Ольга Тарасевич - Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке Страница 33

– Просто вы, девчонки, ничего не знаете, – вздохнула Мила.

– Чего мы не знаем? – в один голос с беременной девушкой поинтересовалась я.

– Мне кажется, Грановский детей ненавидит. Мне мой как-то рассказывал… Ой, нет! Поздно…

По дорожке быстро шел Игорь. Наверное, сначала он не видел нас, высунувшихся в окно террасы, девчонку, стоявшую рядом, – куст роз ограничивал обзор. Я невольно залюбовалась его лицом – энергичный взгляд, легкая полуулыбка, какой он все-таки у меня красивый, самый лучший. А потом черты его окаменели.

Презрительно суживаются глаза. Поджимаются губы.

Игорь подошел к беременной девчонке и брезгливо взял ее двумя пальцами за подбородок.

Невозможно разобрать, что он говорит. Видно только, что беременная девушка вздрагивает от его слов, как от ударов, мелко трясет головой и то и дело смахивает слезы.

– Я не хочу детей! – вдруг начинает орать Грановский и толкает девчонку. – Я не хочу никаких дурацких детей!

Наверное, от ужаса и страха за эту пигалицу (только бы она не шлепнулась с таким пузищем, там же маленький) я начинаю видеть все как в замедленной съемке.

По сантиметру девчонка медленно-медленно приближается к кусту роз. Мой небеременный живот невольно весь напрягается от предчувствия удара. Потом я наконец догадываюсь выпрыгнуть в окно. Мне кажется, я еще успею схватить девушку за шиворот, сделать так, чтобы она не полетела животиком на колючие кусты и камни. Но она все же падает и кричит от боли. Последнее, что я успеваю увидеть, – это безумный взгляд Игоря и его кулак, стремительно приближающийся к моему лицу…

– Машка, поешь, а? Ты же от голода умрешь. Маш, так нельзя, он недостоин твоих страданий! Ешь давай! – Катя отломила вилкой кусок котлеты и поднесла его прямо к моему рту. – Ешь, кому говорю!

Чтобы не расстраивать подругу, я послушно открыла рот и стала вяло жевать.

Аппетита не было.

Ничего не было, кроме одного желания – сдохнуть.

Хотя, когда я сбегала от Игоря, мной владела безумная эйфория. От счастья я чуть не прыгала и так гордилась своей сообразительностью и силой воли.

После того, как он избил меня и беременную девушку (подозреваю, у нее начались преждевременные роды, потому что, даже когда меня унесли в дом, я слышала ее жуткие отчаянные вопли – от простой боли, наверное, так кричать невозможно), я твердо решила: эти издевательства дальше продолжаться не будут. Надо расстаться с Грановским и забыть весь этот лицемерный кошмар, составляющий наши отношения, как дурной сон. Но я боялась сказать об этом Игорю напрямую, опасалась, что он меня не отпустит и станет еще больше ограничивать мою свободу. После произошедшего Грановский выглядел таким расстроенным! Он без конца извинялся, не отходил от моей постели, послал водителя за моими любимыми пирожными. И я приняла решение потерпеть и сделать вид, что я простила своего любовника и что не произошло ничего экстраординарного. Я постоянно уверяла Грановского в своей любви, восторгалась его домом, машинами, мотоциклами, друзьями. Твердила, что мечтаю навсегда остаться на Рублевке. Утомленный моими восторгами, Игорь, как я и предполагала, вернулся в Москву. Чувствуется, он явно придерживался принципа: послушай, что скажет женщина, и сделай наоборот. Впрочем, в тот момент личность Грановского уже была мне глубоко омерзительна. И даже не столько из-за того, что он поднял на меня руку. Но как можно было так поступать с матерью своего ребенка! Как можно было обижать маленькое беззащитное существо, в котором течет твоя кровь! Потом Игорь меня уверял, что не имеет к этой беременности никакого отношения и девчонку в глаза не видел, пока она не нарисовалась на Рублевке. Но я же не идиотка! Я с ней разговаривала! И по ее словам поняла, что у Грановского действительно был с ней роман! А при современном уровне развития медицины установить отцовство не проблема, так что я уверена, если бы та девушка сомневалась в том, кто отец ребенка, не стала бы она говорить Грановскому про беременность. Олигархи – люди жесткие и недоверчивые, на таких где сядешь, там и слезешь. Ужасная история! После нее я поняла, что Игорь – лицемерное чудовище и я не желаю иметь с ним ничего общего. Но он психопат, и для того, чтобы безопасно разорвать отношения, мне следует до поры до времени не ставить его в известность о своих планах.

Несколько дней в московской квартире я, фальшиво улыбаясь, продолжала ломать комедию: готовила еду, делала Игорю массаж, послушно лежала на диванчике рядом с ним, когда тот пялился на свои дурацкие спортивные машины, ревущие в телевизоре. Грановский, похоже, что-то чувствовал – он был более внимательным, чем обычно, часто я ловила на себе его изучающий взгляд, он стал проявлять инициативу в сексе (как обычно, вялом и консервативном), а ведь раньше это я всегда затаскивала его в постель.

Но наконец я почувствовала: пора. И действительно, когда я спросила у Игоря разрешения выйти на улицу пофотографировать скверик, разбитый на территории жилого комплекса, Грановский и не думал возражать. Прихватив с собой фотоаппарат (украшений и одежды не жалко, пусть задушится! Мне вообще ничего не надо от этого маньяка! А фотик я все-таки возьму с собой – потому что мой фотоаппарат Грановский разбил), я бросилась наутек.

Тогда казалось – предусмотрено все, каждая мелочь. Накануне я созвонилась с Катериной, объяснила ей ситуацию. Она с радостью согласилась приютить меня у себя. Я опасалась, что, если я вернусь домой, меня сможет разыскать охранник, знающий мой домашний адрес, и приволочь обратно к жестокому олигарху. Я спряталась у Катьки, отключила мобильник, но…

Прошла уже неделя, проведенная без Игоря. Я страдала каждую ее секунду.

Причем умом я понимала: мне не о чем сожалеть, радоваться надо, что успешно выпуталась из этого переплета. Он плохой человек, не очень умелый любовник. И вообще – он тупой и ограниченный! Не знаю, как Грановский заработал свои миллионы. За то время, которое мы провели вместе, я видела, что его интерес вызывают только спортивные автомобили. Блин, никогда бы не подумала, что у олигархов уровень интеллекта – как у ребенка в песочнице! В машинки поиграть – вот оно, счастье, и больше ничего не нужно.

Я все понимала.

Но каждое мгновение, в котором не было тела и голоса Игоря, давалось мне невероятно мучительно.

Никогда бы не подумала, что бывают настолько сильные душевные страдания. Оказывается, за те несколько недель, которые мы провели вместе, Игорь стал для меня всем.