — вздохнула Анжела Петровна, погасила окурок в консервной банке и стала укладываться, кряхтя и вздыхая. Доски скрипели под ее тяжелым телом.

А Полина не могла уснуть. Светила тусклая пыльная лампочка под потолком, и воспоминания теснились в памяти…

…Он ждал ее недалеко от входа в химчистку. Рядом, в том же здании, находился магазин «Все для уюта» и «Дом кофе». Когда Полина вышла, Валера направился к ней, жестом предложил сесть в джип, стоявший неподалеку, но Полина отрицательно покачала головой. Тогда Валера, повертев головой, увидел «Дом кофе» и предложил зайти туда.

В маленьком зальчике было не больше десятка кресел с круглыми, низкими столиками. Тут же подошла миленькая девушка в джинсах и белой маечке, указала на столик у окна. Полина и Валера сели, и через минуту девушка принесла две чашки кофе и вазочки с мороженым.

— Наверное, интересно знать, кто я и с чем меня едят? — улыбнулся Валера.

— Гораздо интереснее, чем вы мне можете помочь.

— Вы хотите своего ненавистного обидчика застрелить или взорвать? — Валера вновь улыбнулся. — Или и то и другое одновременно?

— И то и другое. Есть из чего стрелять, нечем взорвать.

— Разыгрываете меня, Полина?

— Так поздно это поняли? Неужели такой тупой?

— Да нет, милая Полина, на розыгрыш это не похоже, — покачал головой Валера. — Я не вчера родился и кое-что повидал…

— Где же повидали? — усмехнулась Полина.

— В Сербии был, в Чечне служил… в первую кампанию, во вторую… — он отпил глоток кофе. — Навоевался по ноздри…

— И жены не было? Извините, что второй раз спросила. Вы в химчистке сказали, а я не поверила.

— Да не случилось как-то… — он пожал плечами.

— И не влюблялись?

— Всякое бывало, но… ненадолго… судьба разводила.

— Значит, и теперь воюете?

— Тогда — за Родину, теперь — исключительно за себя, — улыбнулся Валера. — Да и не воюю вовсе — шутихи делаю… ракеты разные, фейерверки, прочую пиротехнику для праздников… вернее, делаю не я — я только порох и взрывчатку добываю… бизнес у меня такой.

— Наверное, и бандюганам разным продаете?

— Бывает… жизнь наша российская, знаете ли, всегда полна неожиданностей, — он смотрел на нее открыто и весело.

— А почему вы мне все это рассказываете? — вдруг резко спросила Полина. — Вы меня первый раз видите, совсем не знаете…

— А чего бояться? В ментовку докладывать побежите? Думаю, нет… непохожи вы на стукачку.

— Первое впечатление о человеке часто обманчиво.

— Да вы жена офицера. Рупь за сто ставлю, он тоже в Чечне побывал… или в местах похожих? И сейчас где-нибудь на Кавказе служит, — после паузы ответил Валера. — Угадал?

Полина оторопело смотрела на него. Она вдруг ясно увидела лицо мужа — белое лицо на фоне темной стены тюремной камеры. Александр смотрел на нее спокойными, горячими глазами и говорил твердо, без колебаний:

— Я ни о чем не жалею, Полина. Я нормально жил и служил нормально, не подличал и не шкурничал. И солдаты меня уважали… даже самые отморозки и те уважали. Об одном сейчас жалею, Полина, — недострелил я этого мерзавца… выживет, сволочь, и опять людям гадить будет… Может, поэтому и сердце болит, что так жалею… И еще, Полина, расставаться с тобой не хочу… Знаю, что придется, а сердце не хочет…

— …Умер муж… — ответила Полина. — Два месяца назад. В тюрьме умер…

— О как! — качнул головой Валера. — Не слабо… Девушка, будьте любезны, еще две чашки кофе! Сына вам оставил, дочь?

— Сын. Одиннадцатый год идет.

— За что же муж в тюрьме оказался, если не секрет?

— Хотел одного гада застрелить, да недострелил… — она отпила глоток кофе, посмотрела ему в глаза: — Поняли теперь, зачем мне взрывчатка нужна?

Валера Чистов молча кивнул, глядя ей в глаза, выпустил дым, пробормотал, посмотрев в окно:

— Есть еще женщины в русских селеньях…

Полина услышала, как заворочалась на своей лежанке Анжела — поднялась, свесив толстые голые ноги, громко завздыхала, засопела, достала из-под подушки фляжку.

— Не спишь? — сиплым голосом спросила Анжела.

— Не сплю… — отозвалась Полина.

— Ты спи, а то крыша поедет. Когда спишь — душа лечится… — Анжела повалилась на засаленную подушку и через секунду захрапела.

— Ты опять ко мне без приглашения? — нахмурился генерал, увидев вошедшего в кабинет Пилюгина.

— Форс-мажор у меня, товарищ генерал, — лицо у Пилюгина было помятое и мрачное.

— Какой еще форс-мажор? У меня такое ощущение создается, майор, что ты последнее время «на грубость нарываешься».

— Жена умерла во время родов… вот такой форс-мажор, товарищ генерал… — Пилюгин чуть развел руками.

— Гм… да… — поперхнулся генерал, — сразу так и сказал бы… Как это случилось?

— Подробностей не знаю. Кесарево сечение делали… жену спасали… но не спасли…

— И что с ребенком?

— Ребенок жив. Мальчишка…

— Ну, что ж, и поздравляю и соболезную, — вздохнул генерал. — Да ты садись.

Пилюгин сел, достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на генерала.

— Да кури, кури… — разрешил генерал. — У тебя, кажется, девочка?

— Дочка, — прикурив, ответил Пилюгин. — Одиннадцать лет.